Фамилиар, глава 37

[rohirrimka]

в которой мы имеем дело с некоторыми последствиями.
Текст на Фикбуке

Глава 37

Изи, согретая, напоенная чаем и завернутая в теплое одеяло, быстро уснула. Богатый событиями день и ночь, проведенная на дереве, совершенно ее измотали, она свернулась в своей постели и даже не ворочалась, как обычно. Она спала так тихо, что Тьен периодически прислушивался, чтобы уловить ее дыхание и убедиться, что с сестрой действительно все в порядке. А потом ругал себя за беспочвенную тревогу. И немного завидовал Изи.

Самого Тьена события дня вымотали не меньше, но сон упрямо отказывался к нему приходить. Стоило закрыть глаза, перед ними вставало испуганное лицо сестры в руках у спятившей колдуньи, виделись языки пламени, подбирающиеся все ближе и ближе. Звучали в ушах угрозы Ариены, а потом они сменялись тишиной, наступившей, когда прервалась его связь с Реном. Мертвой тишиной, сквозь которую он так долго пытался докричаться, дозваться до колдуна.

Все это было бы еще ничего, за свою жизнь Тьен прекрасно научился справляться с неприятными воспоминаниями. А даже если и не справляться, то просто загонять их поглубже, прятать от самого себя так, чтобы они не мешали двигаться дальше. К сожалению, к воспоминаниям добавлялся еще неподъемный груз эмоций, главной из которых была вина. Все случившееся было его, Тьена, виной. Именно за ним пришла Ариена. Если бы он был осторожней в выборе нанимателей, если бы никогда не связывался с ней, он не подставил бы под удар сестру и Рена.

«Тогда ты даже не знал бы Рена», — подсказало ему что-то внутри. «Может быть, так было бы лучше. Уж по крайней мере для Рена», — мрачно подумал Тьен. Но живущая внутри упрямая надежда на лучшее не дала ему надолго задержаться на этой мысли.

Дело было в том, что Тьен был очень рад, что знаком с Реном. Что случай и дурная погода привели их с сестрой в дом ворчливого старого колдуна, оказавшегося вовсе не ворчливым и не старым, а еще — самым удивительным человеком из встречавшихся Тьену. Первым, с кем он мог представить себя в постоянном союзе… если бы, конечно, Рен этого хотел, напомнил он себе. Последнее время Тьен надеялся, что, может быть… но с другой стороны, у Рена теперь был амулет, ему не нужен был фамилиар. И почему, интересно, Рен не сказал ему, что взломал амулет? Тьен был уверен, что колдун доверяет ему, да и какой ему толк от этой тайны? Фамилиар уже ни в чем не был уверен, но сейчас, в ночной тишине, он мог признаться самому себе, что после всего лишь пары месяцев больше не может представить себе жизнь без связи с Реном, без возможности чувствовать периодически теплый поток его эмоций. Те несколько часов, что он не мог дозваться потерявшего сознание колдуна были… были…

Фыркнув, Тьен сполз с сундука. Может быть, если он заглянет к Рену всего на минутку — убедиться, что с ним все хорошо — он сможет наконец-то уговорить свои беспокойные мысли позволить ему совсем немного поспать?

Бесшумно ступая обутыми в толстые шерстяные носки ногами, Тьен поднялся по лестнице и остановился возле двери, ведущей в комнату Рена. Что он скажет, если выяснится, что колдун не спит? Что вряд ли случится, он был таким усталым, еле удерживал глаза открытыми, так что наверняка он даже не услышит, если Тьен тихонько приоткроет дверь и заглянет, всего на секунду, просто чтобы…

Из-за запертой двери донесся странный слабый звук. Не храп, не стон, не вскрик, а словно бы… всхлип? И еще один. Не раздумывая и не сомневаясь больше, Тьен распахнул дверь и шагнул в комнату колдуна.

За окном давно наступило утро, но шторы были плотно закрыты, и Тьену понадобилось несколько секунд, чтобы глаза привыкли к полумраку. Раздался еще один вcхлип, и Тьен неосознанно сделал еще пару шагов к кровати. Колдун лежал на подушках почти в том же положении, что они оставили его. Глаза его были закрыты, на висках блестели капли пота, мокрые волосы прилипли ко лбу. Тонкие пальцы впились в одеяло, сжимая его с пугающей силой — Тьен видел, как побелели костяшки. Все тело колдуна было напряжено, словно он пытался сдвинуться с места и не мог, грудь сотрясали тяжелые хриплые вздохи, спина еле касалась постели.

