Нормальность в этом мире неуместна (с)
Этим летом я вспомнила, насколько люблю поезда. Это заметно, думаю 
Ритмичный перестук колес не убаюкивал, но постепенно вводил в транс. Остальные звуки сливались в неразборчивый шум, нос щекотал запах средства, с которым стирали белье, под ним нотками скользили запахи многочисленной дорожной еды. Мысли тоже скользили, плавно перетекая одна в другую. Что он скажет отцу? И стоит ли говорить? Но ведь он никогда ему не врал. Конечно, умолчание не ложь, и если отец не спросит… но он ведь спросит. И тогда придется рассказать обо всем, что он натворил. А потом как-то вынести осуждение в глазах отца. Он вынесет, конечно, он его заслужил.
Гунара пугало другое — что, если отец тоже простит его? Как Галина, как Магнус, как Ну… Нед. Те, перед кем он виноват больше всего, кто больше всех пострадал из-за его безумия, словно бы сговорились забыть обо всем случившемся. И они не притворялись, Гунар видел, что они искренне простили его, и это сводило с ума больше всего. Спасало одно — феникс не забыл. Капитан Соколовский доведет дело до конца, до суда. И пусть Гунар будет там скорей свидетелем, чем главным обвиняемым, ведь формально он не нарушил законов, только внутренние правила кампуса, но сам факт не давал ему окончательно утонуть в горьком море вины.
Из круговорота невеселых размышлений Гунара вывел толчок. Кто-то врезался снизу в полку, на которой он лежал. Оскалившись, Гунар свесил морду вниз — и нос к носу столкнулся с высоким… очень высоким мужчиной. Собственно, рост и был причиной толчка — новый пассажир попросту не помещался на своем месте, упираясь головой в верхнюю полку.
читать дальше

Ритмичный перестук колес не убаюкивал, но постепенно вводил в транс. Остальные звуки сливались в неразборчивый шум, нос щекотал запах средства, с которым стирали белье, под ним нотками скользили запахи многочисленной дорожной еды. Мысли тоже скользили, плавно перетекая одна в другую. Что он скажет отцу? И стоит ли говорить? Но ведь он никогда ему не врал. Конечно, умолчание не ложь, и если отец не спросит… но он ведь спросит. И тогда придется рассказать обо всем, что он натворил. А потом как-то вынести осуждение в глазах отца. Он вынесет, конечно, он его заслужил.
Гунара пугало другое — что, если отец тоже простит его? Как Галина, как Магнус, как Ну… Нед. Те, перед кем он виноват больше всего, кто больше всех пострадал из-за его безумия, словно бы сговорились забыть обо всем случившемся. И они не притворялись, Гунар видел, что они искренне простили его, и это сводило с ума больше всего. Спасало одно — феникс не забыл. Капитан Соколовский доведет дело до конца, до суда. И пусть Гунар будет там скорей свидетелем, чем главным обвиняемым, ведь формально он не нарушил законов, только внутренние правила кампуса, но сам факт не давал ему окончательно утонуть в горьком море вины.
Из круговорота невеселых размышлений Гунара вывел толчок. Кто-то врезался снизу в полку, на которой он лежал. Оскалившись, Гунар свесил морду вниз — и нос к носу столкнулся с высоким… очень высоким мужчиной. Собственно, рост и был причиной толчка — новый пассажир попросту не помещался на своем месте, упираясь головой в верхнюю полку.
читать дальше