Фамилиар, глава 8

[rohirrimka]

в которой описываются деревенские нравы, а колдуну приходится поработать
Текст на Фикбуке

Глава 8

В доме кузнеца было тесно. Помимо самого хозяина, его жены и ребенка здесь были оба крестьянина, приведших колдуна, трое старейшин и еще пара гостей, которых никто не звал, но которые все равно заявились поглазеть на необычного гостя.

Сам он сидел на лавке во главе стола, на месте, которое уступил ему хозяин дома. Черный пес улегся у него в ногах и внимательно изучал собравшихся вокруг людей. Они же тем временем пытались вспомнить, что случилось в деревне пять лет назад.

— Это все Эрван затеял. Тогдашний старейшина. Его корова молочная — лучшая в деревне была корова — заболела и перестала молоко давать. А потом внучка его младшая умерла, до года не дожив. Ну он и объявил, что это все, мол, бабка Лу виновата, что она порчу на его дом напустила.

— А я говорю, это Ронан придумал. Все кричал, что как бабка Лу пройдет мимо его дома, так в подвале сразу все молоко киснет.

— Так Ронан же на племяннице Эрвана женат, он его первый приспешник был.

— Ну а за Ронаном, конечно, дружки его сразу подхватили. Мол, точное дело, ведьма она, порчу творит.

— А она и впрямь была? Ведьмой? — уточнил колдун.

Обычно ведьмами в деревнях называли женщин со способностями, никогда не обучавшихся магии, полагавшихся исключительно на интуицию и случайное везение. Мужчины, чувствительные к магии, обычно выбирали подходящую профессию, заучивали несколько формул, передающихся от мастера к подмастерью, и этим довольствовались. Вот как здешний кузнец, в чьих работах: серпах, ножах да гвоздях, сложенных на полках, прослеживалась магическая искра. И если он при этом и старел чуть быстрее своих ровесников, то не намного — много магии таким путем не зачерпнешь. Женщинам по деревенским понятиям профессии не полагалось, а потому их вообще никто ничему не учил.

— Ну так что, была она ведьмой?

— Так тут ведь как, сударь колдун. Одни говорят, что была, другие — что слухи это и глупости.

— Она травами лечила людей, — вставила тихо жена кузнеца. — Еще когда я маленькая была, мать меня к ней водила.

— Ну вот Эрван и заявил, что, мол, раз лечить может, значит может и уморить. Что она коров портит, что на молодух бесплодие наводит, что с волками разговаривает, а они потом скот режут.

— Подговорил других старейшин, чтобы, мол, казнили ее.

Колдун перевел взгляд на старейшин.

— Это еще до меня было, — немедленно спохватился один, — не был я тогда старейшиной.

— А я болел тогда, дома лежал.

— А я сразу против был, говорил что нельзя убивать. Ну из деревни выгнать еще куда ни шло, а убивать ведьму — разве ж можно! Только они меня не слушали. Эрван упрямый был, что твой осел. Собрал зятьев своих да их дружков, и пошли они к дому бабки.

— Ну и того… связали ее, значит, и в озеро бросили, — неловко завершил историю последний рассказчик.

Рен устало закрыл глаза.

— А они не побоялись, что она нашлет порчу на них, раз так верили, что она это может?

— Так тут ведь как… — вздохнул Лем. — Верили они или нет, это еще неизвестно. Кричали они много чего. А как бабки Лу не стало, Эрван, значит, заявил, что как он от нее сильнее всех пострадавший, ему, значит, ее дом с садом полагается. Что там теперь его младший сын жить будет.

Колдун поморщился. Картина вырисовывалась неприглядная, но, к сожалению, не редкая. Он уставился на трех старейшин.

— А где теперь тот Эрван?

— Так помер он. Три года как помер.

— А сын его, что в бабкином доме поселился, еще через год уехал. Собрал весь скарб, домашних своих и уехал в другую деревню, к родичам жены. Видно, не жилось ему ладно в доме покойницы.

— А когда начались проблемы с этим озером?

Крестьяне переглянулись.

— С год как?

— Да, прошлым летом.

— Только поначалу никто не сообразил, что дело в озере. Ну пропадать скотина стала… Изредка поначалу. Подумали что лисы или, может, волки. Только оно стало все чаще да чаще случаться.

— А потом Оскаров сын пропал… стали искать его, нашли лишь поясок да следы, в озеро ведущие.

