С Днем Победы!

Вечная память погибшим. И мирного неба нам всем.

---

Фамилиар, глава 26

в которой происходит пара важных событий
Текст на Фикбуке

Глава 26

Изи послушно выпила кружку успокаивающего отвара, позволила Рену магически покопаться в ее психике (под тесным присмотром Тьена, которому превращение в собаку для работы не помешало пристально следить за каждым движение колдуна), долго висела на шее у брата, крепко обнимая его, вновь и вновь прося прощения. А потом в одно мгновение словно кто-то обрезал ниточки, и девочка уснула на руках у Тьена, измотанная эмоциональными потрясениями дня.

Тем временем внук деревенского старосты под руководством Мары разгрузил телегу, сложил все привезенные продукты в погреб и торопливо направился назад, к отчему дому, нервно оглядываясь и часто подстегивая коня. Оставалось только гадать, что он расскажет односельчанам о странных порядках и происшествиях в доме колдуна.

Поздно вечером взрослые обитатели домика собрались на кухне за чаем, и Рен поведал своим внимательным слушателям результаты обследования Изи.

— Физически с ней все в порядке. Да и в остальном ничего необычного. Но магия уже вовсю рвется внутрь, в нее и сквозь нее, я смог почувствовать это необыкновенно ярко, почти сумел ухватить ее, хотя по идее не должен был чувствовать почти ничего.

— Это значит?

— Это значит,что первое превращение уже близко. Его можно ждать со дня на день. И она сразу будет очень и очень сильной. Вам обоим придется заниматься с нею, учить контролировать контакт с магией. Я могу помочь, предоставить себя для тренировки, так сказать, но объяснить, как это делается, может только другой фамилиар.

— Разумеется, мы поможем, — кивнула Мара. — Фамилиары всегда помогают друг другу.

Тьен недоверчиво фыркнул.

— Ладно, это я погорячилась, — согласилась Мара. — Конкуренция существует, с этим нее поспоришь. Но ты видел хоть одного их нас, кто отказался бы помочь ребенку освоить контакт с магией?

Тьен задумался. Ему довелось сталкиваться с разными коллегами, случалось даже драться за колдуна, совместимого сразу с несколькими фамилиарами, И все же… когда он был мальчишкой, только что потерявшим мать и не до конца контролирующим свои способности, многие помогали ему.

— Вот и отлично, — кивнула Мара. — А теперь спать, дети. Завтра может быть сложный день.

Но следующий день оказался на удивление спокойным. Как и тот, что следовал за ним. Изи по прежнему страдала от перемен настроения, но Рен заметил, что она очень старалась это скрывать, особенно от брата. Девочка совершенно точно боялась снова навредить ему и до последнего пыталась сдерживать слезы, гнев или обиду. А когда справиться не могла — убегала и пряталась где-нибудь.

Разумеется Тьена это расстраивало. Он пытался удержать сестру, искал ее, когда она пряталась, и ломился в двери, когда она запиралась. Пока Рен не объяснил ему, что так он делает сестре только хуже. Если ей спокойней прятаться от него — пусть прячется, это избавит ее от болезненных переживаний. А когда эти скачки закончатся, и Изи снова станет уравновешенной девочкой, они позаботятся о том, чтобы она снова научилась доверять самой себе.

Еще пара дней прошла без происшествий, а потом прорыв все же случился, но вовсе не в той области, в которой все этого ожидали. Изи все еще не превращалась ни разу. В тот самый момент она пряталась ото всех на улице, пользуясь тем, что погода была хоть и холодной, но солнечной. Тьен дремал на коврике возле очага в комнате мага, позволяя тому пользоваться магией. Рен как раз провел очередную группу тестов и собирался попробовать составленное по результатам заклинание на амулете. Он начертил пальцем фигуру вокруг лежащего на столе украшения, пробормотал тщательно подобранную формулу, коснулся камня и вдруг почувствовал пробежавшую сквозь него волну знакомой свежести.

Осторожно переведя дыхание, Рен покосился на пса. Тьен, похоже, был на грани засыпания и ничего не заметил. Очень осторожно, чтобы не потревожить, колдун разорвал магическую связь с ним. Повторил жест и формулу, сжал в руках амулет... И чуть не рассмеялся от радости, когда ощутил идущий сквозь него поток. Получилось! Поток был чистым, свежим и довольно мощным. Практически таким же мощным, каким позволял ему пользоваться Тьен.

Колдун задумался, как сумела деревенская ведьма обращаться со столь мощным амулетом. Как она справлялась с таким потоком? Или дело вовсе не в амулете, он лишь открывает дверь, а дальше все зависит от мощи колдуна? Чтобы узнать это, пришлось бы исследовать амулет с различными пользователями. Но это означало бы контакт с другими колдунами, контакт совершенно нежеланный. Придется ему смириться с тем, что его любопытство останется неудовлетворенным.

Хмыкнув, Рен чуть не ударил себя ладонью по лбу. О чем он думает? Любопытство это, конечно, отлично, но ведь главное заключается в том, что он раскусил амулет! Он теперь может свободно пользоваться им для доступа к силе. И ему не нужен для этого никакой фамилиар. Ему не нужен для этого Тьен.

Ему не нужен Тьен.

От этой мысли по спине пробежал холодок, и внутри все неуютно сжалось. От того, насколько лживой она была. Пусть теоретически он может теперь пользоваться магией сам, без помощи фамилиара, но Тьен все равно нужен ему. Представить, что он соберется и уйдет, что их с Изи не будет в этом доме было совершенно невозможно.

Сжав губы, Рен осторожно подошел к шкафу, открыл зачарованную шкатулку и положил амулет внутрь. А потом старательно спрятал шкатулку подальше и поглубже. Нет, это не было обманом. Ведь если Тьен узнает, он не обязательно сразу засобирается прочь. У них ведь контракт до весны, Тьен очень ответственный, он не станет нарушать контракт. А значит, нет никакой разницы, узнает он про открытие Рена или нет. А это, в свою очередь, значит, что Рен можно просто промолчать.

В глубине души колдун понимал, насколько по-детски наивно и бессмысленно звучат его оправдания. Но он старался об этом не думать. Тем более что Тьен заворочался и открыл глаза. Сонно изучил колдуна, потом оживился, перекатился на ноги и мгновенно превратился обратно.

— Что, на сегодня все?

— Да. Я сделал все, что мог, дальше нужно думать.

— Значит, завтра?

— Нет. Мне нужно будет покопаться в книгах, поискать… Я скажу тебе, когда снова буду готов к опытам, хорошо?

Тьен пожал плечами и побрел к выходу.

— Тогда посплю до обеда?

— Конечно, Тьен.

Фамилиар вышел, закрыв за собой дверь, и колдун беспомощно спрятал лицо в ладонях.

По пути в их с Изи комнату фамилиар сонно размышлял о том, что происходит с Реном. В последнее время Тьен несколько раз ловил колдуна на том, что тот задумчиво глазел на него, словно пытаясь решить какую-то жизненно важную задачу. И каждый раз Рен спохватывался, торопливо прятал глаза и спешил заняться чем-то другим. Даже когда они работали вместе, Тьену случалось поймать ощущение, будто колдун что-то пытается скрыть. Словно под его чувствами и эмоциями, доносящимися по их магической связи, есть второй слой. Будь это кто другой, Тьен давно уже заподозрил бы, что колдун замышляет что-то нехорошее, и скорей всего неприятное для фамилиара. Но поверить в то, что Рен злоумышляет и готовит обман было просто невозможно.

Все дело в том, что в какой-то момент — он сам не мог бы сказать, в какой именно — Тьен начал безоговорочно доверять своему колдуну. Он прекрасно понимал, насколько это опасно и тем более глупо. Но сколько бы он не напоминал себе о прежних ошибках и предательствах, вера в Рена горела у него в душе светло и ровно. Рен был хорошим человеком. Он был добрым, умным, заботливым и честным человеком. Немного надломленным, но уж кто-кто, а Тьен совершенно точно не мог его за это осуждать.

И вот то, что этот честный и добрый человек что-то скрывает от него, заставляло Тьена волноваться. Потому что если он не знал, в чем дело, он не мог помочь. И какой же он после этого фамилиар, если не может помочь своем у колдуну? И какой он после этого друг? Тьен очень не любил чувствовать себя беспомощным.

Он неохотно решил, что придется посоветоваться с Марой. С кухаркой у них были сложные отношения, его раздражало постоянное отношение к себе, как к ребенку. Тьен давно не был маленьким и давно не нуждался ни в чьей опеке и заботе. Он мог сам прекрасно позаботиться и о себе, и о сестре. Но для Рена Мара была самым близким к семье, что у него оставалось, она искренне о нем заботилась и наверняка лучше понимала, что происходит с колдуном.

Решив, что обязательно поговорит с Марой позже, Тьен выбросил из головы все мысли. Свернулся на своем сундуке и почти мгновенно уснул, потому что предыдущей ночью Изи была настолько взбудоражена, что не дала ему сомкнуть глаз ни на минуту. Все что он смог — уговорить ее вести себя тихо, чтобы не будить остальных обитателей дома. Что-то ему подсказывало, что следующая ночь будет не лучше, а потому следовало ловить возможность поспать, пока она у него была.

Тяжелой выдалась не только следующая ночь, но и еще четыре, последовавших за ней. Поначалу Тьену еще удавалось не давать Изи беспокоить других, но на третий день Мара оценила черные круги под его глазами, бледный вид и замедленные движения. Она буквально прижала его к стенке и заставила признаться в том, что Изи не спит по ночам, после чего настояла на том, чтобы разделить ночные бдения. А Рен, разумеется, настоял на том, чтобы тоже в этом участвовать.

Что самое интересное, на самой Изи бессонные ночи никак не сказывались. Беспокойная нервная энергия переполняла ее в любое время дня и ночи. Рен даже высказал опасение, что организм девочки может не выдержать такой нагрузки, и предложил усыпить ее магией, но Мара уверила его, что для фамилиара перед первым превращением такое состояние нормально и может продолжаться довольно долго.

Тьен искренне надеялся, что надолго это не затянется. Пусть сил Изи хватало, он не раз ловил на лице сестры испуганное выражение. Не раз она плакала, уткнувшись ему в живот, потому что не могла справиться с собой и не хотела, чтобы это продолжалось.

Именно поэтому на шестой день, глядя как тело сестры выгибается судорогой, как она беспомощно тянет к нему руки, как беззвучно открывается и закрывается ее рот, Тьен испытывал странную смесь ужаса и облегчения. Ужаса, потому что первое превращение никогда не бывает приятным. Облегчения, потому что дальше будет легче. Обязательно легче.

— Рен! — позвал он, опускаясь на колени рядом с сестрой и осторожно протягивая к ней руку. Хорошо, что превращение застигло ее в комнате, здесь она будет чувствовать себя в большей безопасности. — Рен, сюда!

Первой на зов явилась Мара, но колдун почти сразу возник у нее за плечом. И замер, уставившись на пушистого дымчатого котенка, который неуверенно покачивался на лапах, пытаясь сообразить, как ими пользоваться.

---

Реклама вдохновляющая

Очередной рекламный ролик очередного кофе предлагает смотреть на жизнь как на чашку кофе... мол, и то, и се, "а если закончится - можно просто налить новую".

Это, конечно, любопытный взгляд на теорию реинкарнации, но я зацепилась не столько за это, сколько за идею такой кофейни. В которую приходят люди за новыми жизнями. Кто-то просит добавить побольше сахара, кто-то молока без лактозы, кто-то каждый раз, заходя, коротко бросает: "Мне как обычно", а кто-то решил принципиально перепробовать все сочетания вкусов и добавок.
Разговоры между бариста: "Что-то Ник давно не заходил?" - "Так он в прошлый раз взял Венти"
Жалобы покупателей: "Я же просила без кофеина! Позовите немедленно менеджера!"

Остается последний вопрос - как бы называлась эта кофейня?

---

Фамилиар, глава 25

в которой все крутится вокруг маленькой девочки.
Текст на Фикбуке

Глава 25

Обратная дорога была гораздо быстрее — в телеге-то — и гораздо тише. Может быть потому, что с ними теперь был старший внук старосты, которому полагалось потом вернуть телегу, а может потому, что колдун устал, он не промолвил ни слова за все время пути. Откормленный конь старосты упрямо переставлял ноги, телега подпрыгивала на редких камнях, солнце уже клонилось к горизонту несмотря на то, что до обеда было еще далеко. И Тьену не оставалось ничего, кроме как прислониться к борту телеги и рассматривать то окружающие их поля и группы деревьев, то содержимое телеги и ее пассажиров.

Вполне объяснимо его взгляд чаще всего останавливался на фигуре Рена. Сейчас колдун сгорбился, закутавшись в свой плащ, и выглядел почти настоящим стариком. Но Тьен с удивлением поймал себя на мысли, что внешний облик больше не обманывает его. Теперь ему было очевидно, что перед ним совсем молодой человек, его ровесник. Его манера говорить, хоть и излишне заумная, была манерой юноши, особенно когда он спорил с Марой. И взгляд Рена, особенно когда он увлеченно говорил о магии, тоже был юным и полным огня.

