День 9 - Баллада о сердце

Когда Миллета и Гейн проснулись, Тая уже сидела тихонько на подоконнике, перелистывая купленную вчера книгу. Под глазами у нее залегли темные круги. Поспать этой ночью ей так и не удалось, поэтому как только небо за окном начало сереть, она тихо выбралась из постели. Осторожно умылась, потом спустилась на кухню, предложила свою помощь кухарке, уже возившейся с хлебом, и в обмен на помощь получила кружку горячего чая и свежеиспеченный пирожок. А теперь перебирала давно знакомые рецепты из книги, освежая их в памяти. Может быть, она может наняться помощницей к лекарю? Или хотя бы к аптекарю?
Проснувшийся Гейн понимающе улыбнулся при виде ее усталого лица.
- Не волнуйся, девочка, мы придумаем, как найти твоего отца.
Тая грустно покачала головой.
- Спасибо, Гейн, но ты и так сделал для меня очень много. Благодаря тебе у меня есть, откуда начинать
- Мне было не сложно.
- Но это все же не твоя забота. Тебе не обязательно и дальше тратить на меня время. Я справлюсь сама.
- Может и справишься, – подала голос из-под одеяла Миллета. – Но мне почему-то кажется, что вместе мы справимся лучше.
- Но зачем вам это? – Тая сама не заметила, как вскочила с подоконника. Голос ее был полон недоумения. – Я не понимаю, зачем?
- Мне просто интересно. – Миллета наконец села на кровати и потянулась. – И мне все равно, куда идти и чем заниматься, у меня нет конкретной цели. А у тебя есть. Поэтому я решила – это теперь и моя цель.
- Миллета права, – добавил Гейн. – Твоя история весьма интересна. Но помимо этого я хочу помочь тебе. Просто так. Тебе ведь знакомо такое желание, верно? Ты помогаешь людям.
- Да, но я...
- Тогда перестань удивляться, когда люди помогают тебе. – Сказитель усмехнулся и махнул рукой. – Давайте, девушки. Утром мне работы здесь не найдется, никто не хочет слушать сказки спросонья. И я знаю, где находится «Железная лапа», если мы придем туда к полудню – застанем достаточно много народу, чтобы расспросить.
Народу в «Железной лапе» и впрямь оказалось много, но шуму, как ни странно, было меньше, чем в «Золоте и углях». Да и выглядела наемничья таверна на удивление мирно и чисто.
- Потому что сюда должны спокойно заходить потенциальные работодатели, – пояснил Гейн в ответ на удивление Миллеты. – Честный торговец не пойдет искать охрану в подозрительном темном месте.
Сказитель устроился за угловым столиком, положил на него свой инструмент и стал потихоньку перебирать струны. Вокруг него немедленно начали собираться слушатели. Он демонстративно попросил Таю принести ему кружку пива, и девушка сообразила – он показывает всем, что это его помощница, чтобы ей легче было заговорить с людьми.
Пока Гейн рассказывал длинную и запутанную историю, героем которой был, разумеется, смелый и сообразительный наемник, девушки осторожно переходили от одного гостя таверны к другому, и Тая спрашивала, не слышали ли кто о воине по имени Ренур или Гренор, или по прозвищу Белый волк. Кто-то сразу качал головой, кто-то начинал припоминать различные волчьи прозвища – они оказались весьма популярны. Но стоило Тае сказать, что человек этот из северного края, как собеседник начинал качать головой.
- Ты зря ищешь, – сказал ей один наемник, краснолицый сухощавый мечник с забранными в хвост черными волосами, простреленными сединой, и шрамами украшавшими обе руки от кисти до локтя. – Северяне храбрые воины, но они не продают свой меч. Их духи запрещают им сражаться за деньги.
Вышла из таверны Тая совершенно опустошенной.
- Не расстраивайся так, – утешал ее Гейн. – Вряд ли бы ты узнала что-то с первой попытки. Нужно просто продолжить расспросы.
- Я понимаю, – кивнула Тая. – Я... Я не ждала многого. Просто... Чем больше я узнаю о своих родителях и об их родине, тем больше становится непонятого и странного.
- Всему может найтись объяснение. И вполне возможно, когда ты узнаешь его, оно покажется тебе очень простым и обыденным.
- Я вот что подумала, – вмешалась Миллета. – А с чего ты взяла, что твой отец вообще жив? Ты так уверенно говоришь, что хочешь его найти, но он ушел когда? Сколько тебе сейчас лет?
- Семнадцать, – пробормотала Тая. Миллета фыркнула.
- Да ты совсем маленькая. Но я не о том. Кто скажет, что твой отец, прости уж за прямоту, не погиб шестнадцать лет назад? У тебя не было никаких вестей от него...
- Были.
- Что?
- У нас с мамой были вести от него. Точнее... Не вести. Но иногда проезжие люди передавали маме деньги. И потом, когда она... Когда ее не стало, еще несколько раз тетка Релла получала кошель с монетами или сверток с украшениями. Три года назад это прекратилось. А может быть они потом опять появились, я не знаю, я больше... Больше не жила с ней.
- Да ты, подруга, чем больше говоришь – тем больше загадок. Может тебя и впрямь зовут Тайной? – усмехнулась Миллета, но увидев, как дернулась Тая, тут же замахала руками. – Ну извини, извини, я же шучу. Эх, жаль нельзя расспросить этих посланников, которые вам деньги привозили. Они хоть как выглядели?
- Да примерно как люди в этой таверне, – Тая махнула головой назад, в сторону «Железной лапы». – Я всегда думала, что они тоже воины, что вместе с отцом где-то сражались.
- А по украшениям нельзя узнать, откуда они? – спросил Гейн.
- Нет, Релла их продавала сразу. В хозяйстве всегда были нужны деньги, и... Но я видела эти украшения. Я не разбираюсь в этом, но мне кажется, они были очень разными. Словно из разных стран.