Это было невообразимо красиво. Это было почти похоже на удовольствие. Если бы не выражение лица Рена. Брови его страдальчески изогнулись, губы жалобно кривились. Вот он судорожно перевел дыхание и еле слышно всхлипнул: «Тьен!» В этом тихом слове было столько отчаяния, что фамилиар наконец-то сорвался с места, словно с него спали чары. Он осторожно провел ладонью по мокрому лбу колдуна, убирая с него волосы. Рен, не открывая глаз, повернул голову, потянулся навстречу прикосновению, но выражение его лица не изменилось. Тьен, не отнимая ладони, другой рукой осторожно потряс его за плечо.

— Рен. Рен, проснись. Это кошмар, Рен, слышишь? Проснись.

Колдун распахнул свои бледные глаза и уставился на Тьена невидящим взглядом. Через мгновение выражение его лица очистилось и он рухнул в руки фамилиару, крепко обхватив его за шею. Ничуть не колеблясь, Тьен обнял его в ответ.

Руки Рена никак не могли остановиться, они все скользили по спине Тьена, по плечам, по волосам, и тот, сообразив, в чем дело, зашептал:

— Все хорошо. Со мной все хорошо. Это был сон. Дурной сон. Я здесь, все хорошо, все в порядке.

Тьен не знал, сколько они так просидели, прежде чем Рен вздохнул и неохотно отстранился. Он внимательно изучил лицо фамилиара, потом виновато опустил глаза.

— Прости. Прости, я уже в порядке, ты больше не должен… я не хотел тебя беспокоить, ты можешь… — Он остановился, склонил голову набок, и спросил: — Почему ты здесь? Что-то случилось? Изи? Я сейчас…

Тьен быстро пресек попытку Рена встать с постели, легко толкнув его на подушки.

— Ничего не случилось. Я обещал, что помогу тебе с кошмарами. Помнишь, хотели попробовать?

Рен нахмурился, припоминая утреннюю беседу. Неужели это было всего лишь вчера? А ведь действительно, разговор и схватка с Ариеной, блуждание в кошмарах, поиски Изи — это все заняло меньше суток.

Тьен между тем толкнул его в бок и решительно сказал:

— Двигайся.

— Ты серьезно хочешь ночевать в одной постели со мной?

— Сейчас утро, — возразил Тьен. Отвел взгляд и добавил: — И я и так провел здесь весь вечер. Ничего нового.

Рен вспомнил, что когда он очнулся, Тьен действительно лежал рядом с ним. Вспомнил, что именно прикосновение фамилиара и его настойчивый зов помогли ему вырваться из тягучей реальности снов. Вспомнил свежий кошмар, в котором он снова наблюдал, не в силах шевельнуться, как огонь подбирается с Тьену. Вспомнил все это и не нашел в себе сил спорить. Он молча подвинулся к краю кровати, оставляя фамилиару место у стены. Тот улыбнулся, кивнул и превратился. Одним прыжком запрыгнул на кровать, совершенно по-собачьи повертелся на месте прежде чем устроиться на постели, прижавший к Рену теплым боком. Чуть помедлив, колдун положил ладонь ему на шею, шевельнул пальцами, зарываясь в густую шерсть. Потянулся и прикоснулся к магии, не зачерпывая ее, просто наслаждаясь прохладным прикосновением энергии и теплым эхом мыслей и чувств Тьена.

Заглянувшая в комнату спустя три часа Мара обнаружила Рена крепко спящим, обеими руками обнявшим черного пса, как ребенок обнимает любимую игрушку. Довольно улыбнувшись, кухарка поправила шторы, чтобы полуденное солнце не беспокоило спящих, и на цыпочках покинула комнату.

Колдун проснулся через несколько часов, чувствуя себя удивительно хорошо отдохнувшим. Кошмары его больше не преследовали, хотя какие-то сны все равно снились. Он не мог их вспомнить, но в душе осталось ощущение спокойствия и тепла. А может дело было не во снах, а в реальности — в том, что Тьен все это время был рядом, был с ним.

Воодушевленный тем, что попытка встать с кровати на этот раз увенчалась успехом, и колени даже не попытались сразу подогнуться под ним, Рен решил первым делом разобраться с самыми насущными проблемами. Он добрался до стола и торопливо написал короткое письмо начальнику городской Стражи. Тьен внимательно наблюдал за ним, прислонившись к подоконнику.

— Мне нужна магия. — Колдун запечатал письмо и посмотрел на фамилиара. Тот с усмешкой задрал брови.

— У тебя есть амулет.

Рен опустил голову, внутри все скрутило от чувства вины.

— Тьен, я…

— Успокойся, я шучу.

Фамилиар подмигнул ему, превратился и процокал когтями по полу к самым его ногам. Рен нерешительно положил ладонь псу на голову, потянулся к магии, но вместо того, чтобы сразу колдовать, прислушался к эмоциям фамилиара. Похоже, он действительно шутил, Рен не почувствовал признаков обиды. Что, конечно, не мешало колдуну по прежнему чувствовать себя виноватым, но хотя бы позволяло отодвинуть объяснение в будущее. Он с облегчением зачерпнул силы и принялся сооружать магического посланца, который доставит письмо в город.