— Хотели озеро обыскать, думали, утонул мальчонка.

— А оттуда как охнуло! Еле ноги унесли.

Рен прекрасно представлял себе, как оно «охнуло», он сегодня имел возможность наблюдать этот феномен в действии. Да и в остальном ему все было ясно, поэтому он решительно поднялся со скамьи.

— Благодарю за информацию, я узнал все, что хотел. Завтра я постараюсь решить вашу проблему. А пока я хотел бы отдохнуть.

Крестьяне зашумели, засобирались. Засуетилась хозяйка, убирая со стола и стеля гостю постель на широкой скамье у очага. Когда все затихло, Рен устало стянул башмаки, лег на спину поверх перины, предварительно прибегнув к помощи Тьена и сотворив небольшое заклинание против клопов и клещей. Уставился на закопченый потолок и принялся перебирать в уме амулеты и заклинания, которые могут пригодиться завтра.

Проблема была в том, что специализированных методов на такой случай не существовало, хотя сам по себе он был нередким. Вопреки народным поверьям при гибели колдуна вовсе не все его чары и заклинания теряли силу. Особенно это касалось магии, использованной перед самой смертью. В старые времена была даже своего рода мода на предсмертные заклинания-ловушки. Если его создатель умирал не самой естественной смертью, заклинание срабатывало, превращая его тело в источник неуправляемого магического потока. Неуправляемого, но нацеленного на виновников смерти заклинателя.

Деревенская старуха, конечно, не знала ничего о подобных заклинаниях. Однако она наверняка пыталась защищаться и, может быть даже неосознанно, открыла себя для потока силы. Которая, не будучи использована, просто копилась вокруг тела, направляемая последним желанием ведьмы наказать обидчиков. И как вода, скопившаяся в яме, застаивается и тухнет, так и магия в месте гибели ведьмы застоялась и исказилась и породила… вот то, что породила. Нет, нечисти в мире действительно не существовало, то, что таилось на дне озера, было не разумнее активного вулкана или зыбучих песков, но от этого оно не становилось менее опасным.
И источником всего этого было тело ведьмы, точнее то, во что оно могло превратиться за годы на дне озера. Оставалось решить задачку — как добраться до останков и при этом не позволить магическому омуту поглотить себя.

Рен раздраженно повернулся на бок, мысленно ругая себя за то, что ввязался в эту историю. Безусловно задача была интересной, но сопровождающая ее история оставляла отвратительное послевкусие. Одна мысль о здоровых мужиках, без зазрения совести расправившихся с беспомощной старухой, отбивала всякое желание помогать и им, и тем, кто их не остановил. Колдун напомнил себе, что не считая главного виновника, Эрвана, который еще неизвестно даже, отчего умер, больше всего пострадали от магического омута ни в чем не повинные животные. И дети. Дети никаких преступлений не совершали, было несправедливо, что им приходилось расплачиваться за чужие поступки.

Колдун вздохнул и снова перевернулся на другой бок. В следующий момент ему в лицо ткнулось что-то лохматое и мокрое. От неожиданности он чуть не закричал, но тут раздалось раздраженное рычание, и он сообразил, что прямо перед ним сидит Тьен.

— Чего тебе? — тихо проворчал колдун.

Пес фыркнул и тяжело плюхнулся на пол всем телом, словно намекая — хватит вертеться, пора спать. Что самое печальное, он был прав. Завтра предстояла нелегкая работа. Рен покрепче закрыл глаза и постарался выбросить из головы все посторонние мысли.

Встали они, как водится у деревенских, с первыми лучами солнца. После быстрого завтрака, накрытого хозяйкой, колдун взял сумку с запасом зелий и решительно вышел из дома. И тут же остановился, наткнувшись на небольшую кучку любопытных, уже поджидавших его.

— Я собираюсь колдовать, — уточнил он в их сторону. — Это будет довольно опасное колдовство. Всякое может случиться. В том числе заклинание может отрикошетить и повредить тем, кто находится рядом.

Любопытные переглянулись. Кое-кто попятился и исчез за углом. Другие остались. Колдун пожал плечами. Он их честно предупредил, а значит, любые последствия будут не на его совести.

Игнорируя зрителей, колдун направился к озеру. Тьен шагал возле его левой ноги, как примерный фамилиар. В бледном свете холодного утра над поверхностью воды клубилась легкая дымка. Выглядело озеро на удивление безобидно, ничем не выдавая опасности, таившейся на его дне.