- Значит, так мы ничего не узнаем, – протянула Миллета. – Ну, одно хорошо. Если уж северяне-наемники такая редкость, значит, если мы услышим хотя бы про одного, это наверняка будет твой отец.
- Мы?
- Ну я же сказала, что теперь не отстану от тебя. Мне ужасно интересно, что из всего этого выйдет! Да и Гейну тоже любопытно, верно, Гейн?
- Верно. – Сказитель склонил голову на бок. – На самом деле у меня есть предложение. Через неделю я двигаюсь дальше на восток. Если к тому времени твои поиски ни к чему не приведут, Тая, идем со мной? Я всегда выступаю в людных местах, встречаю много других путешественников, ты сможешь расспрашивать их, может быть и найдется кто-то, кто слышал о твоем отце.
- Но я не хочу путешествовать за твой счет! Я и так столько тебе должна...
- Ты ведь целитель, верно? Я правильно догадался? Услуги целителя нужны везде. А Миллета, я уверен, найдет себе работу в тавернах, где я выступаю.
- Работу? Кто сказал, что я хочу работать? – деланно возмутилась Миллета.
- Твой пустой кошелек.
- Есть множество способов пополнить его не работая!
Тая покачала головой.
- Кажется я начинаю понимать, почему именно ты оказалась в лесу со связанными руками.
- Это все голые обвинения безо всяких доказательств! – выпалила Миллета. И в ответ на удивленный взгляд Тая совершенно по-детский показала ей язык.
Когда они вернулись в «Золото и угли», в углу комнаты Гейна стояла вторая кровать. Сказитель и ухом не повел, лишь повернулся к Тае.
- Если хочешь поискать работу, сейчас самое время. А с шестой стражей возвращайся сюда, можешь поспрашивать вечернюю публику.
- Я ведь еще не решила, соглашаться ли на твое предложение, – напомнила ему Тая.
- Решила-решила, – похлопала ее по плечу Миллета и с картинным вздохом сообщила. – Ну а я тогда пойду спрошу внизу, не нужны ли им подавальщицы, а то вчера рук явно не хватало.
Когда на город опустилась ночь, Тая сидела за столиком в таверне, и хозяин, которому Гейн порекомендовал ее как «знаменитую целительницу», пространно жаловался ей на больное колено. Где-то среди толпы посетителей мелькала иногда зеленая лента в волосах Миллеты и звучал ее веселый голос, одинаково бодро отшивавший назойливых ухажеров и предлагавший заново наполнить кружки. Поверх всего этого шума плыли рокот струн и голос Гейна, напевным речитативом читающий знаменитую на весь континент «Балладу о сердце»
Если высох колодец и пламя надежды угасло,
Если кончилось время, ушло, истекло напрасно,
Если песня затихла и след на песке истаял,
Если мир охватила война, война без правил.
Коль не скрыться от боли, от зла никуда не деться,
Все равно ты не остановишься, верное сердце.
Ты заставишь шагать, ты поможешь в пути согреться.
Ты меня приведешь, где я нужен, горячее сердце.
Так шептал он, ночами и днями вперед шагая,
Тот, кто выжил, но видел конец любимого края.
Тот, кто клялся виновных найти и остановить их,
Как бы долго и далеко дороге не виться.
Его сердце не подвело и не отказало,
Провело сквозь пещеры и горные перевалы.
Не дало оступиться, с дороги сойти до срока,
Хоть нелегкой и горькой была для него дорога.
Ровно сердце стучало, когда он врага настиг
И удар свой нанес в последний, решающий миг.
И тогда его сердце замедлилось вдруг устало,
Стало биться все тише и тише... И вовсе встало.
Ну простите... я не поэт, но меня пробило))

---

День 8 - Темная ночь души

Тая собиралась упереться, правда, собиралась. Ей нечего было делать в таверне. Она прекрасно могла найти себе ночлег и не обращаясь за помощью к Гейну. Сколько можно полагаться на музыканта, она и так уже должна ему. Хотя, если подумать, не помешает убедиться, что он действительно поселился тут. Просто чтобы знать, куда прийти отдать деньги, когда она их заработает. Да, это будет логичным поступком, и то, что из распахнутой двери таверны тянуло теплом и вкусными запахами не имело к этому решению никакого отношения. Именно с такой мыслью Тая позволила себе последовать за Миллетой, которая уже ждала ее в дверях, нетерпеливо постукивая по полу палкой.
Таверна был наполнена народом. Точнее даже переполнена – девушкам прошлось проталкиваться сквозь толпу. Тая старалась не очень вертеть головой и смотреть под ноги. Судя по здешней публике, если она нечаянно наступит кому-нибудь на сапог, дело не ограничится возмущенным криком. Миллету такие мысли, похоже, не беспокоили: несколько раз она стучала своей палкой по ногам стоящего впереди человека, только чтобы ответить на возмущенный рев беспомощной улыбкой и кокетливым взглядом. И ей это сходило с рук. Тае оставалось только вздохнуть. Она была уверена, что у нее так не получится, да, честно говоря, и не хотела пробовать.
Пробившись почти к самой стойке, они услышали знакомый голос, сопровождаемый стоном струн. Между плечами посетителей Тая сначала увидела пляшущие на стене тени, затем отбрасывающие их фигурные огни, а затем и голову Гейна, сидевшего за центральным столом, уставленным горящими свечами, чье пламя он использовал для демонстрации своего искусства сказителя. Судя по интенсивности пламени, сказка подходила к концу.
