Тая собиралась упереться, правда, собиралась. Ей нечего было делать в таверне. Она прекрасно могла найти себе ночлег и не обращаясь за помощью к Гейну. Сколько можно полагаться на музыканта, она и так уже должна ему. Хотя, если подумать, не помешает убедиться, что он действительно поселился тут. Просто чтобы знать, куда прийти отдать деньги, когда она их заработает. Да, это будет логичным поступком, и то, что из распахнутой двери таверны тянуло теплом и вкусными запахами не имело к этому решению никакого отношения. Именно с такой мыслью Тая позволила себе последовать за Миллетой, которая уже ждала ее в дверях, нетерпеливо постукивая по полу палкой.
Таверна был наполнена народом. Точнее даже переполнена – девушкам прошлось проталкиваться сквозь толпу. Тая старалась не очень вертеть головой и смотреть под ноги. Судя по здешней публике, если она нечаянно наступит кому-нибудь на сапог, дело не ограничится возмущенным криком. Миллету такие мысли, похоже, не беспокоили: несколько раз она стучала своей палкой по ногам стоящего впереди человека, только чтобы ответить на возмущенный рев беспомощной улыбкой и кокетливым взглядом. И ей это сходило с рук. Тае оставалось только вздохнуть. Она была уверена, что у нее так не получится, да, честно говоря, и не хотела пробовать.
Пробившись почти к самой стойке, они услышали знакомый голос, сопровождаемый стоном струн. Между плечами посетителей Тая сначала увидела пляшущие на стене тени, затем отбрасывающие их фигурные огни, а затем и голову Гейна, сидевшего за центральным столом, уставленным горящими свечами, чье пламя он использовал для демонстрации своего искусства сказителя. Судя по интенсивности пламени, сказка подходила к концу.
- ...быстрым ударом отрубил последнюю, четвертую голову дракона. Тело чудовища немедленно рассыпалось грудой камней, а в центре этой груды Зир-Рей увидел прекрасную девушку. Это и была Принцесса Восточной страны Ин-Юй. Он поднял девушку на руки и посадил на своего коня. Вместе они вернулись в столицу, и там Зир-Рей с рук на руки вручил Принцессу счастливому Императору. Тот был настолько рад возвращению дочери, что предложил герою выбрать себе любую награду. «Мне не нужно ничего, ваше величество», – промолвил Зир-Рей. - «Пусть лишь Ее Высочество подарит мне какую-нибудь мелочь на память о нашей встрече». И тогда прекрасная Принцесса Ин-Юй сняла со своей руки толстый золотой браслет и надела его на запястье герою. Присутствовавшие при этом придворные как один ахнули, ведь в их стране девушка могла надеть свой браслет только на руку своему жениху, причем только один раз, и никто больше не смел его снять. Императору не оставалось ничего, кроме как согласиться на их свадьбу. Так храбрый крестьянин Зин-Рей стал зятем самого Императора и Принцем Восточной страны. Но больше всего он был рад тому, что стал мужем прекрасной Ин-Юй. И они жили вместе долго и счастливо.
С последними словами Гейна огни съежились и вернулись на фитили свечей. Зрители зашумели, кто-то захлопал, сказитель вздохнул и потянулся к кружке, а на стоящую рядом тарелку посыпались разного достоинства монеты.
читать дальшеВсеобщий одобрительный шум перебил грубый окрик.
- Эй, ты. Мы тут не детишки, что собрались сказки на ночь слушать. Если хочешь получить мои деньги, лучше спой. Да повеселее что-нибудь.
- Слово слушателя для меня закон, – серьезно сообщил Гейн, но Тая, пробравшаяся поближе, успела заметить усмешку в его глазах. – Будет тебе песня, о могучий воин.