Тьен прищурился и попытался представить, как Рен выглядел до всего, что с ним случилось. Когда его плечи не пригибала к земле усталость, он, пожалуй, был даже чуть повыше фамилиара. Руки у колдуна и сейчас были большими, с длинными пальцами, ловкими и при том сильными. Раньше их кожа была, наверное, мягче, а суставы еще гибче. Темные волосы он, наверное, стриг как это было модно у богачей, это сейчас они превратились в настоящую гриву и отросли до плеч — Тьен сам слышал, как Мара грозилась однажды состричь их, когда Рен будет спать. Глаза… сейчас они почти прятались среди морщин и устало опущенных век. А раньше наверняка сводили девушек с ума — такой необычно-светлый серый цвет, словно туманная дымка.

Да, наверняка раньше Рен был симпатичным парнем. Только что до этого Тьену, и почему он сейчас об этом думает?

Это все скука и молчание, решил он через секунду и приподнялся, вглядываясь в дорогу — далеко ли до дома. По счастью труба их жилища уже замаячила на горизонте, и можно было сосредоточиться на том, чтобы скорее туда попасть. Тьен принялся уговаривать парнишку подстегнуть коня и ускорить его неторопливый шаг. Парень упирался и ворчал, что, мол, чужих лошадей никто не жалеет, и за этой перепалкой Тьен сам не заметил, как они оказались возле самого забора.

Он приготовил уже саркастическое замечание по поводу скорости путешествия, но слова вылетели из его головы, когда сквозь закрытое окно до них донесся детский крик. Обо всем забыв, Тьен птицей слетел с телеги и бросился в дом. И даже не удивился, почувствовав, что колдун наступает ему на пятки.

Внутри дома крик разносился еще громче. Впрочем, это был не столько крик, сколько отчаянные рыдания, перебиваемые иногда неразборчивыми словами. На кухне никого не оказалось, и Тьен бросился в их с Изи комнату. Там сестра и нашлась. Она лежала, сжавшись в комочек, на сундуке, с которого была сброшена вся постель, и громко рыдала охрипшим уже голосом. Мара стояла рядом с выражением лица, в котором гнев мешался с растерянностью и даже испугом. Тьен удивился было, почему она не пытается успокоить его сестру, но Мара как раз сделала очередную попытку — наверняка не первую — и в ответ плач только усилился, Изи подняла с пола подушку и швырнула ее в кухарку.

— Уходи! Ты злая! — разобрал он.

— Изи! Что говоришь?

Мара обернулась, при виде вернувшихся на ее лице мелькнула усталая улыбка, которая тут же исчезла.

— Наконец-то! Может быть ты сумеешь ее утихомирить. У меня ничего не выходит.

— Что случилось? — спросил Тьен, одновременно шагая к сестре — и замирая, когда она отшатнулась, прижалась к стене. — Воробушек, ты чего?

— Вы… вы все злые! — всхлипнула Изи. А Мара пояснила.

— Как вы уехали, она поначалу просто дулась, потом отказалась мне помогать. Когда я стала уговаривать, что вы скоро вернетесь — разозлилась, сказала, что все ее бросили. И чем больше я пыталась успокоить, тем она сильнее злилась. Пока не дошло до слез, швыряния вещами и… вот. Я пыталась напоить ее успокаивающим отваром, но она отказывается.

Тьен снова попытался взять сестру на руки, но она увернулась. Он беспомощно оглянулся. Колдун стоял в дверях и внимательно наблюдал за происходящим. Заметив взгляд фамилиара, он прищурился.

— Мне кажется, она не просто не хочет успокаиваться, а не может. Неконтролируемый всплеск эмоций.

Тьен поморщился. Он помнил себя перед самым первым превращением. Это ужасное чувство, словно тебя раздирают на части эмоции. Словно они захватили власть над твоим телом, оставив тебе странную смесь ужаса и восторга от того, что ты творишь. Он был почти на три года старше. Наверняка для Изи это еще страшнее и непонятней. Охваченный острым сочувствием, Тьен снова попытался помочь сестре.

— Маленькая... — начал он, протягивая руки.

— Й-я не маленькая! — всхлипнула Изи. — Ты думаешь, я маленькая и ничего не понимаю, а я понимаю.

— Что понимаешь, воробушек?

— Что я тебе не нужна! Ты всегда уезжаешь и никогда не берешь меня с собой. Потому что тебе со мной плохо.

— Что ты, воробушек. Я люблю тебя…

— Ты уехал без меня!

— Но это была очень скучная поездка. И я вернулся, видишь? И весь вечер буду только с тобой, обещаю.

— Неправда! Ты опять будешь Маре помогать. И Рену. И колдовать с ним. И разговаривать. Я тебе не нужна. Я никому не нужна.

— Воробушек, к-конечно же ты нужна мне. Ты самый главный человек, помнишь? У меня есть т-только ты, а у т-тебя есть я?

Девчушка упрямо мотала головой.

— Тогда почему ты всегда уходишь?

— Н-но… но я ведь вернулся. — Тьен почувствовал, что слова начинают подводить, как все еще случалось порой, когда он волновался. А сейчас он очень волновался за сестру. Он снова попытался ее обнять. Ему удалось подхватить Изи на руки, несмотря на то, что она упиралась и вырывалась, и он крепко прижал ее к себе. — Я зд-десь.

— Ты все равно уйдешь! Ты всегда уходишь, а я жду, и жду, и жду… — Изи разрыдалась еще сильнее, зато почти перестала вырываться. И хорошо, потому что каждое ее слово вонзалось в сердце Тьена, словно нож, не давая ему вздохнуть.

— И все всегда уходят. И ты ушел, а Люка сказал, это потому, что я никому не нужна. Ни тебе, ни ему, ни ма… ма… ма-а-аме...

Тьен крепко стиснул зубы и на мгновение пожалел, что Рен не позволил ему довести дело до конца и убить Люка. Судя по выражению лица Мары, рядом с ней их отцу тоже не стоило появляться.

Изи между тем снова принялась извиваться у него в руках, пытаясь вырваться.

— Пусти! Ну пусти же! Не хочу! — Она уперлась руками ему в грудь, Тьен попытался прижать ее к себе, не давая откинуться назад, рука девочки соскользнула и по инерции Изи с размаху ударила лбом ему в лицо.

Удар пришелся по губам. Тьен почувствовал острую боль, потом солоноватый привкус. Поднес руку ко рту, пытаясь оценить ущерб — и пальцы окрасились кровью.

Только сейчас Тьен заметил, что Изи перестала брыкаться. Подняв на нее взгляд, он увидел широко распахнутые глаза, в которых застыл натуральный ужас. В следующий момент ловким движением Изи выскользнула из его рук и бросилась вон из комнаты.

Первым порывом Тьена было побежать за сестрой, но Мара остановила его.

— Оставь это мне. Тебе лучше привести себя в порядок, а то она еще больше испугается. У тебя пол-лица в крови.

Мара отправилась искать, куда убежала Изи, а Тьен послушно побрел к стоявшему на подоконнике кувшину с водой. Смочив лежавшее рядом полотенце, он принялся оттирать лицо, одновременно пытаясь остановить кровь. Рен молча наблюдал за ним примерно минуту, потом так же молча подошел, оттолкнул его руки и обхватил ладонью лицо Тьена. Фамилиар ощутил прохладный поток магии, губе на миг стало щекотно, а потом все прошло вместе с болью. Спохватившись, он оттолкнул колдуна.

— Сдурел? К-колдовать в одиночку!

— Это мелочь, — пожал плечами тот. — Она мне почти ничего не стоила.

Почти! Как будто дурацкая разбитая губа стоила пусть даже всего одного дня его жизни. Как будто Тьен не переживал спокойно куда худшие раны.

Рен между тем продолжал разглядывать его. Потом снова протянул руку и провел пальцами по подбородку. От слишком легкого прикосновения по коже пробежали мурашки.

— У тебя кровь осталась. — пробормотал он. — Вот тут.

Тьен глубоко вздохнул, отвернулся и снова взялся за полотенце, выбросив из головы странное поведение колдуна.

Мару они нашли у подножия лестницы, ведущей на чердак. Она объяснила, что Изи забралась наверх, забилась в самый дальний угол и отказывается оттуда выходить.

— Попробую ее достать, — вздохнул Тьен, берясь за перекладины лестницы, Но колдун положил руку ему на плечо, останавливая.

— Мне кажется, лучше если с ней сейчас поговорит кто-то более отстраненный. Никак не связанный со всеми навалившимися на нее эмоциями.

— То есть, ты? — уточнил Тьен.

— То есть, я.

Было очевидно, что Тьену очень не хочется уступать, что он хочет быть рядом с сестрой, хочет помочь ей. Но здравый смысл победил, и Тьен неохотно шагнул в сторону.

— Спасибо, — чуть заметно улыбнулся Рен. — Я постараюсь уговорить ее спуститься. Мара, у тебя готов отвар?

— Разумеется. Просто приведи ее на кухню, я позабочусь об остальном.

— Может быть, мне придется прибегнуть к успокоительным чарам.

— В таком случае с этим ты тоже подождешь до тех пор, пока вы не окажетесь на кухне. Не вздумай колдовать сам. Это понятно? — для убедительности Мара ткнула пальцем колдуну в грудь. Мрачный взгляд Тьена говорил о том, что он в кои-то веки совершенно согласен с кухаркой.

— Понятно, понятно, — вздохнул Рен и полез на чердак.

Изи он увидел не сразу. Она забилась в самый дальний и, соответственно, самый темный угол чердака. Прижалась спиной к стене, подтянула ноги к груди, обхватив колени руками и спрятав в них лицо. Рен не стал пытаться позвать ее. Пригибаясь, чтобы не задеть толстые балки, поддерживавшие крышу, он подошел поближе и уселся на пыльный пол чердака напротив девочки.

Какое-то время они оба молчали. Потом колдун тихо заговорил.

— Я знаю, что ты испугалась того, что произошло, Изи. Все, что с тобой сейчас творится, очень неприятно, тяжело и страшно. Но мы все хотим тебе помочь и очень волнуемся за тебя. Особенно твой брат. Он сейчас стоит там, внизу, и винит себя за то, что плохо о тебе заботился. Ты же знаешь, что винит, да?

Он не был уверен, насколько девочка осознает одержимость Тьена ответственностью за сестру — она все же была очень мала — но при этом они с братом очень ярко чувствовали друг друга, она не могла не заметить его эмоций.

В ответ на слова колдуна Изи прижалась к стене еще сильнее, но все же едва заметно кивнула.

— Хорошо, — выдохнул Рен. — Тогда, может быть, ты спустишься вниз и скажешь ему, что он не виноват?

Девочка отчаянно затрясла головой.

— Ты не хочешь спускаться?

Она наконец оторвала лицо от коленок и бросила на колдуна быстрый взгляд.

— Мне нельзя.

— Что нельзя? — не понял Рен. — Спускаться? Почему?!

— Потому что я плохая, — еле слышно шепнула Изи.

Рен почувствовал, как у него сжалось горло.

— Потому что ты сделала больно Тьену?

— Да. Я плохая. Как Люка.

Последние слова были почти неслышными, голос Изи прервался всхлипом.

— Нет, Изи! Это неправда. Ты совсем не похожа на вашего отца. Ты ведь не хотела ударить Тьена, верно? Ты сделала это нечаянно, правда?

Девочка обхватила колени крепче, сжавшись в комок.

— Я… я не знаю. Я так рассердилась. Очень рассердилась. Люка тоже всегда сердился. Я как он, да?

По ее щекам катились тихие слезы.

— Изи, скажи мне, ты ведь жалеешь, что нечаянно сделала Тьену больно?

— Д-д-да…

— А разве Люка жалел о том, что делал?

Она снова потрясла головой.

— Вот видишь. Ты совсем не похожа на него. Твоя злость — она не настоящая. Это магия стучится в твои двери, она хочет, чтобы ты поскорее научилась превращаться. А твое тело пока еще не знает, что с этим делать, и поэтому ты так странно себя чувствуешь. А когда мы чего-то не понимаем и не можем справиться, мы часто злимся, верно?

— Да.

— Но я колдун, и я умею разговаривать с магией. Если ты мне позволишь, я помогу тебе справиться с нею, и тогда твое тело перестанет бояться и сердиться. Понимаешь?

Девочка смотрела на него широко распахнутыми глазами. Надеясь, что ему удалось до нее достучаться, Рен медленно протянул руку. Он помнил, что обещал Маре, но если он воспользуется магией совсем немного…

В последний момент, когда его пальцы почти коснулись спутанных волос девочки, она отшатнулась.

— Нельзя!

— Изи… — начал колдун, подбирая новые аргументы, но девочка перебила его.

— Тебе нельзя колдовать без фамилиара. Маре это не понравится. И Тьену тоже.

— Тогда давай спустимся вниз и попросим их помочь нам. Хорошо?

Немного помедлив, девочка перекатилась на колени и обхватила руками шею колдуна. Он подхватил ее на руки и двинулся к лестнице, стараясь дышать ровно и спокойно, лелея поселившуюся в груди и не совсем понятную ему теплую радость.

---

Фамилиар, глава 24

в которой герой наконец что-то понимает.
Текст на Фикбуке

Глава 24

Рен с ужасом смотрел в бледное лицо Анны.

— Ты подписала согласие против воли? Мама… она заставила тебя?!

Анна закуталась плотнее в свою неизменную шаль.

— Нет, Рейнард, она не заставляла. У меня ведь был выбор, правда? Я могла не подписывать эту бумагу.