- ...быстрым ударом отрубил последнюю, четвертую голову дракона. Тело чудовища немедленно рассыпалось грудой камней, а в центре этой груды Зир-Рей увидел прекрасную девушку. Это и была Принцесса Восточной страны Ин-Юй. Он поднял девушку на руки и посадил на своего коня. Вместе они вернулись в столицу, и там Зир-Рей с рук на руки вручил Принцессу счастливому Императору. Тот был настолько рад возвращению дочери, что предложил герою выбрать себе любую награду. «Мне не нужно ничего, ваше величество», – промолвил Зир-Рей. - «Пусть лишь Ее Высочество подарит мне какую-нибудь мелочь на память о нашей встрече». И тогда прекрасная Принцесса Ин-Юй сняла со своей руки толстый золотой браслет и надела его на запястье герою. Присутствовавшие при этом придворные как один ахнули, ведь в их стране девушка могла надеть свой браслет только на руку своему жениху, причем только один раз, и никто больше не смел его снять. Императору не оставалось ничего, кроме как согласиться на их свадьбу. Так храбрый крестьянин Зин-Рей стал зятем самого Императора и Принцем Восточной страны. Но больше всего он был рад тому, что стал мужем прекрасной Ин-Юй. И они жили вместе долго и счастливо.
С последними словами Гейна огни съежились и вернулись на фитили свечей. Зрители зашумели, кто-то захлопал, сказитель вздохнул и потянулся к кружке, а на стоящую рядом тарелку посыпались разного достоинства монеты.
Всеобщий одобрительный шум перебил грубый окрик.
- Эй, ты. Мы тут не детишки, что собрались сказки на ночь слушать. Если хочешь получить мои деньги, лучше спой. Да повеселее что-нибудь.
- Слово слушателя для меня закон, – серьезно сообщил Гейн, но Тая, пробравшаяся поближе, успела заметить усмешку в его глазах. – Будет тебе песня, о могучий воин.
С первых же секунд Тая поняла, почему Гейн отказывался петь вечерами у костра. Во-первых, его струны, так ловко способные изобразить и шум моря, и звон мечей, и гомон толпы, при попытке исполнить мелодию зазвучали на удивление пронзительно и нестройно. А во-вторых, сама песня... Тая не была наивной девочкой. Любой деревенский ребенок к десяти годам отлично знает и чем занимаются мужчины с женщинами, и откуда берутся дети, и множество совершенно недетских слов. Однако заведенное Гейном песенное повествование о приключениях похотливого воина и его многочисленных неудачах оказалось настолько непристойным, но при этом настолько веселым, что Тая не знала, куда спрятать пылающее лицо, и одновременно не могла удержаться от смеха.
Миллета подобных сомнений не испытывала. Она открыто хохотала вместе со всеми присутствовавшими. А когда песня закончилась – подтолкнула Таю вперед и безо всякого смущения плюхнулась на стул рядом с Гейном.
- Девушки! – обрадовался музыкант. Тут же, правда, смутился. – Я прошу прощения за свое...
- Если извиняться, то только за то, что скрывал от нас такой талант, – усмехнулась Миллета.
- Я бы ни за что не позволил себе исполнять такое при вас. Еще раз прошу прощения.
- Не извиняйся, – улыбнулась Тая. – Это ведь твоя работа. И ты делаешь ее весьма успешно.
Она кивнула на тарелку, содержимое которой после песни увеличилось вдвое.
Гейн склонил голову, признавая ее правоту. Потом ссыпал монеты в кошель и помахал рукой в воздухе.
- Эй, хозяин. Мне нужен перерыв. Угости-ка меня и моих подруг как следует. Только давайте переберемся в место потише. – Он снова повернулся к девушкам. - Центр таверны хорош для выступлений, но не для спокойных разговоров.
Девушки согласились и Гейн повел их за собой в комнатку на втором этаже, которую хозяин таверны сдал ему на ночь.
- Представляешь, что теперь подумали про нас все посетители? – хмыкнула Миллета.
Гейн немедленно спохватился и предложил снова спуститься, но Тая отмахнулась.
- Внизу не найти тихого места. А мне не так уж важно, что обо мне подумают.
Спустя четверть часа они сидели вокруг маленького стола – кто на кровати, кто на стуле – и девушки рассказывали музыканту обо всем, что с ними успело случиться.
- И тогда я решила, что раз мы обе не успели найти себе нормального ночлега, можем еще одну ночь переночевать вместе. Ты же нас не прогонишь?
- Нет, конечно, – кивнул Гейн. – Вы можете занять кровать, я спокойно переночую на полу. К сожалению, других свободный комнат тут нет, я уже узнавал.
- Вот и отлично, – решительно кивнула Миллета. – А еще я подумала, что Тае не помешает посоветоваться с тобой. Ты все же человек ученый, может посоветуешь что.
Гейн задумчиво хмыкнул. Потом протянул руку.
- Позволишь взглянуть на этот перевод?
Тая послушно протянула ему листок бумаги. Подумала, сняла со шнурка кольцо и тоже показала его. Гейн внимательно осмотрел обе вещи.
- Северная работа. И язык тоже северный. Но ты говорила, что вы всегда жили южнее Зимнего кряжа?
- Сколько я себя помню, – кивнула Тая. Помедлила и добавила. – Но... Я думаю, мама не была родом из тех мест, где мы жили. Я никогда не знала других родных, даже самых дальних.
- Значит возможно, оба твои родителя перебрались сюда из-за Кряжа. А ты знаешь, как звали твоего отца?
- Да, конечно, мама всегда называла его Ренур.
- Ренур... Гренор – волк. Звучит похоже, правда? Возможно, твой отец поменял имя, потому что в наших краях никто не мог выговорить его правильно?
- Я... Я не знаю. Наверное, это возможно.
- Тогда можно предположить, что Кхенграйни – это имя твоей матери.
- Но маму звали Мьета!
- Мьета... Первая метель. Мьета-метель. Может быть, она хотела сохранить хоть какую-то связь со смыслом своего имени, потому и назвалась так? И тогда получается, что на кольце написаны имена твоих родителей и слово «суженая» или «суженый». Причем смотри – кольцо определенно долго носили, но надпись не стерлась, значит, она сделана позже. Твой отец снял кольцо со своего пальца и отдал его твоей матери, назвав ее суженой. Мне кажется, это выглядит как помолвочный подарок. Как обещание жениться.