С первых же секунд Тая поняла, почему Гейн отказывался петь вечерами у костра. Во-первых, его струны, так ловко способные изобразить и шум моря, и звон мечей, и гомон толпы, при попытке исполнить мелодию зазвучали на удивление пронзительно и нестройно. А во-вторых, сама песня... Тая не была наивной девочкой. Любой деревенский ребенок к десяти годам отлично знает и чем занимаются мужчины с женщинами, и откуда берутся дети, и множество совершенно недетских слов. Однако заведенное Гейном песенное повествование о приключениях похотливого воина и его многочисленных неудачах оказалось настолько непристойным, но при этом настолько веселым, что Тая не знала, куда спрятать пылающее лицо, и одновременно не могла удержаться от смеха.
Миллета подобных сомнений не испытывала. Она открыто хохотала вместе со всеми присутствовавшими. А когда песня закончилась – подтолкнула Таю вперед и безо всякого смущения плюхнулась на стул рядом с Гейном.
- Девушки! – обрадовался музыкант. Тут же, правда, смутился. – Я прошу прощения за свое...
- Если извиняться, то только за то, что скрывал от нас такой талант, – усмехнулась Миллета.
- Я бы ни за что не позволил себе исполнять такое при вас. Еще раз прошу прощения.
- Не извиняйся, – улыбнулась Тая. – Это ведь твоя работа. И ты делаешь ее весьма успешно.
Она кивнула на тарелку, содержимое которой после песни увеличилось вдвое.
Гейн склонил голову, признавая ее правоту. Потом ссыпал монеты в кошель и помахал рукой в воздухе.
- Эй, хозяин. Мне нужен перерыв. Угости-ка меня и моих подруг как следует. Только давайте переберемся в место потише. – Он снова повернулся к девушкам. - Центр таверны хорош для выступлений, но не для спокойных разговоров.
Девушки согласились и Гейн повел их за собой в комнатку на втором этаже, которую хозяин таверны сдал ему на ночь.
- Представляешь, что теперь подумали про нас все посетители? – хмыкнула Миллета.
Гейн немедленно спохватился и предложил снова спуститься, но Тая отмахнулась.
- Внизу не найти тихого места. А мне не так уж важно, что обо мне подумают.
Спустя четверть часа они сидели вокруг маленького стола – кто на кровати, кто на стуле – и девушки рассказывали музыканту обо всем, что с ними успело случиться.
- И тогда я решила, что раз мы обе не успели найти себе нормального ночлега, можем еще одну ночь переночевать вместе. Ты же нас не прогонишь?
- Нет, конечно, – кивнул Гейн. – Вы можете занять кровать, я спокойно переночую на полу. К сожалению, других свободный комнат тут нет, я уже узнавал.
- Вот и отлично, – решительно кивнула Миллета. – А еще я подумала, что Тае не помешает посоветоваться с тобой. Ты все же человек ученый, может посоветуешь что.
Гейн задумчиво хмыкнул. Потом протянул руку.
- Позволишь взглянуть на этот перевод?
Тая послушно протянула ему листок бумаги. Подумала, сняла со шнурка кольцо и тоже показала его. Гейн внимательно осмотрел обе вещи.
- Северная работа. И язык тоже северный. Но ты говорила, что вы всегда жили южнее Зимнего кряжа?
- Сколько я себя помню, – кивнула Тая. Помедлила и добавила. – Но... Я думаю, мама не была родом из тех мест, где мы жили. Я никогда не знала других родных, даже самых дальних.
- Значит возможно, оба твои родителя перебрались сюда из-за Кряжа. А ты знаешь, как звали твоего отца?
- Да, конечно, мама всегда называла его Ренур.
- Ренур... Гренор – волк. Звучит похоже, правда? Возможно, твой отец поменял имя, потому что в наших краях никто не мог выговорить его правильно?
- Я... Я не знаю. Наверное, это возможно.
- Тогда можно предположить, что Кхенграйни – это имя твоей матери.
- Но маму звали Мьета!