— И тогда твоя семья оказалась бы на улице. — Рен не пытался исправить обращение, он давно потерял надежду убедить девушку звать его просто Реном. То, что после двух месяцев жизни под одной крышей она наконец-то перестала добавлять к его имени обращение «сударь», было уже большим достижением. — Твои маленькие сестры.

— Да. Но я могла отказаться. Это был мой выбор. Твоя мать, она просто… просто…

— Воспользовалась ситуацией? Извлекла выгоду из твоего сложного положения? Угрозами заставила тебя согласиться?

— Не угрозами… — Голос Анны был совсем тихим, и Рен сорвался.

— Я не понимаю, не понимаю! Почему ты ее защищаешь? Моя мать хладнокровно лишила тебя надежды на счастье, заставила фактически продать себя, чтобы спасти семью. — Анна дернулась, как от пощечины, и Рен поспешил поймать руки девушки, сжать ее ладони между своими, которые уже тогда были больше и сильнее. — Нет, нет, прости, я не имел ввиду… Ты очень добрая, и очень смелая, и в других условиях я бы счел за честь работать с тобой, заключить союз с тобой, но… Но я правда не понимаю, почему ты защищаешь мою мать.

— Потому что она твоя мать, — просто ответила Анна. — А мать это… для каждого ребенка мать — самая лучшая. Я не хочу, чтобы ты… чтобы ты думал о ней плохо.

— Чтобы я разочаровался в ней, ты хотела сказать? — Рен выпустил ладони девушки и опустился на стоявший неподалеку стул. — Знаешь, мне, может быть, всего шестнадцать, но я давно не маленький. И не слепой. Я знаю, что моя мать бывает холодной и жесткой, даже жестокой. Я знаю, что у нее довольно старомодные взгляды на положение колдунов и фамилиаров в обществе, что она высокомерна и полна предрассудков. Я не думал, что она может быть настолько… Но я не удивлен. И не разочарован. Не считай себя виноватой еще и в этом, хорошо? Обещаешь?
Анна неуверенно улыбнулась.

— А теперь давай подумаем, как нам избавить тебя от этих обязательств.

— Спасибо тебе, Рейнард. Ты славный парень. Но ты не сможешь ничего сделать. У твоей матери векселя, подписанные моим отцом. Если я нарушу условия соглашения, она просто заберет наш дом.

— Хм… — Рен покосился на нее и вдруг улыбнулся. — Значит, нам просто нужны эти векселя.

Анна уставилась на него с таким выражением, словно он только что, на ее глазах, сошел с ума.

* * *

— И т-ты отпустил? Анну? — голос Тьен заставил колдуна вернуться в настоящее.

— Да. Это потребовало некоторой… изобретательности с моей стороны. И планирования. Самым сложным было добыть долговые обязательства ее отца, которые мать хранила в своем сейфе.

— Магическом?

— Конечно, — усмехнулся Рен не без гордости.

— Тогда и научился вскрывать замки и заклинания? — улыбка Тьена тоже была на удивление довольной.

— О, я научился этому задолго до того случая. Родительский сейф был одним из самых сложных, но еще сложнее было восстановить потом заклинания на нем и попытаться скрыть собственный след.

— След?

— У каждого колдуна есть своя характерная манера работы с магией, свой отчетливый… привкус? Оттенок? Это трудно описать, поэтому мы называем это следом.

— И можно узнать, кто колдовал?

— Узнать точно, кому принадлежит след, нельзя. Но при должной настойчивости его можно проследить.

— Взять след? — ухмыльнулся фамилиар

— Именно. Мама подозревала, но она не смогла тогда дойти по следу до меня.

На самом деле тот факт, что мать не смогла доказать, хотя прекрасно понимала, что никому кроме Рена не были нужны эти бумаги, не намного улучшил ситуацию. Она не ругала, не наказывала, никак не высказывала своего недовольства. Но Рен постепенно понял, что именно с этого момента мать окончательно разочаровалась в нем. Поняла, что он никогда не станет достойным в ее понимании представителем семейства Левари. Перестала чего-то от него ждать. И это было неожиданно больно.

Не то чтобы он хотел быть достойным представителем семейства. Он не верил в идеалы матери. Более того, он считал их неосуществимыми. Даже его отец, урожденный Левари, ее требованиям не соответствовал.

Отец, кстати, ко всей истории с Анной отнесся гораздо спокойней. Нет, он совершенно точно не понял, чем сына так возмутил способ, которым родители получили от Анны согласие. Но на остальное он пожал плечами, пробормотал, что если мальчику не понравилась девушка… как фамилиар, разумеется, ничего страшного, найдет другую. А вот тот, кто вскрыл сейф, кто бы это ни был, проделал отличную магическую работу. Это был редкий случай, когда Рен услышал что-то вроде гордости в голосе отца. Потом Флориан Левари как обычно удалился в сторону своего кабинета, к своим записям и исследованиям, следом за ним комнату покинула Полина, его фамилиар. Она обернулась на пороге, подмигнула Рену и двинулась дальше по коридору своей неуловимо-кошачьей походкой, выдающей ее звериную форму.

Рен тогда задумался, а насколько добровольно заключили свои союзы фамилиары его родителей. Полина никогда не высказывала недовольства и чувствовала себя в доме совершенно свободно, чем зачастую раздражала мать Рена. Особенно когда отец на сутки запирался с ней в кабинете, не пуская туда жену, чтобы не мешала его исследованиям. Альбин, фамилиар матери, напротив, свободным не выглядел никогда, но знал ли он, на что идет, заключая постоянный контракт, выяснить было невозможно. Альбин практически никогда ни с кем не говорил, кроме своей хозяйки.

Все эти воспоминания привели Рена к одному выводу.

— Я знаю не так много других колдунов, — произнес он задумчиво. — Но если припомнить то, что я знаю... Мои родители, твоя предыдущая колдунья, некоторые мои юношеские знакомства. Похоже, мы готовы на любую подлость, чтобы заполучить постоянный контракт.

— Не вы.

— Что? — колдун повернулся к Тьену и наткнулся на прямой взгляд голубых глаз.

— Не все вы. Ты никогда такого не сделаешь.

Это было сказано так просто и с такой убежденностью, что Рен на мгновение даже задохнулся. Потом вспыхнул и опустил глаза, удивляясь, чем он заслужил такое доверие Тьена.

— Никогда, — подтвердил он. Потом покачал головой. — И я, честно говоря, не понимаю, как можно навсегда связать себя с человеком против его воли. Чтобы всю жизнь слышать через связь его обиду, злость, ненависть… брр! Не представляю.

— И н-не надо, — пробормотал Тьен. А потом протянул руку вперед. — Деревня. Дошли.

И в самом деле, может быть тема их разговора была не самой приятной, однако за беседой они и не заметили, как добрались до цели своего похода.
Первый же встреченный мальчишка с удовольствием проводил их к дому старосты. Там их уже ждали, хотя первое, что они услышали: «А разве сударыня Марелла не с вами?»

— Не с нами, — усмехнулся Рен. — Но вы не волнуйтесь. Я возьму все то же, что обычно покупает она. И тоже по честной цене.

Староста чуть уловимо поморщился и торопливо сменил тему.

— А у вас никак новый помощник, сударь колдун?

Рен непонимающе уставился на него, а потом услышал тихий смешок Тьена и сообразил. Конечно, ведь в прошлый раз деревенские видели только звериную форму фамилиара. Он подмигнул и улыбнулся.

— Новый? Да нет, все тот же.

— Которы-ы-ы… — староста забыл свой вопрос и застыл с несолидно открытым ртом, глядя на возникшего перед ним черного пса.

— Знакомьтесь, мой фамилиар, Этьен.

Тьен так же быстро превратился обратно и невозмутимо протянул старосте руку. Тот нерешительно пожал ее, тут же отдернул ладонь и принялся подталкивать гостей во двор, где, по его словам, ждали уже обычные припасы. Боковым зрением Тьен заметил, как за его спиной староста складывает пальцы в защитную фигуру. Колдун тоже заметил это и сердито прищурился. Фамилиар лишь пожал плечами.

Как и каждый раз, когда Рен бывал здесь с Марой (он не очень любил эти визиты, но иногда кухарке удавалось его убедить, что экономия стоит нарушения покоя), во дворе старосты стояли столы, на которых были расставлены корзины, короба и мешки. За забором начал собираться народ: кто поглазеть, а кто и убедиться, что староста не присвоит себе часть денег за принесенные ими продукты.

Они двинулись неторопливо вдоль столов, и когда староста отстал, Тьен дернул колдуна за рукав.

— Не злись. Деревенщина, ч-что возьмешь.

— Они считают тебя нечистью, как и всех фамилиаров. Называют оборотнями. Это абсолютно безграмотно, необоснованно и просто грубо и глупо!

Тьен снова пожал плечами.

— Колдунов тоже боятся.

— Но уважают при этом. В то время, как тебя…

— Брось. Не живу с ними. Это не важно. — Он чуть помолчал, заглядывая в корзину — в ней оказались золотистые слитки масла. — Рад, что родился в городе. Знал ребят родом из деревни. Их п-просто выгоняли из дому. Когда начинали превращаться.

— Я знаю, — вздохнул колдун. — Есть люди, которые собирают таких изгнанников, занимаются их обучением.

— Есть и другие.

— Да.

Рен не стал уточнять, оба знали, что в мире хватает колдунов с достаточно свободными моральными принципами, способными воспользоваться беспомощностью юных фамилиаров, не знающих, как закрываться от контакта или управлять своим доступом к магии.

К ним вернулся староста, и разговор был отодвинут в сторону в пользу увлеченного торга.

Рен торговаться не любил, обычно он просто полагался на свой внушительный вид и страх крестьян перед магией. Но Тьен, как выяснилось, занимался торгом с неподдельным удовольствием. Он говорил не так много, но его долгие паузы и выразительные взгляды отлично заменяли слова. Староста несколько раз вытирал пот со лба, отступая под натиском фамилиара и снижая цену еще на несколько монет. Сам же Тьен при этом ослепительно улыбался и выглядел совершенно невинно. Рен не мог отвести от него взгляда — от белозубой улыбки, от ярко-голубых глаз, от уверенных пальцев, перебиравших содержимое мешков, от широких плеч, обтянутых слишком тесной для него курткой и чуть не порвавших ее, когда Тьен принялся грузить эти самые мешки в телегу.

В телегу! Рен силой вырвал себя из охватившего его оцепенения, сам не понимая, что это на него нашло. Он попытался помочь Тьену, но тот только бросил на него многозначительный взгляд, означавший «Стой где стоишь и выгляди важно и устрашающе». Колдун вздохнул и отвернулся, чтобы больше не глазеть на фамилиара, словно какой-то… какой-то… «Влюбленный подросток», подсказало ему подсознание, и Рен с холодной обреченностью понял, что так оно и есть. Что весь этот запутанный клубок чувств, эмоций и ощущений, преследовавших его в последнее время, в сумме сводится именно к этому. Он был влюблен впервые в жизни. В совершенно неподходящего, недоступного, невозможного человека.

Рен ничуть не удивился этому открытию, он давно перестал ждать от жизни чего-то хорошего. Все, что он мог сделать теперь — постараться не подавать виду, никоим образом не втягивать Тьена в неизбежно неловкую и неприятную ситуацию.

---

Отчет - апрель

Продолжаю акцию "Ни дня без строчки".
В апреле я таки пропустила пару дней. Но и только. Учитывая, с каким скрипом он у меня шел, это отличный результат. Итого написано 11250 слов, не считая вычитки старых текстов. Меньше, чем в предыдущие месяцы. Но все равно хорошо, я довольна. И история движется, опять же

---

С праздником!

С Белтейном, Майским днем, а также Днем международной солидарности трудящихся

---

Фамилиар, глава 23

в которой мы еще ненадолго заглядываем в прошлое.
Текст на Фикбуке

Глава 23

На следующий день они и впрямь занялись обновлением заклинаний в погребе. Совершенно ненужным с точки зрения колдуна обновлением, но Тьен настаивал, и Рен не стал тратить силы на спор. А еще через день, с утра пораньше, они отправились в деревню.
Они вышли в серый холодный рассвет, кутаясь в плащи. Чуть попозже солнце прогреет воздух, но они оба хотели покинуть дом до того, как проснется Изи, чтобы избежать ненужных осложнений и эмоций. Накануне девочка весь вечер ныла, упрашивая взять ее с собой. В ход были пущены и умоляюще сложенные руки, и обиженно выпяченные губы, и сердитое обещание никогда-никогда не делиться с Тьеном медовыми лепешками, если он не возьмет ее с собой. Под конец дошло до слез. Они были недолгими, но снова оставили Тьена с тяжелым ощущением, что он каким-то образом подвел сестру, что он не может о ней позаботиться достаточно хорошо. И как бы Мара не уверяла его, что это нормально и неизбежно, как бы не говорил ему то же самое собственный опыт, спал фамилиар плохо, терзаемый чувством вины, и теперь еле передвигал ноги.

Рен, чьи суставы на этот раз вели себя прилично и не болели при ходьбе, заметил, что в кои-то веки он движется быстрее, и на вершине очередного холма остановился, чтобы подождать догонявшего его Тьена.

— Мы можем сделать остановку здесь, — предложил он.

Фамилиар упрямо покачал головой.

— Быстрее дойдем — быстрее вернемся.

— С этим не поспоришь.

Они двинулись дальше. Еще через пару сотен шагов Тьен толкнул колдуна локтем.

— Живете далеко ото всех. Почему не держите лошадь?