Тая сжала кольцо в ладони, прижав ее к сердцу. В голове метались бессвязные мысли.
- Это все интересно, – вмешалась Миллета. – Но как это поможет ей найти отца. Если ты, конечно, все еще хочешь его найти.
- Разумеется, хочу!
- Тогда, – задумчиво проговорил Гейн, – тебе нужно искать воина-северянина по имени Ренур. Или Белый волк. Ты говоришь, он может быть наемником? Наемники часто выбирают вместо имен прозвища. Тебе стоит поспрашивать завтра возле «Железной лапы». Это таверна, где собираются наемные охранники в поисках работы. Может быть, они смогут тебе что-то сказать. Северяне в этих краях большая редкость, если кто-то его видел – наверняка запомнили.
- Железная лапа? – хмыкнула Миллета. – Кто только придумывает названия в этом городе? «Золото и угли», «Железная лапа»...
- Ну, с лапой все просто. На тамошней вывеске нарисован медведь с закованной в доспехи лапой, как реклама услуг, которые там предлагаются.
- Хорошо, это я могу понять. Но на вывеске здесь нарисован горшок, причем тут угли?
- О, это на самом деле забавная история. Видишь ли, дед хозяина этой таверны был бедным углежогом. И вот жег он как-то огромный пень, долго жег, а в самом центре нашел горшок с золотом. Видно, кто-то спрятал давно в дупле клад, да не вернулся за ним, а дупло возьми да затянись понемногу. Вот на те деньги отец хозяина и отстроил эту таверну. Если присмотришься, на полке над камином даже черепки того самого горшка хранятся.
- Ох, и как это у тебя любой ответ в сказку превращается? – Миллета рассмеялась и подтянула к себе поближе принесенное внуком удачливого углежога угощение.
Позже, когда девушки легли спать, и Гейн почти перестал возиться, устраиваясь удобнее на полу, Миллета вдруг приподнялась на локте.
- А вот интересно, Тая, твои родители изменили свои имена, но так, чтобы напоминали старые. А твое имя они откуда взяли?
- Я никогда об этом не думала, – пробормотала Тая. – На северные оно не похоже.
- Да уж, им не подавишься, – девушка тихо захихикала. - Но и в наших краях я такого не слыхала. А ты, Гейн? Ты же много где бывал.
- Бывал, – согласился сказитель. – Но такого имени тоже не слышал. Может быть, это тоже перевод какого-то северного слова, как имя твоей матери? Немного измененный, чтобы не сразу было ясно.
- Интересно, какого? – Миллета повернулась на спину, задумчиво помахала руками. – Если Мьета это метель, но Тая это.... Та... Тае... Тай...О, тайна!
Миллета снова захихикала, потом повернулась на бок и вскоре сонно засопела. А Тая осталась лежать, неподвижно уставившись в стену. В памяти вдруг всплыло: она лежит вот так же закутавшись в одеяло, и плечо ее чуть покачивает большая теплая рука, и мамин голос тихонько напевает «Тая-тай, засыпай, снег, не тай, заметай, все дорожки затяни, мою тайну сохрани». Или «Мою Тайну»?
Но почему? Почему ее назвали так странно? Почему ее родители ушли из родных мест? Почему изменили имена? Почему мама никогда не говорила о том, откуда они? Почему отец ушел и не вернулся? Кем он был? И кто она сама?
Ничего этого Тая не знала. Ее ожидали долгие, тянущиеся словно смола часы. Ночь бессонницы. Ночь сомнений и вопросов. Темная ночь души.

---

День 7 - Золото и угли

И я с трудом успела дотянуть до нужной фразы, а раскрывать ее придется только завтра.

К городу они подплыли в середине следующего дня, когда солнце уже перевалило зенит, но еще не начало клониться к закату. Тая не очень представляла, чего ожидать от первого в своей жизни города. Много людей, это она понимала. Много каменных домов, если верить Миллете. Здания, которых не встретишь в деревнях и поселках, вроде ратуши, или почты, или даже библиотеки. Или городской тюрьмы. Она ожидала множество новых возможностей. Но не ожидала грязи и вони, которыми их встретил причал.
Миллета расхохоталась при виде ее наморщенного носа.
- Добро пожаловать в город. Здесь никто не заботится об удобстве ближнего своего, а помои и мусор выбросают на улицу, откуда они стекают в реку.
- Не везде, – покачал головой Гейн. – Это во многом зависит от мэра, магистрата или совета отцов города. От того, кто принимает решения. Я видел гораздо большие города, в которых было намного чище.
С точки зрения Таи Занк был очень даже большим городом – та его часть, что была видна с реки, запросто могла вместить четыре самых крупных деревни на ее памяти. Наверное, нелегко было управлять всеми этими людьми.
Меж тем их лодочка наконец уткнулась в мостки на дальнем краю пристани. Гейн выпрыгнул на берег первым, привязал лодку и помог выбраться обеим девушкам. Они застыли, поглядывая друг на друга, словно не знали, что делать дальше. Их общей целью был город – и вот они здесь. Что теперь?
- Что ж, это было весело, но теперь у нас у всех свои дела, да? – Разумеется, именно Миллета первой нарушила неуверенное молчание, решительно стукнув палкой, на которую все еще опиралась.
- Что ты собираешься делать?
- Придумаю на ходу. Уж в городе я точно не пропаду. А ты куда, сказочник?
- Займусь своим делом, – улыбнулся Гейн. – Найду таверну или гостиный двор, где найдется комната для меня и слушатели, готовые платить за мои истории. Подзаработаю немного, а потом двинусь дальше.
- Что ж, впечатлительных и богатых слушателей тебе. И помни, их щедрость прямо пропорциональна количеству выпитого. – Миллета подмигнула, расхохоталасьи повернулась к выходившей на пристань улице.
- А ты, Тая? Что ты будешь делать? – взгляд Гейна у пал на девушку, нервно кутавшуюся в плащ.
