Написалось

[rohirrimka]

Блин, давно я не писала этого слова. Опасалась, что уже и не напишу. Что сами по себе тексты приходить уже не будут. С другой стороны, я уже сто лет не сбрасывала в текст настроения и страхи - и тоже думала, что уже разучилась.
А вчера вот накрыло. И написалось. И после этого стало лучше. Текстотерапия в чистом виде.
И, сами понимаете, получилось мрачно...

Память

У нее всегда была отличная память. Она гордилась ею с глубокого детства, когда именно ей поручили выучить самое длинное стихотворение — целых 12 строчек — чтобы приветствовать Деда Мороза на утреннике в детском саду.
Стихи она запоминала с налета. Если в школе задавали выучить отрывок — она рассказывала целиком. Если стихотворение просто ей нравилось — она запоминала его наизусть. Как-то она на спор читала стихи полтора часа подряд и ни разу не сбилась. Учебники тоже запоминались легко. Ей вообще легко давалась учеба. А еще она помнила людей — детей, с которыми познакомилась летом на море, дальних родственников, приезжавших в гости к бабушке три года назад, соседей по купе в прошлогодней поездке в столицу. Помнила случайные бесполезные факты, попавшиеся в журнале, названия увиденных краем глаза фильмов и больше иностранных слов, чем могло ей пригодиться.
У нее была отличная память, она это точно знала. Поэтому очень удивилась, встретив на улице женщину, назвавшуюся ее воспитательницей в детском саду. Женщину она точно не помнила. Но мама ее узнала. Что же.. значит и отличная память иногда может подвести. Она пожала плечами и стала жить дальше.
Перед выпускными экзаменами , чтобы отвлечься, она вытащила с полки книгу. Мама с улыбкой спросила: «Перечитывать будешь?» «Я не читала еще этого», - отмахнулась она. Мама удивилась. Она удивилась еще больше, найдя в книге любимую когда-то закладку, которую считала потерянной.
Экзамены она сдала на отлично, да и с поступлением проблем не было. Проблемы случились, когда она забыла вовремя принести требуемые документы — просто вылетело из головы. Пришлось побегать и поумолять, но проблемы решились. Осталось недоумение — раньше такого с ней не приключалось.
Первый курс это всегда столько нового. Новые люди, новые понятия, новые знания. Она бросилась в учебу с головой, получая от нее настоящее удовольствие. Хорошая память тут очень пригодилась. И она ее не подводила — она помнила все определения, теоремы, доказательства и даты, и не забывала их на следующий день после экзамена. Но что-то стало ее цеплять... что-то казалось неправильным. Забытый телефон маминой работы, который она всегда знала наизусть. Пропущенное назначение у стоматолога. Рассмешивший анекдот — и удивленное лицо однокурсницы, мол, ты же сама мне его рассказала на той неделе. Последним толчком стала забытая дата дня рождения подруги. Подруга обиделась. Она сама — испугалась.
Найти врача, который не отмахнулся бы, назвав ее проблему надуманной, оказалось непросто. Но она справилась, нашла. Потом были обследования. Тесты, анализы, томографии. Консилиумы. Консультации. И диагноз. Да, ей не почудилось. Да, ее отличная память и впрямь стала ее подводить. Редкий случай, уникальное заболевание, затрагивающее как кратковременную, так и долговременную память, всего пара таких случаев на миллион. Как объяснил врач в доступных ей терминах «это как будто компьютер, которому недостаточно памяти... чтобы что-то записать на диск, нужно сначала что-то стереть». Причем, что стирать, а что оставлять ее мозг, похоже, решал сам, и процесс не поддавался кнтролю.
- Мы не можем этого исправить, - сказал ей врач, сочувственно кивая. - Это нельзя вылечить. Можно только приспособиться.
И она стала приспосабливаться.
Подумав, перевелась на заочный. Меньше требований, меньше информации запоминать. Ограничила чтение — каждая ли книга стоит того, чтобы ради нее что-то забывать? Стала записывать то, что раньще просто запоминала: телефоны, адреса, даты встреч.
Жизнь продолжалась. Подруги поддерживали и старались рассмешить — ничего, зато тебе никогда не будет скучно, одно и то же можно читать по сто раз. Она улыбалась послушно в ответ. Да, конечно, если бы только быть уверенным, что ты забудешь именно то, что можно перечитать, а не то, что хранится лишь в твоей голове. Дни рождения подруг были записаны крупными буквами на календаре, висящем на видном месте.
Время шло. Она закончила университет. Не так отлично, как школу — теперь она старалась запомнить только то, что считала необходимым в дальнейшей работе. Работа тоже нашлась. Сотрудники сначала посмеивались над ее манерой заклеивать стол листочками-напоминалками, потом привыкли.