— Я не видел в этом необходимости, — пожал плечами Рен. — Содержать животное, которое будет использоваться всего несколько раз в году, кажется мне неразумным. Наши с Марой потребности не так уж велики.

Помолчав, он добавил:

— Полагаю, с вашим появлением они несколько возросли. И я имею ввиду не только продукты. Не знаю, совпадение это или закономерность, но за последние четыре месяца я покидал дом почти столько же раз, сколько за предыдущие пару лет.

— Не наша вина!

— Разумеется я не утверждаю, что вы в этом виноваты. Просто высказываю результат наблюдений. Возможно… при возникшей активности лошадь начинает выглядеть все более заманчиво. — Помолчав еще немного, он вдруг улыбнулся. — По крайней мере Изи точно обрадовалась бы своей собственной лошадке.

Тьен покосился на него как-то странно, но ничего не сказал. Решив, что он слишком устал, чтобы продолжать разговор, Рен опустил голову и двинулся дальше молча.

Они прошли больше половины пути, когда Тьен снова подал голос.

— Второй фамилиар. Совместимый с тобой. Это та, что вышла замуж?

Рен, несколько ошарашенный такой сменой темы, чуть помедлил, но все же ответил.

— Да, она.

— В-вы с ней… — Тьен замолчал, словно подбирая слова. Щеки его слегка порозовели, наверное, от физической нагрузки. — Ты… она т-тебе нравилась?

— Нравилась? — Рен поймал взгляд Тьена, как всегда выразительный. — О, ты имеешь ввиду… Нет. Нет, она была для меня разве что другом.

— Это бывает. — Тьен словно бы оправдывался. — Все люди, все могут чувствовать. Это не запрещено.

— Я знаю, — поторопился успокоить его Рен. — Я знал такие пары. Есть семьи, в которых это даже традиция. Фамилиары заключают браки только с колдунами, колдуны — с фамилиарами.

— Но не в твоей?

— Нет, — Рен даже усмехнулся невежливо, вспоминая пламенные монологи матери на эту тему. «Непрофессионализм» и «нарушение естественного порядка» были самыми мягкими словами в них (среди самых жестких встречалось упоминание скотоложества, брошенное как-то в споре с отцом, который маленькому Рену не полагалось слышать, и который он очень постарался забыть поскорее) Он бросил неуверенный взгляд на фамилиара. — А у тебя были такие…

Он не был уверен, как закончить вопрос, но Тьен понял и так. Покачал головой.

— Нет. Бывало, нравился колдун, с которым работал. Не больше.

— Колдун?

— Или колдунья.

Рен покосился на подчеркнуто равнодушное лицо фамилиара и решил не задавать вопросов. Поняв, что колдун тему не продолжит, Тьен вернулся к тому, из-за чего он это разговор затеял.

— Расскажи про нее?

— Про Анну?

— Ее имя?

Колдун чуть заметно улыбнулся.

— Да. Ее звали Анна. И мне подарили ее на шестнадцатилетие.

Тьен резко втянул воздух, но не сказал ни слова. Рен потер лоб ладонью и понял, что рассказа не избежать. А раз так, то стоит начать все с самого начала.

— Ты знаешь, что с шестнадцати лет колдуны и фамилиары имеют право заключать контракт. До этого мы можем работать друг с другом, учиться, но не создавая любого рода связей.

Тьен закатил глаза, всем видом демонстрируя, что ему не нужно рассказывать очевидные вещи.

— Что ж. Опыт общения с фамилиарами у меня был чуть ли не с рождения. И даже не потому, что оба мои родителя были колдунами, и у обоих были постоянные фамилиары. С самого рождения у меня была Мара. Мать выбрала ее именно потому, что она фамилиар. Считается, что наличие поблизости взрослого фамилиара помогает маленькому колдуну быть более спокойным и случайно не дотянуться до магии в возрасте, когда он еще к этому не готов. Мои первые уроки были тоже с Марой. Потом со мной занимались фамилиары, специализирующиеся на обучении. Наконец, за неделю до шестнадцатилетия родители отвели меня в агентство.

— Которое? — Тьен, как и колдун, прекрасно знал, что в их городе было два агентства. Одно из них было более престижным и уважаемым. Зато во втором можно было нанять фамилиара, который не будет возражать, если работающий с ним колдун слегка нарушит законы.

— К Амброзу, разумеется. Мы же Левари! — Рен презрительно фыркнул. — Только у Амброза не нашлось ни одного фамилиара, совместимого со мной. Конечно я был разочарован, хотя разумом понимал, что вероятность такого исхода была довольно большой. Я был готов ждать. Но родители были настроены решительно, и на следующий же день мы отправились в рабочий квартал.

— Серьезно? — не удержался Тьен. В его глазах плясали насмешливые искры. — Пошли к Дьюку?

— Да-да, они решили снизойти до менее престижного агентства. Они очень хотели найти мне фамилиара. И мы его нашли. Почти на последней полке лежало оно — белое чаячье перо, отозвавшееся на мою магию. Родители заплатили хозяину агентства тройную цену, чтобы он сразу дал им адрес фамилиара. Я, конечно, хотел сразу с ним познакомиться, но они сказали, что позаботятся обо всем сами. Спорить был бесполезно. Они сказали, что я встречусь с ним в день своего рождения.

Рен покачал головой, вспоминая собственное раздражение, ожидание, нервное предвкушение встречи со своим первым рабочим фамилиаром.

— В день рождения мне пришлось ждать до праздничного обеда. Я думал, что взорвусь от нетерпения. И вот тогда они вручили мне лист бумаги: официально оформленное согласие и обязательство заключить постоянный контракт, подписанное Анной Эбре. А потом привели и ее саму, Анну.

— Стоп. — Тьен нахмурился. — С-согласие на постоянный контракт? Сразу, до встречи?

— Угу, — промычал Рен, и фамилиар нахмурился еще сильнее.

Колдун понимал его. Сейчас, глядя назад, он тоже видел, насколько это все было подозрительно. Тогда же он был настолько переполнен восторгом, что далеко не сразу начал задумываться. Он смотрел на невысокую девушку может быть на несколько лет старше него, в нарядном платье прикрытом скромной серой шалью и мысленно твердил себе: «Мой фамилиар. Мой!». Длинная коса необычного пепельного цвета была переброшена через плечо девушки, и тонкие пальцы нервно теребили волосы, постепенно превращая косу в лохматую мочалку. Девушка присела в реверансе, не отрывая глаз от пола, и пробормотала приветствие и поздравление с днем рождения.

Рен был так рад видеть своего фамилиара, что чуть не бросился ее обнимать. Может его удержал строгий голос матери, а может испуганно напряженные плечи девушки, но он остановил свой порыв, просто вежливо поклонился и представился. Когда он добавил, как счастлив познакомиться, девушка на миг подняла на него взгляд. Она не выглядела счастливой, но и страха Рен не заметил. И это окончательно успокоило его. Конечно она волновалась, это ведь так естественно, он тоже волновался. Но они найдут общий язык, научатся работать вместе, и он наконец сможет провести все те опыты, о которых давно мечтал! Рен еле удержался от того, чтобы сразу утащить девушку в свой кабинет, вместо этого пригласив ее к столу и набрав для нее тарелку своих любимых угощений.

Тьен терпеливо молчал, пока колдун погрузился в воспоминания. Он знал, что визиты в прошлое редко бывают легкими, и подозревал, что эта история окажется не просто повествованием об обычном контракте. Наконец, колдун спохватился. Покачал головой, словно прогоняя лишние мысли, и даже улыбнулся, пусть и невесело.

— Я был рад, конечно. Но даже тогда, глупый и маленький, я понимал, что постоянный контракт нельзя заключать, не узнав друг друга предварительно. Союз между колдуном и фамилиаром… эта связь в чем-то даже ближе, чем между мужем и женой.

Тьен старательно подавил неуместное хихиканье. Он понимал, что колдун имел ввиду. Не то чтобы муж с женой могли читать мысли друг друга. А колдун с фамилиаром могли, при особых условиях. Не говоря уж о чувствах, эмоциях и желаниях.

Колдун покосился на него и пояснил.

— Супруги могут прожить жизнь отстраненно друг от друга. Ну, кроме пары необходимых моментов. — Щеки колдуна приобрели интересный розовый оттенок, и на этот раз Тьен не смог удержаться от тихого хихиканья. Пары моментов, серьезно? Так этот тип представляет себе семейную жизнь? Рен между тем продолжал. — Колдун с фамилиаром не могут сохранять отстраненность, иначе магическая связь просто не будет работать. Открыть свои чувства и желания незнакомому человеку… это нелегко. Поэтому я сказал родителям, что мне нужно время на более близкое знакомство с Анной. Они были не очень довольны, но поняли. Анна поселилась в нашем доме, и мы начали работать вместе. Сначала над моими уроками. Потом над книгами, которые меня давно интересовали. Поначалу ни о чем, кроме магии мы не говорили…

Два месяца. Ему понадобилось два месяца ежедневного общения прежде, чем Анна стала хоть немного доверять ему и перестала видеть в нем глупого избалованного мальчишку из богатой семьи. Прежде чем она начала рассказывать хоть что-то о себе. Еще месяц понадобился, чтобы докопаться до подоплеки столь необычно-срочного контракта.

— Когда я наконец сумел добиться, чтобы Анна мне поверила, она рассказала, что на самом деле не хотела постоянного контракта. Постоянные фамилиары не заключают браков, кроме как со своим колдуном. А у Анны был жених, за которого она собиралась выйти замуж. У них все было распланировано. Но… ее отец, торговец по профессии, разорился. Он лишился своих магазинов и товаров, и вот-вот мог лишиться дома. Он и трое его дочерей. Анна была старшей. Ее жених был не богат, он не мог содержать их всех. И тут мои родители предложили выкупить все долги ее отца, если Анна согласится на постоянный союз. Она уговаривала их ограничиться длительным контрактом, обещала заключить его на долгое время, но… Мама хотела сделать мне подарок. И Анна согласилась.

---

А это то, чем еще Ро успокаивает нервы на переменах и во время уроков, пока дети заняты за компами. Рисовать я по прежнему не умею - ну так и не надо.
Надо только ручку получше, капиллярную,что ли

---

Фамилиар, глава 22

в которой все испытывают смешанные эмоции.
Текст на Фикбуке

Глава 22

Тьен отвернулся от согбенной спины колдуна, исчезнувшей на лестнице, и обменялся взглядами с Марой. Он не понимал, что произошло. Вот только что Рен со смехом играл с Изи, и глаза его светились неподдельной заботой и радостью. Тьен был уверен, что ему это не показалось, он чувствовал все то же самое через их связь. И вдруг словно каменная стена возникла между ними. Вместо ставшего привычным немного неловкого доброго чудака Рена появился холодный и отстраненный колдун, такой, каким они увидели его при первой встрече.

— Дай ему время, мальчик, — вздохнула Мара, привычно проигнорировав возмущенный взгляд Тьена, которым он всегда отвечал на это обращение. — Рен очень долго и очень сильно старался ничего не чувствовать. Решил, что так будет легче. Заперся здесь, спрятался от людей.

— Но не от тебя.

— И от меня пытался укрыться. Просто я оказалась упрямее. — Кухарка грустно улыбнулась. — Это ведь я нашла его после того как… как он…

— После пожара, — кивнул Тьен и был вознагражден изумленным взглядом.

— Он рассказал тебе?

— Да. Когда были в городе.

— Хмм… — протянула Мара. — Это… На самом деле это хорошо. Это значит, что он перестал прятаться. Но поначалу, сразу после пожара, он совсем никого не хотел видеть. Я сама уже лет пять как жила в пригороде, с тех пор, как мамаша его, да упокоится она с миром, решила, что мальчик вырос и не нуждается в услугах няни. И о том, что произошло, услышала от случайных людей. Бросилась, конечно, сразу в город, но Рена там уже не было. Он даже никому не сказал, куда отправляется. Хорошо, что я знала про этот дом. Он ведь был совсем заброшенным, здесь лет десять никто не жил. Каким образом мальчик из богатой семьи собирался выжить в глуши, сам о себе заботясь, я до сих пор не понимаю.

Она судорожно вздохнула, бросила быстрый взгляд на Изи и понизила голос.

— Иногда мне кажется, что он и не собирался. Выживать, то есть.

Тьен передернул плечами, отгоняя пробежавший по спине холодок.

— Хорошо, что у него есть ты.

— Конечно хорошо. — Мара выпрямилась и покачала головой. — Как бы то ни было, он изменился с тех пор, как здесь появились вы двое. Очень сильно изменился. Перестал прятаться от людей. От чувств. Конечно после такого долгого времени они могут его иногда... оглушать. Тем более когда добавляется магическая связь. Дай ему время привыкнуть, ладно?

— И с Реном все будет хорошо? — подала вдруг голос Изи, которая, как оказалось, прислушивалась к их разговору.

— Конечно будет, маленькая, — улыбнулась кухарка. — Мы ведь об этом позаботимся, верно?

— Верно! Потому что мы его семья!

Тьен чуть не подавился воздухом, но кухарка только рассмеялась и обняла девочку.

— Ты совершенно права, малышка. Мы о нем заботимся, потому что мы его семья.

Фамилиар только покачал головой, удивляясь тому, откуда у его сестры, никогда не имевшей нормальной счастливой семьи, такая непоколебимая вера в силу этого слова.