- Найду того, кто умеет читать на чужих языках, – пробормотала Тая, словно говоря с самой собой. – Потом найду какую-нибудь работу, чтобы заплатить ему, сколько он захочет... Потом... Еще не знаю.
Гейн склонил голову на бок, задумчиво нахмурившись.
- Тебе нужен переводчик? Зачем?
- Прочитать одну надпись.
Поняв, что она не собирается продолжать, Гейн нахмурился еще больше.
- Может быть, возьмешь немного денег у меня в долг? Чтобы заплатить переводчику сразу. А когда заработаешь – вернешь.
- Это не обязательно, я могу о себе поза...
- Конечно она возьмет, – перебила ее Миллета. - Давай сюда свои монеты. А ты не брыкайся. И не вздумай говорить переводчику, что заплатишь, сколько он хочет – он тебя досуха выжмет. Ну, давай, давай, бери. Ну вот, а теперь – прощайте все, скучайте по мне!
- Спасибо за чудесную компанию, девушки, – поклонился Гейн.
Тая ответила кивком, но Миллета уже хромала прочь по узкой улочке и тащила ее за собой.
Они свернули один раз, второй, и только тогда Тая удивленно спросила:
- Почему ты идешь со мной?
- А ты сама знаешь, где искать переводчика?
- Нет, – призналась Тая. – Но я могу расспросить местных жителей. Они наверняка знают.
- Это смотря, кого спросишь. Может быть знают, может нет. А может обманут тебя и заманят в какой-нибудь притон. Не хочу, чтобы твоя пропажа была на моей совести.
- Но какая тебе разница? Ты не в ответе за меня.
- Разумеется, не в ответе. Считай это... Благодарностью за твою заботу о моей ноге. И за плащ, которым ты делилась ночью. Я просто отведу тебя к этому твоему переводчику и все, дальше сама.
Тае пришлось признаться себе, что перспектива не одной бродить по чужому большому городу ее радует сейчас больше, чем мысль о собственной самостоятельности.
Миллета же, похоже, действительно знала, кого и как спрашивать, потому что второй же собеседник направил их в сторону торговой площади, а там им сразу показали книжную лавку. Хозяин ее, вопреки ожиданиям Таи, оказался вовсе не стариком, а средних лет мужчиной с аккуратной русой бородой и цепким взглядом бледно-голубых глаз. Он вежливо поинтересовался, чем может помочь девушкам, и Милета подтолкнула Таю в бок.
- Ну же. Не все же мне за тебя делать.
- Я не просила ничего делать для меня, – огрызнулась Тая, но не со зла, а потому что ее вдруг охватила тревога. Она сглотнула и повернулась к торговцу.
- Я вижу, у вас так много книг, и не только на срединном. Вы, наверное, знаете много языков?
- Не так много, как мне бы хотелось, – улыбнулся торговец. – Вы ищете книгу на конкретном языке?
- Нет, я... Я ищу того, кто смог бы прочитать одну надпись. Я не знаю точно, что это за язык...
- Что ж, давайте вашу надпись, посмотрим.
- Постойте-ка, и что вы за это хотите?, – вмешалась Миллета. – Договоримся сразу о цене.
- Я не могу назначать цену, не зная размера надписи или ее сложности, – возразил торговец. – К тому же, перевод – это не то, чем я обычно занимаюсь.
- Это не страшно. - Тая поспешила перебить свою спутницу, уже собиравшуюся вступить в спор. – О цене можно договориться потом.
Чуть поколебавшись, она развязала висевший на шее шнурок и протянула торговцу кольцо.
- Здесь внутри есть надпись. Я хочу знать, что она означает.
Нахмурившись, торговец подошел поближе к окну и принялся разглядывать внутреннюю поверхность украшения. Затем извлек откуда-то из стола клочок бумаги и перо и принялся что-то на нем черкать. Копировать надпись, поняла Тая. Она затаила дыхание.
- Хм... – протянул торговец. – Надо же, как необычно...
- Что, что там? – Миллета попыталась заглянуть в листок. – Вы знаете этот язык?
- Язык-то знать не сложно... А вот буквы. Это старинный алфавит жителей северного побережья, сейчас им почти не пользуются, перешли на срединный, как остальные жители континента.
- Значит, вы не сможете прочесть ее? – У Таи внутри все сжалось. Ее единственная надежда оказалась пустой...
- Я этого не говорил, – улыбнулся вдруг торговец. – По счастью, у меня здесь есть пара книг об этом алфавите, я могу попытаться перевести, что здесь написано. Только дайте мне время.
- Сколько? – деловито поинтересовалась Миллета.
- Приходите, когда городские часы пробьют шестую стражу. Вот, возьмите, – он протянул ей обратно кольцо.
- Спасибо вам, – очень серьезно сказала Тая, чувствуя, как грудь снова наполняется надеждой.
- Пока что не за что. Идите же, не мешайте...
И девушки покинули лавку.
- И тебе спасибо, – Тая повернулась к Миллете. – Теперь можешь за меня не волноваться.
- Смеешься? Теперь я точно никуда не уйду, пока не узнаю, что это за тайна! Что это было? – она кивнула на кольцо, которая Тая снова нацепила на шнурок.
- Никакой тайны. Это кольцо, которое отец оставил маме перед тем, как уйти в поход. Я надеюсь, что надпись поможет мне узнать что-нибудь о нем.
- Зачем?
- Чтобы найти его, разумеется.
- Ты хочешь найти своего отца? – Миллета уставилась на нее так, словно такая мысль могла прийти в голов только безумной.
- Он единственная моя семья. Кроме мамы, но она умерла. Давно уже. Я знаю, что он любил ее. Иначе не стал бы дарить кольцо, верно? Поэтому я знаю, что у него не было женщины в каждом селении.
- Ну да, чтобы на всех хватило таких подарков, нужно быть богачом. Кольцо-то вон какое увесистое.