- Мьета... Первая метель. Мьета-метель. Может быть, она хотела сохранить хоть какую-то связь со смыслом своего имени, потому и назвалась так? И тогда получается, что на кольце написаны имена твоих родителей и слово «суженая» или «суженый». Причем смотри – кольцо определенно долго носили, но надпись не стерлась, значит, она сделана позже. Твой отец снял кольцо со своего пальца и отдал его твоей матери, назвав ее суженой. Мне кажется, это выглядит как помолвочный подарок. Как обещание жениться.
Тая сжала кольцо в ладони, прижав ее к сердцу. В голове метались бессвязные мысли.
- Это все интересно, – вмешалась Миллета. – Но как это поможет ей найти отца. Если ты, конечно, все еще хочешь его найти.
- Разумеется, хочу!
- Тогда, – задумчиво проговорил Гейн, – тебе нужно искать воина-северянина по имени Ренур. Или Белый волк. Ты говоришь, он может быть наемником? Наемники часто выбирают вместо имен прозвища. Тебе стоит поспрашивать завтра возле «Железной лапы». Это таверна, где собираются наемные охранники в поисках работы. Может быть, они смогут тебе что-то сказать. Северяне в этих краях большая редкость, если кто-то его видел – наверняка запомнили.
- Железная лапа? – хмыкнула Миллета. – Кто только придумывает названия в этом городе? «Золото и угли», «Железная лапа»...
- Ну, с лапой все просто. На тамошней вывеске нарисован медведь с закованной в доспехи лапой, как реклама услуг, которые там предлагаются.
- Хорошо, это я могу понять. Но на вывеске здесь нарисован горшок, причем тут угли?
- О, это на самом деле забавная история. Видишь ли, дед хозяина этой таверны был бедным углежогом. И вот жег он как-то огромный пень, долго жег, а в самом центре нашел горшок с золотом. Видно, кто-то спрятал давно в дупле клад, да не вернулся за ним, а дупло возьми да затянись понемногу. Вот на те деньги отец хозяина и отстроил эту таверну. Если присмотришься, на полке над камином даже черепки того самого горшка хранятся.
- Ох, и как это у тебя любой ответ в сказку превращается? – Миллета рассмеялась и подтянула к себе поближе принесенное внуком удачливого углежога угощение.
Позже, когда девушки легли спать, и Гейн почти перестал возиться, устраиваясь удобнее на полу, Миллета вдруг приподнялась на локте.
- А вот интересно, Тая, твои родители изменили свои имена, но так, чтобы напоминали старые. А твое имя они откуда взяли?
- Я никогда об этом не думала, – пробормотала Тая. – На северные оно не похоже.
- Да уж, им не подавишься, – девушка тихо захихикала. - Но и в наших краях я такого не слыхала. А ты, Гейн? Ты же много где бывал.
- Бывал, – согласился сказитель. – Но такого имени тоже не слышал. Может быть, это тоже перевод какого-то северного слова, как имя твоей матери? Немного измененный, чтобы не сразу было ясно.
- Интересно, какого? – Миллета повернулась на спину, задумчиво помахала руками. – Если Мьета это метель, но Тая это.... Та... Тае... Тай...О, тайна!
Миллета снова захихикала, потом повернулась на бок и вскоре сонно засопела. А Тая осталась лежать, неподвижно уставившись в стену. В памяти вдруг всплыло: она лежит вот так же закутавшись в одеяло, и плечо ее чуть покачивает большая теплая рука, и мамин голос тихонько напевает «Тая-тай, засыпай, снег, не тай, заметай, все дорожки затяни, мою тайну сохрани». Или «Мою Тайну»?
Но почему? Почему ее назвали так странно? Почему ее родители ушли из родных мест? Почему изменили имена? Почему мама никогда не говорила о том, откуда они? Почему отец ушел и не вернулся? Кем он был? И кто она сама?
Ничего этого Тая не знала. Ее ожидали долгие, тянущиеся словно смола часы. Ночь бессонницы. Ночь сомнений и вопросов. Темная ночь души.