Рен провел остаток дня в своей комнате, старательно убеждая самого себя, что не прячется. Что ему никто не нужен. Что его не снедает невыносимое, болезненное желание почувствовать весь этот букет чувств — привязанность, заботу, интерес, любовь — направленных на него. Он твердил себе, что это несправедливо. Что у него есть один настоящий друг, Мара, и это уже больше, чем он заслуживает, он не должен и не может желать большего. Но это короткое мгновение пойманных эмоций продолжало маячить на границе его мыслей, дразня неуловимым, невозможным, и он не понимал, почему для него так важно, что думает про него Тьен, что чувствует по отношению к нему Тьен.

А главное, их новая связь практически гарантировала, что он не сможет толком скрыть свои желания от Тьена при следующем же магическом контакте. Поэтому Рен провел бессонную ночь, пытаясь запрятать как можно глубже свою жалкую жажду внимания. А когда наступило утро, натянул свежую рубашку на себя и свежую улыбку на лицо и спустился вниз.

Потому что — и это было самым пугающим — он привык проводить большую часть дня в компании Мары, Тьена и Изи. Одиночество, которое так долго было его лучшим другом, вдруг превратилось в тяжелый груз.

По счастью никто не напомнил о вчерашних событиях. Может быть, они и впрямь не заметили ничего особенного в его поспешном бегстве, за что Рен был весьма благодарен обстоятельствам. Мара протянула ему тарелку с кашей, Изи щедро поделилась своим вареньем, Тьен завел разговор о зимних запасах, и постепенно Рен успокоился.

— Мы запасаемся продуктами несколько раз в год, — пояснила Мара. — Обычно в начале каждого сезона. Рен за эти годы так хорошо зачаровал погреб, что еда может храниться в нем почти бесконечно.

Тьен недоверчиво хмыкнул, и Рен улыбнулся против воли. Он не мог не заметить, как ревниво фамилиар относился к любой магии, которую колдун творил без его участия. Сколько бы Рен не твердил, что они с Марой прекрасно справлялись самостоятельно все эти годы, Тьен постепенно уговорил его обновить почти все заклинания, поддерживающие дом и хозяйство в безупречном состоянии. Похоже, сегодня обновлению предстояло подвергнуться и погребу.

— А откуда продукты? — между тем поинтересовался Тьен.

— Из деревни. Той самой, где вы были. У нас договоренность со старостой, он позволяет нам воспользоваться его телегой, чтобы привезти все сюда. Как раз через пару дней нас будут ждать там.

— Обоих?

— Когда как, — пожала плечами Мара. — Я могу справиться сама.

— Но присутствие колдуна обычно резко снижает цену, которую крестьяне назначают за продукты, — пояснил колдун, и Тьен понимающе хмыкнул.

— Могу пойти тоже, — предложил он. — Колдун с фамилиаром впечатлит еще больше.

Рен подозревал, что после того, что они устроили в деревне, избавляясь от магического омута, впечатлить крестьян еще сильнее будет просто невозможно. Однако он оставил эту мысль при себе — Мара все еще не знала подробностей того путешествия. Вслух он сказал лишь:

— Я не против.

— Вот и славно, — хлопнула в ладоши Мара. — В таком случае на этот раз я могу остаться дома.

— Ты доверяешь мне ничего не забыть и не перепутать? — улыбнулся Рен.

— Я доверяю Тьену, этот парень так любит поесть, что уж точно ничего не забудет, — рассмеялась в ответ Мара.

Смех подхватила Изи, Тьен тоже усмехнулся, даже не думая смущаться. Рен почувствовал тепло где-то глубоко в груди — так эта сцена была близка к тому, о чем он никогда не смел мечтать. Он покачал головой, удивляясь, когда в его тихой и, откровенно говоря, унылой жизни вдруг появилось столько противоречивых эмоций. Ах да. Четыре месяца назад, вот когда.

В столь приподнятом настроении колдун решил, что будет вполне безопасно попросить Тьена поработать немного над амулетом. Фамилиар легко согласился и мгновенно превратился. Рен разложил на столе свои записи, расчертил легко смывающимися чернилами (за другие Мара его просто убила бы) базовую сетку для заклинаний, уложил в центре нее амулет и нашел листок с планом сегодняшних экспериментов.

— А что ты хочешь сделать с этим камушком? — Изи забралась с ногами на стул рядом с колдуном и с любопытством уставилась на его работу.

— Хочу заставить его работать, — пробормотал Рен, подхватывая поток силы через лежащего у его ног Тьена и сосредотачивая на внешнем контуре заклинания.

— А как он работает?

— Он помогает колдуну добраться до магической силы. — Некоторые линии сетки слегка засветились, и Рен тщательно записал их расположение и цвет.

— Как фамилиар? — не отставала Изи.

— Да. Этот амулет работает как карманный фамилиар. — Рен нахмурился, поймав отголосок какого-то чувства со стороны Тьена. Тревоги, возможно, или страха. Не задумываясь, он опустил руку, положил ее на голову пса и постарался послать успокаивающую волну. Он понимал, что у Тьена с этим амулетом связаны весьма неприятные воспоминания, но сам по себе камень был совершенно безопасен.

— Но у тебя ведь есть Тьен, зачем тебе камень?

Рен помолчал, в основном потому, что ему необходимо было начертить дополнительные линии. И еще проконтролировать, какие эмоции он излучает.

— Мы с Тьеном заключили контракт до весны. Когда… если весной вы уйдете, что мне останется?

Изи задумалась, и колдун понадеялся, что на этом ее расспросы закончатся. Он продолжал улавливать эхо отрицательных эмоций со стороны Тьена, и это заставляло его торопиться. Фамилиару, похоже, совсем не нравилось находиться рядом с амулетом. Что, если подумать, было странно — они работали с камнем не первую неделю, и раньше колдун ничего такого не чувствовал. С другой стороны, раньше их связь была менее глубокой. Мысль о том, что фамилиар все это время скрывал, насколько неприятно ему это занятие, очень не понравилась Рену.

— Ты можешь найти другого фамилиара, — с сомнением протянула Изи.

Рен невесело усмехнулся.

— Это не всегда так просто, как тебе кажется, Изабелла. Ты ведь знаешь, что для удачной работы колдун с фамилиаром должны быть совместимы.

— Конечно! Я знаю все, что нужно, Тьен меня всему научил, — гордо заявила девочка.

— Ну так вот. Некоторым колдунам везет. Они совместимы со многими фамилиарами. Некоторым бывает сложнее найти подходящего. Поэтому фамилиары обычно оставляют свои визитки в агентствах по найму в нескольких соседних городах. И поэтому колдуны часто путешествуют, пока не найдут подходящего фамилиара.

— А ты?

— Я, — Рен вздохнул, откладывая перо, которым записал данные последнего эксперимента. — Я, можно сказать, невезучий. В свое время я побывал во всех окрестных городах и селах. Но Тьен — всего лишь второй совместимый фамилиар, которого я встретил. За всю жизнь.

Черный пес у его ног шевельнулся, связь донесла отчетливое эхо удивления.

— Поэтому ты понимаешь, почему мне так хочется заставить этот амулет работать?

Изи помолчала, разглядывая непритязательный камушек, и вынесла свой вердикт:

— Все равно фамилиар лучше. С амулетом нельзя разговаривать!

Колдун против воли рассмеялся, но у этого смеха был отчетливый привкус одиночества. Он начал собирать свои записи в стопку, и Тьен, догадавшись, что работа на сегодня закончена, превратился обратно. Он уселся на стул и принялся с любопытством рассматривать колдуна. Рен покосился на него с подозрением, но прежде, чем фамилиар открыл рот, его перебила Изи.

— А как ты узнаешь, как заставить этот камень работать? Может, надо у кого-нибудь спросить?

— Увы, спрашивать мне не у кого. Но я могу использовать магию, чтобы хорошенько изучить амулет. А потом попробовать постепенно подобрать заклинание, которое его активирует. Это как… — Рен задумался. — Как подбирать ключ к замку. Очень сложному замку с тремя механизмами.
Тьен не удержался и фыркнул.

— Интересное сравнение. Ты опытный взломщик, Рен? Много замков вскрыл?

— Ммм… — Рен задумчиво поднял глаза к потолку. — Нет. Пожалуй, я тебе этого не скажу.

Теперь фыркнула Мара и полотенцем погнала всех прочь от стола, который был нужен ей для готовки.

---

Про смычку психушек

Когда ты спокойно читаешь себе фики по "Сверхъестественному" - это нормально.
Когда ты случайно лезешь переслушивать древнюю запись Финрод-Зонга и заново переезжаешься им - это тоже не страшно.
А вот когда в твоей голове вдруг возникает Сильмарилион!AU с Кастиэлем в роли Лютиэн - вот тут ты понимаешь, что что-то пошло не так. Но при этом продолжаешь размышлять, чем заменить сильмариллы, куда девать Сэма и как протолкнуть Габриэля на роль говорящего пса. И как в таком случае быть с Финродом?
Нет, я, конечно, писать этого не буду, но играться в уме продолжу.

---

Я окончательно стала училкой. Только училка, услышав новости о длинных выходных, не радуется "Ура, отдых!", а вздыхает "Это же пять часов!"
Но серьезно... информатика - не такой уж важный предмет. Но вот математика, тем более в пятом классе... у нас дроби никак делиться не хотят, а впереди еще проценты.
Ладно, выключаю училку, включаю Ро - ура, почти-каникулы

---

Фамилиар, глава 21

в которой герои становятся чуть ближе.
Текст на Фикбуке

Глава 21

Жизнь снова вошла в обычную колею, и после эмоциональной встряски, какой оказалось путешествие в город, Тьен был этому рад. Ему казалось, что несмотря на свой возраст, он уже достаточно попробовал на вкус приключений, и теперь он решил, что спокойное равномерное течение дней нравится ему гораздо больше.

А может дело было в том, что на самом деле он почти не помнил, когда в последний раз ему доводилось жить в таком спокойствии и уверенности. Он даже перестал ловить себя на мысли, что это скоро закончится — Мара обсуждала подготовку дома к зиме в равной степени с ним и с Реном, строила планы на празднование Солнцеворота, и эти планы тоже включали их с Изи. Никто не собирался напоминать, что вообще-то они собирались двигаться куда-то дальше, и Тьен старался вести себя не очень угрюмо и быть полезным, чтобы об этом и дальше не вспоминали. В конце концов, путешествовать зимой было просто опасно.

Он как раз думал обо всем этом, устроившись у огня после того, как полдня помогал Маре убирать мусор в саду и закрывать грядки. Дни стали совсем холодными, погода неустанно катилась из осени в зиму, и несмотря на теплую куртку и перчатки, он успел замерзнуть. Колдун тоже сидел на кухне, он устроился за столом, разложив на нем сразу три книги к неудовольствию Мары. Впрочем, неудовольствие это кухарка никак не выражала. В последнее время колдун стал все больше времени проводить на кухне и все реже уединяться в своей комнате, и Мару это очень радовало.

Колдун отвлекся от книги, придержал пальцем нужную страницу и повернулся в Тьену.

— Если ты не против, мне нужна твоя помощь.

Тьену было так хорошо возле огня и совсем не хотелось шевелиться. Может поэтому он и сказал:

— Давай заключим длительный контракт.

— Что?

Брови колдуна взлетели вверх. Мара не обернулась, но ее плечи напряженно застыли, было очевидно, что она вовсю прислушивается к происходящему, пытаясь оставаться незаметной. Тьен облизал губы, тщательно обдумал слова и повторил:

— Давай заключим длительный контракт. До весны. — Потом заколебался и добавил: — Если хочешь. Если нужно.

Рен внимательно посмотрел на него. Он привык к легкой нотке недоверия, которая всегда сквозила в их с Тьеном взаимодействии, и не ожидал, что фамилиар захочет связать себя таким контрактом. Хотя, если подумать, в последнее время, особенно после возвращения из города, он этого самого недоверия практически не чувствовал.

Он заметил, что на лице Тьена постепенно проступают смущение и неловкость, и понял, что молчит слишком долго.

— Да! В смысле, да, конечно, я с удовольствием. Я буду рад заключить с тобой длительный контракт. Это будет удобно для нас обоих. И я, разумеется, соответственно повышу оплату твоего труда.

Тьен моргнул, и колдуну показалось, что фамилиар удивился, словно вопрос оплаты не приходил ему в голову. Однако вслух он сказал лишь:

— Сделаем это сейчас.

Колдун кивнул, и Мара, которая старательно делала вид, что ее здесь нет, сразу засуетилась, расчищая стол, потом метнулась к лестнице:

— Я сейчас все принесу!

Тьен проводил ее усмешкой, и колдун счел своим долго вступиться за кухарку.

— Она просто всегда переживала из-за того, что у меня нет фамилиара. Все мечтала, что он появится. Как будто от этого все мгновенно станет хорошо и как прежде.

— Лучше, чем прежде, — решительно заявила Мара и со стуком поставила на стол коробочку с красным порошком. — Потому что у тебя будет фамилиар. А это такая связь, которая каждому колдуну дает что-то…

— Мара! — страдальчески протянул Рен. — Я знаю. У меня был фамилиар. Я знаю, как это работает.

— Был? — удивился Тьен. Он-то думал, что раз фамилиара не было перед пожаром, значит, не было и вообще. — И куда….