Тая пожала плечами. Она никогда не задумывалась о стоимости отцовского подарка, его ценность была в другом. Миллета между тем вдруг оживилась и дернула ее за руку.
- О, смотри, медовые пирожки! Обожаю их. Идем, купим по одному.
- Но что если денег потом не хватит...
- Хватит, хватит. Ты видела, с каким интересом этот торговец кинулся в книгах копаться? Он тебе еще приплатит за такое интересное задание.
Тая покачала головой, сомневаясь, но запах пирожков добрался и до нее и устоять перед ним было так сложно. Может быть и впрямь ничего не случится, если они потратят совсем немного?
После пирожком Миллета потащила ее смотреть уличное представление, потом любоваться одежными рядами, и девушки даже не заметили, как прошло время и часы пробили шесть раз.
Торговец встретил их улыбкой.
- У вас получилось?
- Думаю, что да, – кивнул он. - Вот, смотрите.
Он протянул девушкам лист бумаги. Вверху на нем, уже аккуратнее, была перерисована надпись с кольца, внизу красовались три слова, а под ними – несколько строчек пояснений.
- Я не сразу смог разделить надпись на отдельные слова, но когда разобрался – стало гораздо легче. Если коротко, надпись гласит «Крджамгренор Кхенграйни Алгхраста»
- Ты не подавился? – Миллета игриво постучала его по спине. – Звучит как будто подавился.
Торговец отмахнулся.
- Северный язык звучит необычно для нашего уха, это правда. Зато понятно, почему они так долго держались за свой алфавит - их буквами все это писалось гораздо короче. Итак, три слова. Первое означает «белый волк». Хотя, написанное вот так, подряд, это скорее всего имя. Второе тоже имя... Или «первая метель». А последнее... Последнее, если читать буквально, «дар духов», но насколько я понял, обычно оно означает что-то вроде «возлюбленная» или «суженая».
Тая взяла лист дрожащей рукой. Осторожно коснулась букв. Заморгала, прогоняя подступившие к глазам слезы.
- Спасибо тебе, мудрый человек, – сказала она и поклонилась торговцу. – Что ты хочешь за свои знания?
- Это была интересная задача, – улыбнулся торговец. – Она развлекла меня, так что я не буду просить много.
- Я же говорила, – прошипела Миллета, толкнув ее в бок.
- Просто купи одну из моих книг и будем считать, что услуга оплачена.
- Ничего себе! Мало того, что хочет денег, так еще и свой товар тебе впихнуть! – возмутилась Миллета, но Тая шикнула не нее и двинулась вдоль прилавков. Ее глаза быстро отыскали знакомую обложку. Конечно, ничто не возместит потерянную памятку о маме, но все же...
Тая протянула торговцу зеленый томик «Друга травника и целителя» с потертыми углами.
- Сколько?
- Полторы серебряных.
- Сколько-сколько?
Но Тая не споря протянула торговцу монеты. Он их совершенно точно заработал.
Девушки вышли на улицу. Длинные тени домов уже дотянулись до середины площади. За окнами зажигались лампы, торговцы убирали свои товары и закрывали лавки.
- Куда ты теперь? Вряд ли ты сможешь найти себе работу сегодня, а бродить по вечерним улицам я тебе не советую.
Тая пожала плечами. Она не имела представления, что делать дальше, в ее ушах все еще звучало «дар духов – возлюбленная»
- Ох, и что бы ты без меня делала? – картинно вздохнула Миллета и снова потянула Таю за собой. Шаги ее были медленней и опиралась на палку она гораздо сильнее, чем утром. Тая с тревогой подумала, что девушка перетрудила заживающую ногу, и все из-за нее.
Миллета между тем задала пару вопросов спешащим домой горожанам и уверенно двинулась по большой улицы, отходящей от торговой площади. Вскоре перед ними возникло здание, которое могло быть только таверной. Над входом красовалась вывеска со странным названием «Золото и угли» и изображением черного разбитого горшка, из которого высыпались золотые монеты.
- Что это? – остановилась Тая. – Зачем?
- Это, – закатила глаза Миллета, – лучшая в городе таверна. Могу поспорить, что наш дипломированные сказочник устроился именно здесь.

---

День 6 – Трава забвения

Даже при помощи весел путешественники все равно двигались недостаточно быстро, чтобы добраться до Занка за один день. Когда солнце коснулось макушек деревьев у них за спиной, они принялись высматривать место для ночлега. И довольно быстро нашли подходящий уголок. Каменный выступ прикрывал эту крохотную бухточку от ветра, деревья отступали от воды достаточно, чтобы разложить костер и обустроить вокруг него спальные места, но не настолько далеко, чтобы поблизости не нашлось достаточно топлива для этого самого костра.
Миллета, похоже, действительно умела торговаться, потому что в принесенном ею мешке с покупками нашлись не только хлеб и крупа, но и кружок колбасы, и слиток золотистого масла, и сочные красные яблоки, и... Пирожки? Серьезно, как она умудрилась столько всего купить на те несколько монет, что ей выдал Гейн?
На высказанное Таей недоумение добытчица, разумеется, только улыбнулась, кокетливо поправляя волосы, и сообщила, что красивой девушке много денег не нужно. Тая только вздохнула и занялась обедом. Вскипятила воды, всыпала туда крупу, не забыв присолить из собственного мешочка с солью, подумала и покрошила туда же половину колбасы. А потом вручила Миллете ложку и приказала помешивать кашу и следить, чтобы та не подгорела, а сама отправилась помогать Гейну собирать хворост и еловые лапы, чтобы соорудить постель.
Окружающий лес порадовал их, помимо прочего, неожиданной россыпью грибов, которые тут же отправились в кашу, и несколькими кустиками поздней черники. Так что, когда путешественники устроились, наконец, вокруг костра, они почувствовали себя гостями на настоящем пиру. Хоть на этом пиру и приходилось есть по очереди из одного котелка.