Разделавшись с этой задачей, Рен решил спуститься вниз. Лестница доказала, что запас сил у него был не так уж велик, на последней ступеньке он покачнулся и вцепился в перила двумя руками. Шагавший рядом Тьен тут же подхватил его под локоть и помог добраться до стула. Может и не стоило себя переоценивать, но Рену очень хотелось своими глазами увидеть, какой ущерб нанес магический пожар его дому.

Кухня представляла собой печальное зрелище. Закопченные потолок и стены пестрели пятнами обуглившегося дерева. Стульев уцелела лишь половина, один угол большого стола превратился в головешку. Стекла в окнах на удивление остались целыми, хоть и покрылись слоем сажи. А очаг вообще выглядел нетронутым, и в нем весело потрескивал огонь. Рен при виде него напрягся, но ему удалось хотя бы не шарахнуться в сторону. Торопливо напомнив себе, что этот огонь безопасный, что он полезен и никому не угрожает, колдун все же предпочел остаться на дальней от очага половине кухни.

Ведущая наружу дверь распахнулась, впуская на кухню Мару и Изи. Кухарка несла ведра с водой, руки девочки были полны старых тряпок. При виде колдуна с фамилиаром обе женщины — и старая, и маленькая — совершенно одинаково всплеснули руками, улыбнулись и бросились вперед. Последовали неизбежные объятия, расспросы о самочувствии и, в случае Мары, неизбежное же обещание немедленно накормить всех. Рен с улыбкой покачал головой, поднял руку.

— Это потом. Сначала я хотел бы убедиться, что… что Ариена действительно не сможет удрать.

Мара понимающе кивнула, а Тьен молча двинулся к двери в погреб.

Колдунья лежала в довольно неудобной позе между мешком с мукой и последними осенними тыквами. Руки ее были связаны за спиной, причем, насколько Рен сумел разглядеть, сначала веревкой был обмотан каждый палец, а затем обе руки от ладони почти до локтя. Когда он повернул колдунью на спину, выяснилось, что рот ее был заткнут кухонным полотенцем, поверху тоже обмотанным веревкой. Брошь, блокирующая магию, была приколота к платью колдуньи сзади, там, где до нее никак было не дотянуться, даже если колдунья освободит руки. Глаза Аариены были закрыты, похоже, она была без сознания. Рен протянул руку, попробовал нащупать пульс на шее женщины и с облегчением выдохнул, найдя его.

— Мы не можем оставить ее так до появления Стражи, — повернулся он к Маре.

— Конечно можем! — фыркнула она. Тьен за ее спиной сверкнул глазами, молча соглашаясь.

— Двое суток без еды, без воды, без движения — это жестоко.

— Ее это не останавливало, — буркнул Тьен, инстинктивно потирая горло. Рен вспомнил, что он упоминал, как колдунья держала его на цепи.

— Я понимаю ваше отношение. — Рен вздохнул. — Но я не могу так. Сейчас она беспомощна, и это…

Он замолчал, не зная, как сформулировать то, что чувствовал. Что неважно было, какие ужасные вещи совершила колдунья, он не хотел, чтобы важные для него люди были причастны к подобной жестокости.

— И что ты собираешься сделать? Предложить ей свою комнату? — в голосе Мары звенела праведная злость.

— Нет, — покачал головой колдун. — Я просто помещу ее в заморозку.

— В смысле — заморозишь? — удивился Тьен.

— Заклинание заморозки не имеет отношения к настоящему холоду. Оно останавливает на время все процессы, происходящие в объекте. Ариена просто замрет, не будет ничего чувствовать, ей не нужны будут еда, вода, даже воздух.

— Это серьезное заклинание, Рен, — нахмурилась. Мара.

— Я справлюсь, — кивнул колдун, искренне надеясь, что окажется прав.

С заклинанием он действительно справился, хоть и пришлось проделывать все медленно и осторожно — в конце концов, он никогда еще не применял эти чары к людям. Но как только Рен ослабил хватку, выпуская магию, он понял, что все же переоценил свои силы. В том смысле, что их у него совсем не осталось.

Торопливо превратившийся Тьен успел подхватить колдуна у самого пола. Он настоял на том, чтобы отнести его наверх, отмахнувшись от Мары, предложившей свою постель. Снова устроив Рена на подушках — на этот раз он хотя бы был в сознании, просто очень слаб, не в состоянии пошевелить и рукой— Тьен снова превратился. Он очень много мог бы сказать самоуверенному колдуну, но не сделал этого. В основном потому, что боялся сказать слишком много. Запрыгнув на кровать, он ткнулся носом в пальцы Рена, почувствовал, как они чуть шевельнулись, закрыл глаза и решил, что будет лежать здесь столько, сколько понадобится, чтобы не дать этому упрямцу снова себе навредить.