Время шло. Воспоминания в ее голове перемешивались, словно карты в колоде, и неконтролируемость этого процесса сводила ее с ума. Почему она помнит дурацкое стихотворение, выученное в 12 лет на день рождения подруги, но не помнит, как звали подругу? Почему телефон — но не кому он принадлежит? Она приобрела привычку называть людей ласковыми прозвищами или отвлеченными наименованиями - на случай, если забудет имя. Одной из первых обзавелась смартфоном — и потратила кучу времени, настраивая всевозможные программы, предназначенные напоминать ей о важных датах, назначениях, свиданиях. Кстати о свиданиях — упаковка с противозачаточными была прикреплена скотчем к зеркалу в ванной, так про них было сложнее забыть. Впрочем, очень скоро она нашла более постоянное решение. В конце концов, не то чтобы она могла позволить себе иметь детей. Вдруг она однажды их забудет?
Спустя несколько лет она перешла на работу из дома. Так легче, и никто не удивляется тому, что человек с ее опытом заглядывает в справочник за названиями простейших функций. Жизнь текла сама по себе, словно вода сквозь пальцы, и она не старалась ее удержать, не старалась что-нибудь запомнить... чем больше запоминаешь, тем больше забываешь, оправдывалась она. И пыталась вспомнить лицо отца. Лицо маячило где-то на границе восприятия, туманным облачком. Она злилась, доставала старые фотоальбомы, вглядывалась в фотографии. Кого-то узнавала. Кого-то нет.
Мама все понимала. Мама все понимала, но иногда не выдерживала и обижалась, или просто плакала, когда она забывала, что не звонила вчера, или что на той неделе была годовщина свадьбы родителей, или еще какую-нибудь мелочь. Напоминалки помогали, но не всегда. Иногда она просто забывала, что же именно ей нужно себе напомнить. Иногда она забиралась с ногами на диван и ревела, мечтая уже все забыть, вообще все, и может быть так будет легче, но потом пугалась и твердила, сама не зная кому: «Нет, нет, не слушай меня, не хочу. Только не так».
А однажды она встретила его. Не то чтобы она сразу поняла, что это он, или даже Он — вот так, с большой буквы. Но все случилось так быстро, молниеносно, и это, наверное, было хорошо, потому что она пока еще помнила каждый миг, который они провели вместе — и не хотела его забывать. Она отбросила ограничения. Она не хотела экономить. Каждый день, перед тем как заснуть, она прокручивала в голове все проведенное с ним время, стараясь запомнить получше каждое его слово, каждый взгляд, каждый неуверенный наклон головы, каждое осторожное прикосновение. Она знала, что это стоит ей других воспоминаний, и ей было все равно. Она забыла как выглядел дом ее детства, но помнила, как пахли липы в день их второго свидания. Забыла адрес офиса, где получала зарплату, но помнила рисунок мелких морщинок у его глаз, когда он улыбается. Забыла лица школьных друзей, но помнила его голос, и что он сказал ей две недели назад, позвонив разбудить утром.
Она рассказала ему, конечно она рассказала, было бы нечестно скрывать, что ее ждет. Он лишь улыбнулся и сказал, что будет напоминать ей все, что понадобится. И столько, сколько понадобится.
- Я боюсь забыть тебя, - шепнула она.
- Я постараюсь быть незабываемым, - ответил он с этой своей странной полуулыбкой, которую она так любила.
Она знала, что это бесполезно. Знала, что ни от него, ни от нее не зависит, что она запомнит, а что забудет. Знала, но до последнего держалась за свою надежду.
В день, когда она забыла, какого числа они познакомились, она поняла, что надежда лжет. Она отправила ему СМС «Я больше не хочу тебя видеть», выключила телефон и ушла из дома. Она не знала, зачем, куда, и что будет делать, все казалось одинаково невозможным, беспросветным, безрадостным. Два дня она ночевала в каких-то развалинах. Она не помнила, ела ли хоть раз за все это время, и что именно. Она помнила, о чем думала. И эта мысль одинаково пугала и притягивала ее.
Он нашел ее на третий день. Он не объяснил как, и она не спрашивала. Он только обнял ее и она прижалась к его плечу, не в силах больше сопротивляться притяжению тепла, притяжению его рук.
- Никогда больше так не делай, слышишь? - его голос был очень серьезен.
- Что если я забуду тебя? Я не хочу, чтобы ты это видел. Не хочу, чтобы ты это чувствовал. Это может случиться, ты же знаешь.
- Знаю.
- Это будет больно.
- Знаю.
- Тогда почему?
- Ты ведь помнишь меня? - ответил он вопросом.
- Сейчас — да, но...
- Тогда не будем тратить время.
Он решительно повел ее домой. И она пошла, потому что защищать человека против его воли можно лишь до определенного предела. Пусть все будет так, как будет. Пусть все идет своим путем.
Но поздно ночью, когда он уже заснул, она лежит, прижавшись щекой к его плечу, смотрит в темноту и твердит, сама не зная кому: «Пожалуйста, пожалуйста, только не его. Только не его.» Потом зажмуривается, словно усилием воли может заставить свой дурацкий мозг выбрать, что сохранить, а что стереть. Она слушает его дыхание, чувствует его тепло, вдыхает его запах и заставляет себя верить, что если впитать его, вобрать полностью, пропитаться им, сделать его своей сутью — то чудо случится и он останется с ней. Навсегда.