Когда совсем стемнело и все насытились, Тая заставила Миллету показать ей ногу, объявила, что та и впрямь заживает, и заново перетянула ее очередной отрезанной от рубашки полосой ткани. Если бы до города было дальше, она рисковала остаться совсем без рубашки. Но пока под юбкой все равно никто не увидит, что подол рубашки заканчивается выше колен.
Потом она отмыла котелок, набрала воды и снова повесила его на огонь. Вскоре над полянкой поплыл травянисто-ягодный аромат. Гейн с удовольствием приложился к предложенному чаю. Миллета, разумеется, сперва поморщилась.
- И чего ты только туда накидала? Мы, случайно, в козлят не превратимся от твоих волшебных травок?
Тая вздрогнула. Тут же успокоила себя – она просто так шутит.
- Это не зелье, а обычный лесной чай. И волшебные травы бывают только в сказках.
- Еще как бывают, – тут же откликнулся их дипломированный специалист по сказкам. – Но не только там. Маги ведь тоже используют травы в своих зельях и ритуалах.
- Но ведь силу им придает колдовство, так? Сама по себе никакая трава не может превратить кого-то, или сделать невидимым, или увеличить силу в сто раз. Нету никакой разрыв-травы. Или цветка, показывающего клады. Или дерева, дающего советы.
- А трава забвения бывает? – с улыбкой поинтересовался Гейн.
- Какая трава?
- Забвения. В некоторых края рассказывают легенды про траву забвения, что позволяет забыть то, что не хочешь помнить. Говорят, эту траву дарили своим женщинам воины, уходящие в бой, если не надеялись вернуться назад. Чтобы женщина не горевала долго, а смогла забыть их и жить спокойно дальше.
- Ха, – фыркнула Миллета. – Где ты видел мужчин, которые добровольно предлагают женщинам забыть себя. Мужики обычно хотят, чтобы ты их всю жизнь помнила, даже если сами забывают на второй день.
- Ты очень цинична для столько юной девушки, Миллета, – заметил Гейн. – Неужели мужчины уже успели тебя разочаровать?
- Вот еще. Я ни одному мужчине не позволю меня разочаровать. Я просто не буду ими очаровываться. Видела я, на что они способны.
- Где? Неужели в доме твоего благородного отца?
- Везде, – отрезала Миллета. – Нужно лишь уметь смотреть. Вот ты, Тая. Ты что думаешь?
- Что? – Тая оторвала взгляд от пламени, в которое засмотрелась. – Я думаю... Я думаю, что моя мать не хотела бы забыть отца, хоть и не видела его почти с самого моего рождения. Она всегда рассказывала про него с такой любовью... Мне кажется, эта память приносила ей больше радости, чем боли.
- Ты никогда не видела своего отца?
- Видела, наверное. Но я была младенцем и не помню. – Тая сама не заметила, как рука скользнула за ворот рубашки и нашла висящий на шее кожаный шнурок. – Зато я помню все, что мне говорила мама. Она рассказывала о нем так часто, что мне кажется, я сразу узнаю его, как только увижу.
- А куда он делся?
- Он был воином и отправился в поход. Очень далекий поход.
- Ну конечно, воином, – вмешалась Миллета. – Небось, обычный наемник, у которого в каждой деревне по женщине.
Тая не обиделась. То же самое, помнится, говорила тетка Релла. Которая на самом деле не была ей тетей, она просто присматривала за Таей, когда мама заболела. И взяла ее к себе в дом потом, когда духи призвали маму. Когда заплаканная Тая жаловалась маме на теткины слова, та прижимала дочь к себе, целовала бледными губами ее растрепанные волосы и объясняла, что каждое ремесло может быть уважаемым, если человек делает свое дело честно и с душой. Маленькая Тая не понимала, к чему мама это говорит, и только гораздо позже сообразила, что тетка, пожалуй, была права. Что ее отец действительно был наемным солдатом. Или, может, наемным охранником. Но это не означало, что он не любил их с мамой, иначе он не оставил бы маме подарок.
Поэтому Тая не обиделась. И не стала отвечать Миллете. И только крепче сжала висящее на кожаном шнурке тяжелое серебряное кольцо в форме волчьей головы.
- Гейн, расскажи, пожалуйста, сказку? Только не такую грустную, как эта легенда. Можно?
- Конечно можно, – улыбнулся музыкант и подтянул поближе свой инструмент. Провел пальцами по струнам – словно порыв ветра пронесся над песчаными холмами. – Далеко-далеко на юге, посреди огромной пустыни стоит прекрасный город Лаладабар. В нем живут трудолюбивые, веселые, честные люди. И вот однажды на рыночной площади Лаладабара встретились три человека. Один из них хотел продать своего осла. Другой хотел ограбить богатого купца. А третий... Третий хотел просто спокойно выпить чаю, но ему не дали.
В огне пламени взметнулись тонкие башни города, зашумел богатый рынок, поднялся пар над чашкой горячего чая, и девушки позабыли все тревоги, с головой погрузившись в удивительный мир сказки Гейна.

---

День 5 - Лента в волосах

Честно говоря, Тая не очень представляла, сколько плыть до Занка. Так, кажется, Гейн назвал ближайший город? Она не знала даже, сколько времени провела вчера без сознания и как далеко река успела унести ее от той деревни. Ей вдруг показалось смешным, что она даже не знала толком, как деревня называлась.
Она пришла туда только накануне, переночевала в сарае, куда ее пустила сердобольная бабка в обмен на обещание выскоблить и отмыть ей все полы в доме. Ах, если бы она только этим и ограничилась... Зачем, ну зачем ей понадобилось кидаться помогать старухе, когда та заохала, ухватившись за спину? Зачем было доставать мамину согревающую мазь и растирать эту старческую спину? Да еще бормотать по привычке слова, которыми мама всегда отвлекала ее от боли, когда лечила сбитые коленки и оцарапанные локти? Она должна была догадаться, когда старуха вдруг притихла и подозрительно засопела. Но нет, тогда Тая ничего не поняла. Поправила на бабкиной пояснице шерстяной платок и вернулась к недомытым полам. И даже не удивилась, когда бабка резвой мышкой выскользнула из дома и метнулась к соседнему. Ну мало ли, занять что-то хочет у соседки. Или даже похвастаться хорошим лечением, самонадеянно решила Тая.
