Фамилиар, глава 3

[rohirrimka]

в которой мало чего происходит, зато настроения так и скачут

Глава 3

Погода слегка улучшилась, и суставы Рена не докучали ему так, как накануне. Однако на следующий день он снова не стал дожидаться завтрака в своей комнате, а спустился вниз. Мара никак не прокомментировала столь необычное явление, только поставила перед ним полную миску овсянки с вареньем.

— Вишневое варенье? С чего такая честь обычной утренней каше?

Кухарка улыбнулась:

— Изи любит сладкое. Но если ты недоволен, я могу дать тебе простой каши, безо всяких излишеств.

Рен немедленно придвинул миску ближе, прикрывая ее рукой:

— Вот еще! Не отдам, мое! Я просто начинаю завидовать этому ребенку, меня ты так не балуешь.

— Может если бы ты тоже говорил спасибо каждый раз, вместо того чтобы неразборчиво ворчать, я бы баловала и тебя.

Колдун хмыкнул. Потом поднял на кухарку встревоженный взгляд.

— Мара, ты же знаешь, как я благодарен тебе, правда? Я бываю мрачен и груб, не спорю, — кухарка фыркнула в ответ, — но я всегда буду бесконечно благодарен тебе за все, что ты для меня сделала.

Мара немедленно смутилась и принялась вытирать и без того сухую тарелку.

— Брось, Рен, я просто пошутила. Конечно я знаю, и тебе вовсе не нужно меня благодарить.

— И все же я хочу это сделать. Впрок, на случай, если снова стану слишком…

— Ты никогда не бываешь слишком, — проворчала Мара, явно недовольная серьезным оборотом, который принял разговор. – А теперь ешь, пока каша не остыла, ты никогда не любил холодную.

Рен послушно взялся за ложку. Ему тоже хотелось поскорее закончить слишком эмоциональную сцену. По счастью, именно в этот момент из коридора донесся кашель, а следом на кухню вошла Изи, сопровождаемая неизменным Тьеном. Одной рукой протирая заспанные глаза, она тихо поздоровалась с колдуном и кухаркой и забралась на стул. Мара немедленно поставила перед ней кружку, над которой клубился ароматный пар.

— Не нравится мне твой кашель. На-ка, выпей еще отвару.

— Не волнуйся, Мара, — девочка радостно улыбнулась. – Я хорошо себя чувствую. А что на завтрак?

Кухарка рассмеялась и принялась раскладывать по мискам кашу для девочки и ее пса. Правда, ему варенья не досталось, но он исправил эту недостачу, старательно облизав руки и лицо Изи, которая словно нарочно измазалась вареньем по уши.

После завтрака Мара покосилась на Рена, на удивление все еще сидевшего на кухне, и пробормотала, что ей нужно прибраться в других комнатах. Изи немедленно вскочила и сказала, что будет ей помогать, но кухарка отмахнулась от помощи.

— Только играй здесь на кухне, чтобы не попадаться мне под ноги.

Кухарка ушла, а Рен очень постарался скрыть улыбку — девочка так забавно надула губы, что удержаться от смеха было сложно. Изи потянула пса к коврику перед очагом, и он привычно свернулся у огня, а она так же привычно устроилась, прислонившись к нему. Пес прикрыл глаза и, казалось, задремал. Но стоило Рену передвинуть свой стул поближе к очагу, зверь немедленно поднял голову и угрожающе заворчал. Колдун мрачно уставился на пса, тот ответил не менее недовольным взглядом. Молчаливое противостояние прервала Изи, заявив:

— Ты не бойся. Тьен тебя не обидит. Это он меня защищает.

— По-моему, я просто ему не нравлюсь.

— Он вообще не любит колдунов, — пояснила Изи.

Брови Рена взлетели вверх.

— Вот как? Что мы ему такого сделали?

Изи принялась сосредоточенно перебирать густую шерсть пса.

— А ты знаешь, что ты сама фамилиар? — не удержался Рен.

Девочка фыркнула, словно вопрос был очень глупым.

— Конечно знаю. Я же не маленькая.

— Но превращаться ты еще не умеешь? — Девочка отрицательно повертела головой. — Пройдет пара лет и ты научишься превращаться. Тебе нужно будет учиться взаимодействовать с колдунами. А потом ты сможешь начать работать. И что тогда будет делать твой Тьен? Отгонять от тебя всех потенциальных нанимателей?

— Не всех, а только тех, кто может меня обидеть, — уверенно ответила Изи.

— Много он понимает, твой пес, — пробурчал Рен.

— Ты такой странный. — Девочка склонила голову на бок, и пес повторил ее движение, задрав одно ухо. — Вроде бы старый, а споришь как маленький.

Колдун не заметил как вскочил, только острая боль в пояснице напомнила о том, что, может быть, не стоило делать это так быстро. Однако Рен проигнорировал напоминание, стрелой вылетев из кухни. Вскоре сверху донесся стук с силой захлопнутой двери.

— Ты думаешь, он обиделся? Думаешь, он нас теперь выгонит? — спросила Изи пса. Тот фыркнул и ткнулся мокрым носом ей в щеку. — Да, конечно. Мара ему не позволит.