— Не сейчас, — резко оборвал его Рен. Потом поморщился от собственной грубости. Покосился на Мару. — Прости. Я обязательно расскажу, если хочешь, я ничего не скрываю от тебя, но потом, хорошо? Если тебе важно это знать до заключения контракта — с ней все хорошо. С моим прежним фамилиаром, с ней все хорошо. Она просто вышла замуж и уехала, вот и все.

Тьен подозревал, что все было далеко не так просто, но в том, что колдун не врет, он не сомневался. Поэтому медленно кивнул и подошел к столу.

— Хорошо. Я верю. Займемся делом.

Колдун встал по одну сторону стола, поставил коробочку на середину, зачерпнул немного порошка. Тьен встал напротив и повторил его действия. Ему было интересно, это был запас Рена или Мара принесла свой собственный? У каждого фамилиара и у каждого колдуна, не состоящих в постоянном союзе, всегда был при себе запас этой смеси. Тьен всегда хранил свой в вышитом кожаном мешочке — мамином подарке. Который, вспомнил он с сожалением, остался в доме Ариены, как и остальные его вещи.

Рен протянул руку вперед, и Тьен торопливо отзеркалил жест. Их ладони соприкоснулись, плотно прижались друг к другу.

— Ты помнишь слова заклинания? — спросил колдун почему-то шепотом.

Тьен фыркнул и вместо ответа громко и четко произнес первую часть формулы, которую каждый фамилиар заучивал наизусть на одном из первых своих уроков. Рен произнес свою часть, затем так же четко провозгласил:

— Я, Рейнард Левари, заключаю этот контракт сроком на четыре месяца.

— Я, Этьен Бер, заключаю этот контракт сроком на четыре месяца.

Они переглянулись, кивнули и хором произнесли заключительную часть формулы. Тьен почувствовал, как согрелась ладонь — это колдун использовал тоненькую струйку магии, чтобы активировать заклинание. Сознания коснулось прохладное нечто, словно колдун пытался зачерпнуть через него силу. Тьен нахмурился — это не было частью заклинания, и в следующий момент ощущение исчезло, Рен отдернул ладонь, словно ошпаренный.

— Прости! Прости, я не хотел... то есть, я не должен был. Я не спросил твоего разрешения, прости.

Выглядел он при этом по-настоящему испуганным, и Тьен поспешил его успокоить.

— Да я не против. Поспешил, бывает.

— И все же я прошу прощения, — пробормотал колдун, отворачиваясь, но Тьен успел заметить, что щеки его покраснели.

Он вспомнил, что вместе с обычной прохладой прикосновение донесло до него отголосок неуверенной радости. Что ж, любой колдун соскучился бы по близкому контакту с фамилиаром за столько-то лет. Все же длительный контракт давал гораздо более глубокую связь, чем то, что они делали раньше. Ну обрадовался колдун, ну поторопился наладить контакт, не дожидаясь, пока Тьен превратится. Чего же тут смущаться?

— Колдовать-то будешь? — фамилиар решил, что лучше всего будет не обращать внимания на странности колдуна.

— Да. Да, конечно, я хотел кое-что проверить. Если тебе не трудно…

Тьен не стал дожидаться окончания фразы и превратился. И уселся, где стоял, не подходя ближе. Колдун понял и кивнул.

— Ты прав, стоит сразу проверить дальность действия нашей связи.

Он встал в паре шагов перед фамилиаром и сосредоточился. На этот раз Тьен был готов к мысленному прикосновению и с готовностью впустил его в себя, попутно открываясь магии. В следующее мгновение поток силы потек через него, а вместе с ним до него донеслись тени эмоций. Ярче всего смущение, но с ним все та же радость, и любопытство, и что-то еще, какое-то смутное теплое чувство… Тьен довольно фыркнул и улегся на пол возле стола, позволяя своему колдуну свободно пользоваться магией.

То есть, просто колдуну, конечно же. Просто колдуну.

Рен сосредоточенно направил поток магии в создаваемое заклинание, очень стараясь не отвлекаться на растущее в груди тепло. Он забыл, он действительно забыл, насколько связь при длительном контракте глубже, насколько… интимнее она ощущается. Словно прикосновение руки к руке после того, как много лет не снимал перчаток. Он мог бы поклясться, что не чувствовал такой близости даже с Анной, хотя теоретически контракты у них были одинаковые. Поразмыслив немного, он решил, что дело в том, что Тьен был сильнее как фамилиар. Поток силы между ними был шире, и он нес в себе гораздо больше эмоций.

Колдун улыбнулся, потому что в этот момент поток донес до него спокойное удовольствие Тьена. Фамилиар был расслаблен, спокоен и уверен, ни следа недоверия, и этот факт Рен воспринял как свою личную победу.

Заклинание, которое ему требовалось, было не таким уж большим, но колдуну не хотелось разрывать контакт так быстро. Прикинув возможности, он решил действительно испытать дальность действия. Быстро сотворив иллюзию — все того же крольчонка, которым он развлекал Изи во время грозы — он осторожно сделал шаг назад. Потом еще один, и еще. Иллюзия не изменилась, поток силы продолжал быть широким и сильным.

— Необычно, — пробормотал Рен себе под нос. Потому что это действительно было необычно, максимальным расстоянием для постоянного контракта считались три шага. Рен сделал еще шаг назад — иллюзия заколебалась. Еще шаг… и за его спиной раздалось внезапное «Ой!»

Рен повернулся и протянул руки вперед, даже не задумываясь. Изи, которую он не заметил, двигаясь спиной вперед, и которую сбил с ног, зависла в воздухе над самым полом, подхваченная его магией. Девочка даже не испугалась. С любопытством оглядевшись, она радостно замахала руками:

— Я лечу, Тьен, смотри. Я лечу!

Рен с облечением выдохнул, улыбнулся и позволил волне чистой магии донести девочку до стула и осторожно опустить на него. Прямое использование магической силы вот так, без заклинаний, считалось среди колдунов дурным тоном. «Все равно что убирать навоз при помощи чар», по словам одного из его учителей. Но тут не было никого, кто мог бы его осудить, а Изи так заразительно хохотала.

Колдун тихо рассмеялся и вдруг поймал в потоке силы волну удивленной привязанности, благодарности и заботы. Он почувствовал, как розовеют щеки, и мысленно отругал себя. Дважды. Сначала за глупое смущение, наверняка вызванное тем, что в своей любви к одиночеству забыл, как выглядит человеческая привязанность. А потом за то, что на мгновение принял эти чувства на свой счет. Разумеется, Тьен смотрел на сестру и испытывал весь этот теплый комок эмоций по отношению к ней. Разумеется, сам Рен не имел права рассчитывать на подобное отношение. Более того, оно ему было и не нужно. Он отлично чувствовал себя в одиночестве.

Рен поспешил разорвать контакт и собрать со стола книги.

— Спасибо за твою помощь. Я сделал все, что хотел, теперь мне нужно подумать. Я буду в своей комнате. Пообедаю тоже там.

С этими словами он выскочил с кухни, спиной ощущая на себе удивленные взгляды всех троих своих домочадцев.

---

Давно я не типировалась

А тут добрая общая лента на Дыбре подкинула ссылку на очередной тест - по Майерс-Бриггсу и СтарТреку. Ну и как тут устоять?
И вот тут меня ждала неожиданность. Десять лет назад, во время легкого увлечения соционикой, я была убежденным и несомненным Есем. А теперь вдруг попала в Дюмы. Хм... любопытно
Сам тест тут.
Результат:

Bareil Antos и Доктор 

Ваш тип личности: "Composer" - "Композитор"
ISFP (сенсорно-этический интроверт, этик, сенсорик, интроверт, иррационал)

Люди люди вашего типа - сложная смесь реализма и чувственности.  
Вы добры, заботливы и  нежны с теми, кого хорошо знаете, однако, незнакомые люди могут считать Вас  замкнутым человеком. В комфортных для Вас условиях Вы можете быть внимательны и ласковы  с окружающими. В случае  опасности  Вы, как правило, уходите в себя.      
Свои настоящие переживания Вы предпочитаете держать при себе, своих проблем никому не навязываете. Вы не можете ни   простить, ни требовать услуг, все свои потребности стараетесь удовлетворить  своими силами.  
 Для Вас важен внешний вид вещей, то, как они пахнут, звучат, осязаются и каковы они на   вкус. Вы любите взять предмет в руки, потрогать его, ощутить  его физические качества. Вы надолго запоминаете ощущения. Вы умеете запоминать и воспроизводить однажды пережитые  эмоции. Вы обладаете  особым эстетическим восприятием. Тонко чувствуете природу, искусство. Цените жизнь во всем ее разнообразии. Желаете все испытать в этой жизни, получить как можно больше удовольствий. Вы любите повеселиться в тесном кругу друзей.
Любите собирать и передавать разные интересные сведения и слухи. Вам не нравится проводить время там, где Вы оказываетесь в тени.  
 Вы имеете четкий набор жизненных ценностей, которым следуете неукоснительно.Вы очень привязаны к своей работе, роду занятий. Вы умеете подобрать для себя занятие по душе, доставляющее радость, удовольствие. Вам неоходимо чувствовать себя востребованным. Вы тяжело переносите однообразие и монотонность. Время обычно работает на вас: что не удалось сейчас, с легкостью наверстаете в будущем. Вы не любите связывать себя определенными сроками, не отличаетесь пунктуальностью. Все делаете в удобном для себя темпе. Всегда найдете причины своим опозданиям. Окончательное решение откладываете до последней минуты.  
Вас привлекает общение с необычными людьми, у которых много идей и смелых предложений. Люди скучные, серые Вас напрягают.  
Вы  общительны, обаятельны, дружелюбно настроены.   Вы искренне заботитесь об окружающих и предельно   обходительны в своём желании помочь. Вы заинтересованы в том, чтобы люди были здоровы и счастливы. Свои симпатии демонстрируете не словом, а делом.  
Вы хорошо приспосабливаетесь к потребностям других без  компромиса для себя, ради достижения мира и  гармонии с окружающей средой.  
Вы - человек сознательный, но высоко чувствительный к  критике. Вы легко ранимы.  Вы  испытываете чувство неприязни к различного  рода конфронтациям. Не может скандалить, говорить "нет",  прервать нежелательное знакомство.  
Если Вы - сильный интроверт, Вы обычно стараетесь не привлекать к себе внимания,  говорить мягко.  Если Вы – немного экстраверт, Вы сможете компенсировать свою застенчивость.  
Ваша главная цель в жизни - чувствовать  мир и гармонию с людьми и местами, к которым более всего расположено Ваше сердце.  Награда для Вас – быть оцененным по достоинству, понятым и любимым на том пути, который Вы  избрали.
Вам подошли бы профессии врача первого звена, дизайнера интерьеров, врача-массажиста, повара, и советника  по проблемам алкоголизма и наркомании.

---

Ползаю по вязальному сайту. Читаю описание очередного варианта носков: "Это довольно ванильная модель, стандартный рецепт от манжеты до носка с обычной пяткой". И тут меня пробивает на хихи.
Сначала я пытаюсь представить вязальные кинки. Тройничок - вяжем оба рукава и туловище одновременно, ммм. Носки, начинающиеся с пятки - о, какое извращение!
Потом я понимаю, что вязальщицы - это тоже фандом. Там есть свои фаноны, свои редкопейринги, свои шиперские войны. Описания моделей - это фики. У них даже рейтинг есть - по сложности - и некоторые замороченные описания и впрямь достойны именоваться NC-17. Представляю. что если бы к описаниям писались шапки, как к фикам. Пейринг - бамбуковые спицы/кашемир. Рейтинг - R за графичное описание вязания аранских кос. Хм... интересно, вместо гета, слэша и джена будут спицы, крючок и вязальная машина? И редкий тунисский крючок для любителей
Забавно, у меня ощущение что посты в таком духе я уже писала. И еще буду писать, чего уж там

---

Фамилиар, глава 20

в которой все крутится вокруг маленькой девочки
Текст на Фикбуке

Глава 20

Они вернулись домой ровнехонько к обеду следующего дня. Дом встретил их запахом пирогов, теплом очага, особенно приятным после долгого пути под порывами холодного осеннего ветра, спокойной улыбкой Мары и, разумеется, довольным визгом Изи, немедленно повисшей на шее у брата. Еще через минуту она наконец выпустила Тьена, и с тем же энтузиазмом обняла колдуна, который как раз наклонился снять надоевшие сапоги. Захваченный врасплох и не очень знающий, что делать, он осторожно обхватил одной рукой тело девочки, придерживая ее, чтобы не упала, и медленно выпрямился. Изи спокойно устроилась у него на руках, как будто всегда так делала, и радостно заявила:

— Мы с Марой так вас ждали, так ждали!

— Нас или подарки? — усмехнулся Тьен, несколько ревниво наблюдая за тем, как сестра обнимает колдуна.

— Конечно вас! — возмутилась девочка. Склонила голову набок, хитро улыбнулась и добавила: — Но подарки тоже.

Тьен расхохотался, и Рен невольно последовал его примеру. И тут же поймал на себе удивленный взгляд, причины которого совершенно не понимал. Не то чтобы он никогда не смеялся, в самом деле.

Мара наконец-то оторвала Изи от Рена и опустила на пол.

— Но сначала обед!

Девочка запротестовала, забавно надула губы, и брат поторопился отвлечь ее, уведя мыть руки и рассказывая по пути о том, что видел в городе. Мара воспользовалась этим, чтобы крепко обнять колдуна. Потом она чуть отстранилась и внимательно изучила выражение его лица, словно пытаясь прочесть на нем… что именно?