Дно. Нужно было добраться до дна озера и найти там останки ведьмы. И при этом не позволить застоявшейся магической силе прикоснуться к себе. Колдун сунул руку в сумку, извлек один из заготовленных пузырьков и осторожно, по широкой дуге, высыпал его содержимое в воду озера. Заботливо спрятал пузырек, сделал шаг назад. Встряхнул руки и поддернул рукава. Оглянулся и увидел на краю углубления вчерашних своих двух проводников.

— Не подходите ближе. Мне придется несколько… переместить воду.

— Куда это переместить?

Колдун отмахнулся и снова повернулся к озеру. Черный пес прижался к его бедру, позволяя тянуть через себя поток силы, не задействуя руки. Руки нужны были для другого. Рен поднял их ладонями вниз, пробормотал первую часть заклинания. Развернул ладони наружу, с усилием развел, завершая формулу.

Это заклинание ему когда-то показал отец. Флориан Левари был серьезным, иногда даже скучным человеком. Но однажды, когда маленький Рен поправлялся от ветряной оспы и упрямо отказывался умываться, в редкой для него попытке развлечь сына отец легким жестом раздвинул воду в фарфоровом тазу. Фокус мгновенно заставил мальчика забыть о болезни и капризах. Он так ему понравился, что Рен потом целый месяц тренировался на чашках, блюдцах и тарелках, даже во время обеда. Чем не раз вызывал недовольство матери, требовавшей от него «не играть с едой и с уважением относиться к магии».

Озеро было гораздо больше тарелки с супом. Но и Рен был уже не маленьким ребенком, а главное — рядом с ним был настоящий совместимый фамилиар. Поэтому его ладони почти не ощутили сопротивления, когда вода в озере принялась медленно расступаться.

За спиной послышались удивленные возгласы, но колдун не уделил им внимания. Внимание его было сосредоточенно на двух половинках озера, медленно отодвигавшихся друг от друга. Лучше всего было бы действительно переместить их в другое место, но насколько колдун разглядел окрестности, подходящего углубления тут не наблюдалось, копать яму вручную было бы слишком долго, а создание ее магически требовало слишком много энергии. Вместо этого Рен зачерпнул еще силы и произнес заклинание заморозки, активируя добавленное в воду зелье. Внутри воды возникли смутные разводы, которые немедленно принялись расползаться, словно морозные узоры на окне зимой. Колдун подождал, пока вода не промерзла насквозь, и осторожно убрал руки. Две огромных льдины не шелохнулись.

Рен нервно перевел дыхание, машинально погладил по шее Тьена. Тот даже виду не подавал, что только что перенаправил большое количество силы. Рен не работал с таким объемом со времен Анны. Ах, если бы такая возможность была у него тогда, когда… Он тряхнул головой, прогоняя посторонние мысли, и двинулся вперед. Пес зашагал рядом.

Подойдя вплотную к тому, что было раньше краем озера, колдун остановился. План был простым — отодвинуть воду, найти останки ведьмы, перекрыть идущий через них поток и безопасным образом избавиться от застоявшегося запаса магической энергии. И, пожалуй, достойно предать останки земле. Это было бы правильно.

Найти на обнажившемся дне старые кости оказалось несложно. Сложно было понять, которые из них принадлежали ведьме. Рен почему-то не задумывался о том, что происходило с телами поглощенных омутом животных и детей. Точнее, он наивно считал, что они поглощались полностью. Ему точно не приходило в голову, что вытянув из них всю жизненную энергию для собственной подпитки, омут оставлял скелеты, обтянутые пергаментно-тонкой кожей. Их на дне оказалось много. Очень много. Как среди них найти нужные кости и при этом не прикоснуться ни к чему опасному, было не понятно.

Возле ноги колдуна завозился пес. Сделал осторожный шаг вперед, принюхался. Колдун оживился.

— Ты! Ты ведь можешь найти в этом месиве человеческие останки?

Пес фыркнул и кивнул.

— Тогда ищи. А я буду защищать нас обоих.

Пес бросил на него короткий взгляд, словно размышляя, доверять ли этому обещанию. Но потом повернулся и принялся медленно прокладывать себе путь среди птичьих скелетов, водорослей и ракушек.