Девочка рассмеялась и крепко обняла пса за шею.

Дождя в этот день не было, но холодный ветер морщил вчерашние лужи, небо было затянуто низкими облаками, и покидать теплую натопленную кухню совсем не хотелось. Изи какое-то время играла у огня, притащив туда свою куклу и приспособив сложенные в углу дрова в качестве кукольной мебели. Потом пришла Мара, принесла выстиранное и высушенное платьишко девочки и принялась подшивать растрепавшийся подол. Изи перебралась на лавку к ней поближе и долго наблюдала, как ловкие пальцы прокладывают стежок за стежком, пока не начала клевать носом. Кухарка отправила малышку спать, и та послушно ушла, даже не споря. Мара подумала, не в простуде ли дело — кашель у девочки все усиливался — и заварила новую порцию трав, решив, если и это не поможет, попросить Рена сделать простенькое зелье.

Через пару часов, когда Мара уже начала готовить обед, заспанная и раскрасневшаяся со сна девочка снова появилась на кухне. Мара попробовала ее лоб, но жара не заметила, и потому разрешила малышке помочь с готовкой. Чего кухарка не ожидала, так это того, что когда она нагрузила поднос едой и приготовилась отнести его в комнату Рена, Изи дернет ее за рукав и очень серьезно спросит:

— Можно, я это отнесу?

— Почему?

— Я хочу спросить, не обиделся ли он. И попросить прощения, если обиделся.

— Малышка, я уверена, что все в порядке. С чего ему обижаться? Просто Рен любит одиночество и не любит, когда его беспокоят попусту.

— Но я же не попусту. Я принесу ему поесть. Все любят есть!

Мара не была уверена в этой логике. Пес, кажется, тоже, потому что он осторожно взял Изи за подол рубашки и попытался оттащить от стола. Но девочка погладила его по голове и сказала:

— Он меня не обидит, я знаю.

— А ты сможешь донести все сама? Поднос тяжелый, — попробовала последний довод Мара, но девочка уже улыбалась.

— Я же не маленькая! — Она почти без усилий подняла поднос и потопала к лестнице. Мара проследила за ней взглядом, даже поднялась на несколько ступенек, чтобы убедиться, что ничего не случится. Но когда девочка вместе с псом скрылись за дверью комнаты Рена, кухарка пожала плечами и вернулась на кухню.

Изи осторожно зашла в комнату и немедленно с любопытством завертела головой. Ведь не каждый день оказываешься в комнате колдуна. Здесь царил полумрак, плотные занавеси на окнах были задвинуты. Подоконник, стол и даже немного пол были завалены книгами, стены покрывали многочисленные книжные полки, с некоторых из них свисали пучки трав. В очаге потрескивали дрова, и воздух был жарким и душным. Пахло здесь пылью, сеном и почему-то смолой.

Сам колдун лежал на кровати в углу, с головой погрузившись в чтение очень толстой и очень тяжелой на вид книги при свете свечи. Он даже не поднял головы, услышав скрип двери, только пробормотал: «Оставь на столе».

— Днем на кровати лежат только больные и бездельники, — сообщила девочка. И тут же спохватилась, что пришла извиняться, а не обижать колдуна еще больше, но было уже поздно. Поэтому она просто взгромоздила поднос на боковой столик и снова повернулась к кровати.

На нее смотрели два удивленных светлых глаза. Колдун, правда, немедленно отвернулся и мрачно спросил:

— А ты что тут делаешь?

— Я принесла обед, разве не видишь?

— Ну, раз принесла, так поставь и уходи.

Изи уперлась кулаками в бока — в ее исполнении поза выглядела не угрожающей, а потешной — и прямо спросила:

— Почему ты все время сердишься? Что я такого тебе сделала? Если ты обиделся, потому что я назвала тебя маленьким…

Колдун невесело рассмеялся, и девочка удивленно замолчала.

— Я не обиделся. Просто я всегда сержусь, на всех.

— А вот и неправда! На Мару ты не сердишься.

— Мара… Мара знает меня очень давно. Я не могу на нее сердиться. Зато она на меня может. Но все равно до сих пор заботится обо мне, сам не знаю почему.

— Она заботится потому, что любит тебя, глупый. Потому что вы семья.

Колдун вздрогнул, его глаза блеснули.

— Что ты в этом понимаешь?

— Я все понимаю. Семья это те, кто любит тебя и всегда помогает тебе. Даже когда они на тебя сердятся.

Сообщив эту порцию мудрости, Изи развернулась и ушла, весьма довольная собой. Ушел и лежавший все это время у двери пес. А колдун остался наедине с остывающим обедом и привычной ноющей болью в груди.

В этот день он больше не вышел из своей комнаты. И отмахнулся от Мары, когда она заглянула к нему поздно вечером. Дважды отмахнулся — от женщины и от кошки. Кошка гордо задрала хвост и покинула комнату. Как и все сегодня. Колдун перевернулся на другой бок, ругая себя за то, что обращается так с единственным другом, но найти в себе силы извиниться или хотя бы просто заговорить так и не сумел.