— Ты в порядке? — наконец спросила она.

— Все хорошо, Мара.

Рен постарался улыбнуться как можно убедительней. Это было не так уж сложно. Визит в город, хоть и не обошедшийся без неприятных моментов и тяжелых воспоминаний, оказался вовсе не таким страшным, как он его себе представлял. Он даже ни разу не проснулся от кошмаров прошедшей ночью, что само по себе было удивительно после всего случившегося. Он поймал руку своей бывшей няни и крепко ее сжал.

— Все действительно хорошо.

Мара кивнула и подтолкнула его к столу, где уже поджидал обед. Все-таки никто не умел готовить так же вкусно, как она.

За обедом путешественникам пришлось буквально отбиваться от вопросов. Они, не сговариваясь, обошли стороной неприятные встречи, сконцентрировавшись на более светлых моментах. Рен, почти не заикаясь, рассказал о визите к Жери, что повлекло за собой целую цепь историй об их прошлых приключениях, рассказывать которые помогала брату Изи — судя по всему, она слышала их уже не раз, они были для нее почти как сказки на ночь. Рен пересказал магические слухи, которыми с ним поделился Брикар, и с большим энтузиазмом поведал об интересных книгах найденным им в библиотеке. Но заметив, что слушателей эта тема не интересует так же, как его, переключился на описание того, как все встреченные продавщицы, подавальщицы и трактирщицы пали жертвой обаяния Тьена. Возможно, он несколько увлекся в описании романтических подвигов фамилиара, потому что тот стал поглядывать на него косо. Колдун немедленно стушевался и свернул разговор на обсуждение планов на ближайшую неделю.

Никто не удивился тому, что ни разговоры, ни еда не смогли отвлечь Изи надолго, и стоило последним тарелкам исчезнуть со стола, девочка немедленно повернулась к брату, умоляюще сложив ладошки под подбородком.

— А теперь можно подарки?

Взрослые переглянулись и рассмеялись, и Тьен послушно отправился за своей сумкой. Один за другим он вытаскивал из нее свертки, и глаза Изи расширялись все больше и больше.

— Это… — ее голос задрожал. — Это все мне?

— Конечно тебе, Изи, — легко улыбнулся Тьен. И тут же нахмурился, потому что сестра судорожно вздохнула и… разрыдалась.

Кухарка первая бросилась к девочке, но Тьен все равно успел быстрее, подхватив сестру на руки. Он принялся гладить ее кудряшки и растерянно шептать на ухо:

— Все хорошо. Все хорошо, воробушек, все хорошо, я рядом.

Мара стояла рядом, и было видно, что она очень хочет помочь, но стоило ей протянуть руку, как Тьен резко отвернулся и зарычал, защищая сестру от чужих прикосновений.

Колдун задумчиво наблюдал за происходящим со стороны, даже не пытаясь вмешиваться. Он был уверен, что долго это не продлится. И действительно, Изи успокоилась так же быстро, как расплакалась. Отстранилась от брата, вытерла нос рукой и улыбнулась.

— Воробушек, — выдохнул Тьен. — Вот и ты. Что случилось?

Девочка похлопала слипшимися от слез ресницами и виновато пожала плечами.

— Я… я просто очень обрадовалась.

Брат громко выдохнул. Колдун с кухаркой обменялись быстрыми взглядами, и от Рена не укрылось, что Тьен наблюдает за ними очень внимательно. Но комментировать происходящее фамилиар не стал. Он лишь улыбнулся сестре и махнул рукой в сторону горы свертков на столе.

— Ну, давай, открывай свои подарки.

Наблюдая, как сестра осторожно разворачивает бумагу и ткань, чтобы добраться до содержимого, Тьен осторожно перевел дыхание и усилием воли заставил себя расслабиться. Слезы сестры всегда будили в нем яростное желание защищать ее. Тем более, что плакала Изи очень редко. Он понимал, что слезы — обычное дело для детей, и что сдержанность сестры многое говорит об их детстве, но факт оставался фактом. Изи почти никогда не плакала от боли, от страха или от обиды. Видеть ее на грани слез из-за пустяков в последние недели было странно. Видеть ее в слезах из-за того, что она была слишком счастлива… Тьен прикусил губу. Что-то здесь было не так.

Между тем сама Изи ужа давно забыла о случившемся, и радостно смеялась, открывая каждый сверток. И яркие игрушки, и новые башмачки, и россыпь конфет доставляли ей совершенно одинаковую радость, и каждый раз она с неизменным удовольствием демонстрировала подарок всем присутствующим. Когда она пообещала, что обязательно разделит конфеты на всех, Тьен почувствовал, как у него перехватило горло, и поспешил заговорить, чтобы отвлечься.

— Есть кое-что еще для тебя. Подарок от Жерара.

— От Мишки Жери? — Изи даже подпрыгнула на стуле, и Тьен со смехом вручил ей головоломку.

— Как красиво! — прошептала девочка, рассматривая металлическое кружево.

Тьен помог сестре разобрать и снова собрать шарик. Мара заохала, восхищаясь тонкой работой, и он согласно кивнул. Сам Тьен давно говорил другу, что настоящий его талант лежит не в кузнечном деле, а в таких вот необычных игрушках, каких не делал никто, кроме него, но тот лишь отмахивался. Сын кузнеца, с детства развивавший физическую силу, помогая отцу, он просто не мог воспринимать всерьез что-то настолько легкое и маленькое.

— Я… ммм… — колдун откашлялся и потянулся к своей сумке. — У меня тоже есть для тебя подарок. Если хочешь.

Он неловко протянул девочке сверток. Тьен сразу узнал покупку из книжного магазина и с удивлением посмотрел на колдуна. Тот явно чувствовал себя не в своей тарелке. Изи меж тем обнаружила книгу, немедленно открыла ее и радостно завопила:

— Сказки! Я люблю сказки!

— Надеюсь, ты умеешь читать, — пробормотал колдун.

Девочка энергично закивала.

— Да! Тьен меня всему научил. Читать, писать, считать, слушать магию.

— А ты не маленькая еще — слушать магию? — удивился колдун.

Тьен фыркнул, но ответила за него Мара.

— Фамилиары могут научиться чувствовать магию еще до того, как начнут превращаться. Чувствовать, но не открываться ей, для этого нужны превращение и колдун.

Колдун смотрел на нее так, словно узнал что-то очень любопытно. По опыту Тьена большинство колдунов не особо вникали в тонкости жизни фамилиаров. Хотя кто его знает, при одержимости Рена знаниями, возможно, ему и впрямь было интересно.

Изи между тем спрыгнула со своего стула, подбежала к колдуну и обняла его за ноги.

— Спасибо! Спасибо за книжку!

К удивлению фамилиара, Рен неловко опустился на колено и обнял девочку в ответ. Она с поразительной доверчивостью уткнулась ему в плечо, он погладил ее по волосам, и у Тьена снова перехватило горло, только на этот раз он никак не мог понять, что это было за чувство. Колдун тем временем шепнул что-то на ухо Изи, она кивнула, разжала руки и бросилась к брату.

— Спасибо, Тьен! Спасибо за куклу, и за лошадку, и за платье, и за башмаки, и за пастилу, и за ленточки, и за…

— Хватит, хватит, — засмеялся Тьен, подхватывая сестру и кружа ее вокруг себя. — Люблю тебя, воробушек.

— Я тоже тебя люблю, братик, — шепнула девочка и Тьен почувствовал, что все нежданные встречи, столкновения с прошлым и нелегкие разговоры стоили этого момента.

Тьен помог сестре отнести все подарки в их комнату. Мара уже давно расчистила для них пару полок, которые постепенно заполнялись вещами. Раскладывая на них новую одежку Изи, Тьен со странным чувством разглядывал свидетельство того, что у них был в этом доме свой уголок. Словно они действительно имели право на это. Словно им было здесь самое место.

Фамилиар покачал головой. Все это означало лишь то, что им сложнее будет собираться, когда неизбежно придет время двигаться дальше. Но тут на пол рядом с ним плюхнулась Изи, принялась показывать ему картинки в своей книге, и в душе Тьена мелькнула искра надежды на то, что, может быть, это самое время наступит не так скоро.

Вечером, с трудом успокоив взбудораженную событиями дня Изи и уложив ее спать, Тьен отправился на кухню. Он помнил, что после обеда остались пироги, и был уверен, что Мара не будет возражать, если он возьмет себе еще один кусок. Как выяснилось, такая же идея пришла в голову и колдуну. В неровном свете очага Тьену показалось, что при виде него Рен покраснел. Что было, разумеется, маловероятно. Мало того, что колдуну было не свойственно смущение, так и чего ему стесняться в собственном доме?

Однако затем на кухню вошла Мара со свечой в руке, и колдун попытался спрятать недоеденный пирог за спиной, словно мальчишка, застигнутый матерью в кладовке с полным ртом конфет. Назло ему Тьен демонстративно взял с тарелки самый большой кусок и жадно впился в него зубами. И немедленно закашлялся, подавившись. Кухарка покачала головой, но ничего не сказала, а молча повесила над огнем чайник и принялась заваривать чай.

Так они и оказались поздним вечером втроем за обеденным столом на кухне с чашками горячего чая. Огонь в камине уютно потрескивал, придавая сцене совершенно обыденный, домашний и даже уютный вид. Однако что-то не давало Тьену наслаждаться этим уютом. Сделав глоток, он вспомнил кое-что, замеченное днем.

— Изи. — Он поймал взгляды собеседников и понял, что ему придется быть чуть менее лаконичным. — Сегодня плакала. Раньше такого не было. Видел — переглянулись словно что-то знаете?

Колдун пожал плечами с невинным видом, словно не знал, о чем речь, но Тьен не отставал.

— Не была такой раньше. Что с моей сестрой?

Ответила ему Мара.

— Я тоже заметила, что Изи стала очень чувствительной. И у меня есть идея…

— Ну же! — подтолкнул ее Тьен, когда кухарка замолчала.

— А ты не помнишь время, когда ты сам был таким же чувствительным? Когда настроение менялось каждую минуту? А потом это чувство, словно твоя кожа вовсе не твоя, настолько, что хочется выпрыгнуть из нее… пока однажды ты не выпрыгнул.

— Превращение! — сообразил фамилиар. — Говоришь о превращении. Да, помню.

Несколько месяцев он тогда чувствовал, словно весь мир ополчился против него, ничего не получалось так, как надо, собственное тело казалось неповоротливым и тяжелым. Мама успокаивала его, поила какими-то отварами и обещала, что все это скоро закончится. Оно и закончилось, но прежде, чем он поднялся впервые на лохматые черные лапы и ощутил пульсацию магии в десятки раз сильнее обычного, его ожидали еще три последних мучительных дня почти лихорадочного состояния.

— Но Изи маленькая! Только будет восемь.

— В самом деле, — вмешался колдун. — Насколько я знаю, обычным возрастом первого превращения считается одиннадцать-двенадцать лет.

— Я превратился в десять, — вздохнул Тьен. На самом деле он был рад тому, что мама успела объяснить ему, что значит быть фамилиаром, успела найти ему учителей и поделиться советами. Страшно было даже представить, какой помощи он бы дождался от Люка, если бы превратился позже, когда матери не стало. Собственно, это была еще одна из причин, по которым он так спешил забрать сестру из дома.

— Я слышала, — протянула Мара, — что возраст первого превращения зависит от силы фамилиара. Мол, чем раньше превратился — тем мощнее, тем больший поток силы сможет пропустить через себя фамилиар.

— Ты права, — оживился колдун. — Мне тоже попадались такие наблюдения в одной из книг. Даже приводились определенные формулы…

Кухарка отмахнулась от него.

— Не в том дело. Тьен превратился в десять. Значит…

— Он очень силен, — кивнул Рен. — Я ни разу не сталкивался с таким потенциалом, как у него.

Тьен невольно почувствовал гордость, которую немедленно постарался подавить, напомнив себе, что сила от него все равно не зависит. Его больше волновало другое.

— Если Изи превратится сейчас…

— Если она действительно приближается к первому своему превращению в возрасте восьми лет, значит потенциально она самый сильный фамилиар из всех известных, — закончил мысль Рен.

— Бедная девочка, — вздохнула Мара, и Тьен от всей души с ней согласился.

---

Вечер пятницы - время танцевать

Старый клип - нашла его, бороздя просторы собственного дайри.Он все еще поднимает мне настроение - так что я снова с вами делюсь

---

Утренние страницы

Сегодня начала новую тетрадку. Заполненную убрала в шкаф, ко всем предыдущим. У меня почему-то не поднимается рука выбрасывать их, это все-таки выплески моего полупроснувшегося сознания, они так просто не отправятся в ведро



Забавно... я несколько раз начинала писать утренние страницы - с тех пор, как прочитала "Путь Художника" лет...10? 15 назад? Но, как всякое регулярное занятие, они мне долго не давались. Плохо я приспособлена к таким вещам.
Однако, если верить этой стопке, вот уже седьмой год - с начала 2015го - я вполне себе успешно пишу их каждый день. Правда, надо признать, я чуть нарушаю правила - я не делаю это первым делом проснувшись. Для начала я иду умываться, без этого мне вряд ли удастся даже просто сфокусироваться на листе бумаги Вот эта уступка плюс то, что я разрешила себе не уединяться с тетрадью и если надо писать при домашних, не заморачиваясь объяснениями, во многом и сделали это возможным.
И знаете что? Они действительно помогают. По разному помогают, причем. За эти годы у меня периодически менялся подход к УС. Иногда я тратила их на то. чтобы проанализировать свои ощущения - в тот год, когда я ходила на терапевтическую группу и поймала себя на том, что не могу просто сказать. что я чувствую. Иногда почти все три листа уходили на убеждение себя в том, что все будет хорошо и у меня хватит на все сил. Иногда страницы превращаются в планы на день (формулировки которые со временем трансформировались, кстати - из "надо" в "намерена", а потом в "хочу" - и это работает). Иногда на них обдумывается следующая глава текущего текста и задаются вопросы к нему. Сейчас вот, скажем, я взяла себе манеру в УС помогать ориентировать себя во времени, напоминать себе какой день недели, какая неделя какой школьной четверти. Это смешно, но с моей манерой теряться во времени это иногда просто необходимо.
Я прошла периоды написания каждого дня разным цветом, периоды перьевой ручки и первой попавшейся под руку ручки. Я превратила охоту на тетради в линию в хобби (вот не смейтесь, они бывают настоящим дефицитом, а мне еще надо, чтоб рисунок на тетради нравился).
И я намерена все это продолжать. Не знаю насчет творческих кризисов, о которых, собственно. писался ПуХ, но просто проснуться, сконцентрироваться и настроиться на грядущий день утренние страницы помогают прекрасно. Почему я и дальше буду всем их рекомендовать, ага

---

Фамилиар, глава 19

в которой нас ждет флэшбек в прямом смысле слова.
Текст на Фикбуке

Глава 19

— Твой…

— Мой бывший дом, — уточнил Рен. Подумал, и уточнил еще раз. — Дом моей семьи. Бывший.

Ему казалось, что за прошедшие годы запах гари должен был давно выветриться, но, похоже, он был неправ.

— Ты — Левари?

— Рейнард Левари, единственный и последний представитель почтенного семейства. — Он обернулся к Тьену. — Откуда ты знаешь?

— Ха, — выдохнул фамилиар. — Помню пожар. Мне было четырнадцать. Конечно был здесь. Все мальчишки были.

— И не только мальчишки.

Толпа собралась огромная, не смотря на позднее время. Рен помнил их взгляды. Любопытные. Испуганные. Обвиняющие.

— Т-твоя семья была известной. Одни из основателей города. Сильные маги. Никто не понимал, как такое могло случиться. Почему они… то есть в-вы…

Тьен резко замолчал, спохватившись. Колдун кивнул.

— Мои родители погибли в самом начале. Их… останки их и обоих их фамилиаров нашли в самом центре пожара. Там, откуда он начался.

— П-прости. И… соболезную.

— Никто не знает, почему он начался, — продолжил Рен, словно ничего не слышал. — Я был в своей комнате. Спал. Когда я проснулся, дом уже пылал. Я… я попробовал добраться до комнат родителей, но…

Рев пламени, жар, грохот падающих обломков, неприятное покалывание магии, разлитой в воздухе…

— Я остановился, когда услышал крики снизу. Огонь добрался до комнат прислуги. Трое не успели выбраться.

Виолетта. Сезар. Амалия. Крики. Удушающий запах горелой плоти.

— Меня вытащил кто-то из очевидцев. Они пытались тушить пожар, но огонь был магического происхождения, воды было недостаточно. Пламя грозило перекинуться на соседние дома. Я должен был... Я… я никогда не использовал столько магии за один раз.

Огонь, огонь повсюду, перед ним, вокруг него, в его крови, он разливается по его венам, он сжигает его изнутри, необузданная, используемая напрямую магия наполняет тело болью, он стискивает зубы и чувствует на языке привкус крови, но и на это нельзя отвлекаться, потому что пожар наконец-то начинает поддаваться, он отступает, шипя и плюясь искрами, и если только у него хватит сил еще на пару минут…

— Эй! Рен? Рен! — Кто-то трясет его за плечи, кричит ему прямо в лицо, и сквозь едкий дым проступают глаза. Ярко-голубые глаза, и в них тревога. — Рен, все кончилось. Все кончилось.

Рен вынырнул из памяти, словно из омута, жадно глотая ртом воздух, в котором не было и следа от дыма и гари. Он потер дрожащими руками лицо, посмотрел на ладони. Чистые. Колдун тяжело оперся на решетку ограды. Все действительно кончилось. Кончилось пять лет назад.

Они какое-то время стояли молча, пока дыхание Рена не выровнялось, и он не смог выпрямиться. Потом Тьен нерешительно спросил:

— Твой… твой фамилиар. Тоже погиб?

— Что? — Рен посмотрел на него непонимающе. Потом сообразил и горько усмехнулся. — У меня не было фамилиара, Тьен.

Тьен ошарашенно охнул, на его лице медленно проступал ужас. Колдун поторопился отвести глаза, не дожидаясь, когда он превратится в жалость.

— После пожара я больше не мог оставаться здесь, где все… Дом в холмах принадлежал моей прабабке. Я уехал туда, потому что не хотел никого видеть, но потом Мара нашла меня… Она была раньше моей няней. И я не смог от нее отделаться. Ты же знаешь Мару.

— Рен, — колдун не поворачивался, но буквально всем телом чувствовал пристальный взгляд Тьена. — С-сколько т-тебе лет?

— А на сколько я выгляжу?

Ответом было многозначительное молчание. Колдун обреченно вздохнул.

— Двадцать три. Мне двадцать три года. Та ночь по моим расчетам стоила мне лет двадцати, если тебе интересно. Потом было еще несколько… случаев. Да, мне двадцать три года, и я старик. И хватит об этом.

Тьен лишь демонстративно поднял руки, показывая, что не собирался продолжать тему.

Они еще немного постояли, глядя на ветви, скрывавшие черные камни. Когда колдун отвернулся наконец и двинулся прочь, Тьен вдруг сказал:

— Ты ведь знаешь? Что не виноват.

— В чем? — нахмурился колдун.

— Твои родители. Прислуга. Ты не мог с-спасти.

— Откуда тебе знать? — отрезал Рен, удивляясь, как фамилиару удалось так точно попасть в цель.

— Я в-видел пожар. Никто не мог ничего сделать.

— Я колдун. Я мог…

— Колдун не значит всемогущий. — В ответ на гневный взгляд Тьен пожал плечами. — Один учитель говорил.

Рену оставалось только фыркнуть, чувствуя, как раздражение, смешанное с невольным смехом, согревает его, разжимая ледяную хватку вины.

Больше они не говорили о прошлом. В библиотеке Рен долго копался в манускриптах, прежде чем попросить хранителя, имевшего большой опыт с дублирующими заклинаниями, сделать ему копии нескольких работ. Копии отправились в сумку колдуна, а сам он — в сторону торгового квартала. В походке Тьена, шагавшего рядом, наконец-то появилась легкость, словно он расслабился в первый раз с того момента, как они покинули гостиницу.

Поиск подарков, которые они обещали Изи, превратился в небольшое приключение. Не потому, что их было так сложно найти, а потому, что Тьен никак не мог остановиться на чем-то одном. Или двух. Или пяти. После седьмой покупки Рен не выдержал и поинтересовался, не пора ли остановиться. Взгляд, которым его наградил фамилиар, мог бы испепелить на месте.

— Не буду экономить на сестре!

— Я не предлагаю тебе это делать. Я просто предлагаю задуматься о том, что тобой движет больше — забота о сестре или чувство вины.

— Что?

— Я понимаю, что ты чувствуешь ответственность за все, что происходит в жизни Изи. За то, что оставил ее одну с вашим отцом, что не смог вернуться вовремя. Я могу лишь повторить твои слова мне — ты не виноват.

Тьен гневно вскинулся, но в следующий момент плечи его устало опустились, он вздохнул и прикрыл ладонью глаза.

— Просто... У нее почти не было игрушек. Никогда. Красивой одежды. Сладостей. Как у других детей. Хочу чтобы теперь было… все.

— Поверь мне, дело не в вещах. Не в их количестве.

— Легко говорить. Богатый. — Тьен обвинительно ткнул в него пальцем.

— Поэтому я знаю, что говорю. Искренняя забота и любовь стоят сотен игрушек. Впрочем, меня это не касается, — неловко прервал сам себя Рен. — Можешь хоть все деньги тут оставить, напоминаю лишь, что нам нужно успеть к вечеру добраться до поселка. И тебе придется самому нести все покупки. Пешком.

Тьен только фыркнул, но в лавки больше не заходил. Однако теперь зайти понадобилось колдуну, который направил их в сторону торговца книгами.

— Мало книг? — возмутился было Тьен, но Рен проигнорировал его и, тщательно изучив прилавок, выбрал томик сказок с изящно выполненными рисунками. Он поймал удивленный взгляд фамилиара, но комментариев не последовало.

Теперь можно было наконец-то покинуть город, но Тьен решил, что им обязательно надо на дорогу подкрепиться, и не чем-нибудь, а сладкими пончиками, продававшимися на улице. Колдун поморщился, но на лице фамилиара была написана такая неподдельная радость, что он не стал сопротивляться. И даже съел пару сладостей, за которые Тьен гордо заплатил из своего кармана.

Сам фамилиар проглотил минимум пять штук, и Рен не мог не признать, что сахарная пудра на щеках и подбородке делает Тьена удивительно похожим на его младшую сестру. И при этом странным образом не уменьшает его привлекательности для противоположного пола. По крайней мере продавщица пончиков чуть не забыла про остальных своих покупателей, строя глазки фамилиару. Колдун не был уверен, почему его это беспокоит. Он понимал, что Тьен объективно привлекателен. Хорош собой, возможно даже красив. Поэтому реакция окружающих на него была совершенно логичной. Нелогичным было раздражение, растущее в груди колдуна с каждой улыбкой, которой Тьен отвечал на заигрывания девушки.

Как бы там ни было, колдун был весьма рад, когда они наконец-то покинули пределы города. Впереди расстилалась дорога, и людей на ней практически не было, и можно было просто шагать размеренно, ни о чем не думая, ни о чем не говоря. Тьен, похоже, почувствовал его настроение, потому что не пытался заговорить и целеустремленно двигался вперед быстрым шагом.

Большую часть пути они так и молчали, словно встречи и разговоры в городе исчерпали силы обоих. Исключением стал лишь небольшой спор о месте ночлега, когда колдун настоял на том, чтобы заплатить за место на постоялом дворе, а не пользоваться тем самым сеновалом, на которым брат с сестрой ночевали, когда проходили здесь почти три месяца назад. Ворочаясь на жестком соломенном матрасе, Рен размышлял о том, что три месяца казались одновременно очень коротким сроком — и очень длинным, словно он знал Изи и Тьена очень давно. Тьен же никаких проблем со сном не испытывал, его сонное сопение всего в паре шагов в конце концов и убаюкало колдуна.

---

Дракон равных возможностей

Жил-был дракон, который однажды похитил принца.
— Ну почему? – возмущался принц. – Ты что, забыл, что похищать положено принцесс?
— Потому что я за равные возможности, — сказал дракон. – Думаешь, принцессам не хочется иногда тоже кого-нибудь спасти? Особенно той, из Северного королевства.
— Ей на меня наплевать, — вздохнул принц. – Я уже столько раз отправлял ей письма и подарки — все без толку.
— Это потому, что тебе не мешало бы получше узнать девушку прежде, чем ухаживать за ней. Она, между прочим, не любит украшения и шелка. А вот если бы ты подарил ей книги... А еще лучше пару хороших кинжалов.
Принц задумался.
Спустя три дня, сидя на коне за спиной своей спасительницы и крепко обнимая ее за талию, принц благодарно помахал дракону, старательно притворявшемуся поверженным. Дракон подмигнул ему в ответ.
. . .
Жил-был дракон, который похитил принца. Опять.
— Ну зачем? – поинтересовался недовольный принц.
— Потому что я за равные возможности, — ответил дракон.
— Не думаю, что хоть одна из окрестных принцесс захочет рискнуть собой ради меня.
— Зато соседский принц сделает это без раздумий.
Принц густо покраснел.
— Что толку? Мой отец никогда…
— Твой отец уже объявил королевским декретом, что отдаст тебя в мужья тому, кто тебя спасет.
— Серьезно? – принц оживился. – Тогда он не сможет взять свое слово назад. Но… как же быть с наследниками?
— У тебя столько сестер! – напомнил дракон. – Думаю, хоть одна да захочет, чтобы ее сын стал королем.
Спустя два дня пара принцев спешила прочь от драконьей пещеры, держась за руки так крепко, словно они боялись хоть на миг выпустить друг друга.
Дракон кончиком хвоста смахнул с глаз сентиментальную слезу.
. . .
Жил-был дракон, который похитил принца. Снова.
— Почему меня? – спросил принц. – Я младший из семи наследников, меня никто не будет спасать.
— Потому что я за равные возможности, — ответил дракон. – Между прочим, между драконами и людьми не такая уж большая разница.
— О? – принц захлопал огромными черными ресницами, обрамлявшими глаза, которые сияли ярче любых сапфиров из драконьей сокровищницы.
— Ты мне нравишься, — пояснил дракон.
— О! – Принц смущенно погладил переливающуюся чешую дракона и нерешительно улыбнулся. – Ты мне тоже. Очень нравишься!


И вот эта история влезла мне в голову сегодня по пути на работу и вертелась там так назойливо, что я на первом уроке дала детям задание, а сама тихонько ее записывала