Она как раз вышла выплеснуть грязную воду и набрать свежей, и потому приближающаяся толпа не успела застать ее запертой в доме. Это ее, возможно, и спасло. Да еще печальный опыт, который заставил при виде большой группы людей не шагать навстречу, а осторожно отступить назад, прикидывая пути отхода.
- Вот эта вот, – закричала бабка, потрясая в воздухе кривым пальцем. – Ишь, прикинулась услужливой да ласковой, а сама злое затеяла! За мою доброту отплатила черной неблагодарностью, еще б немного – и обратила бы меня в змею или лягушку. Я уже чуяла, как по ногам да рукам колдовство проклятое расползается, да видно уберегли духи, не успела она заговор свой закончить!
- Бабушка, да что же вы такое говорите? Вы же сами мне сказали, что спина прошла. Спасибо еще бормотали.
- Вот-вот, еле отговорилась, не дала ей заколдовать меня полностью. Ой, люди, что ж это делается, а если я завтра лягушкой какой проснусь?
- Да чего тут говорить, – пробасил кто-то из-за бабкиной спины. – В омут ведьму, и колдовство ейное вместе с ней сгинет.
Голос подхватили еще несколько, и Тая особым чутьем поняла, что уговаривать этих людей бесполезно. Они все уже решили для себя, и любые призывы к разуму или милосердию их только больше разозлят. Поэтому, сделав еще пару маленьких шагов назад, она развернулась на месте и бросилась прочь, уделив лишь пару секунд сожалению об оставленной в сарае сумке с вещами.
Толпа сориентировалась медленнее, поэтому у Таи был некоторый запас времени. Достаточный, чтобы понять, что по суше ей не убежать. Догонят. Точнее даже загонят, как дикое животное. Нет, спасти ее могла только вода. Резко вильнув в сторону, Тая бросилась к речным мосткам, у которых видела пару привязанных лодок.
Камни нагнали ее раньше людей. От нескольких она увернулась, один больно врезался в спину, под лопаткой, еще один чуть зацепил плечо. Она уже видела перед собой мостки, и лодка, хоть и одна, была на месте. А потом голова взорвалась болью, коленки подогнулись и Тая с размаху врезалась щекой в холодные доски помоста. Наверное, ей не дал сразу потерять сознание животный страх. Именно он заставил ее наполовину дойти, наполовину доползти до лодки, сорвать наброшенную на колышек веревку и последним нечеловеческим усилием оттолкнуть лодку от мостков. А потом ноги окончательно отказались слушаться и сознание постепенно затопила темнота.
Тая заморгала, прогоняя воспоминание. Она вовсе не собиралась настолько погружаться в него. Что толку жалеть о том, что она могла или не могла предотвратить, лучше сосредоточиться на том, что ждало впереди.
Впереди же, похоже, ждало какое-то поселение, постепенно выплывшее из-за поворота реки.
- Это город?
- Какой же это город? – фыркнула Миллета. – Почти все дома деревянные.
- Не все. Вон, каменный белеет.
- Так это наверное торговые ряды. Или может гостиный двор. А в городе почти все дома каменные, балда. Ты что, ни разу нигде не была, кроме своей деревни, или откуда ты там?
- Была, – отрезала Тая. Обижаться толку не было. Она заметила, как девушка морщится и трет затекшую ногу, и успела достаточно за ней понаблюдать, чтобы понять, что Миллета обычно дерзит, когда чувствует боль или слабость.
- Это Ройфи, – сообщил Гейн. – Большое село, что живет в основном за счет торговых путей, сквозь него проходящих. И ты права, Миллета, это гостиные дворы, там ночуют проезжие торговцы. Здесь можно найти все, что может понадобиться в дороге, и я думал сторговать тут весла к нашей лодке. Иначе нам не добраться до Занка даже завтра.
- Чтобы торговаться, нужны деньги, – заколебалась Тая. – У меня их нет...
- А как же кошель на твоем поясе? – тут же возразила Миллета.
Надо же, какая глазастая! Тая усмехнулась, отцепила от пояса кожаный мешочек и бросила Миллете. Та ловко поймала его, сунула нос внутрь и тут же изумленно нахмурилась.
- Это что, соль?
- Соль.
- Зачем таскать на поясе соль?!
- Потому что без нее еда будет невкусной?
Миллета фыркнула.
- Представляю разочарование бедного воришки, который попытается у тебя этот кошель срезать.
Тая только согласно кивнула. В конце концов, именно поэтому она и не носила деньги на столь видном месте. Впрочем, на этот раз привычка прятать узелок с монетками на дне сумки ей ничем не помогла.
- А у тебя деньги есть? Если твой отец так богат, как ты говоришь...
- Он очень богат. Но все деньги, что были у меня с собой, я отдала тому слуге, чтобы он оставил меня в покое и не привязывал в дереву.
- Надо же. За такое богатство он мог бы и вовсе обойтись без веревки.
- Зато так он сможет честно сказать мачехе, что крепко связал меня. Просто не уточнять, как именно.
Тая покачала головой. Она все еще не верила в эту сказочную историю, но Миллета продолжала упорно за нее держаться.
- Думаю, на пару весел денег у меня хватит, – успокоил их Гейн, подталкивая лодку. Они уже подплывали к пристани, деревянной, но гораздо большей, чем жалкие мостки, на которых Тая чуть не погибла вчера. Отогнав эту мысль, она постаралась направить лодку поточнее, и Гейн налег на шест, торопясь причалить.
Когда они выбрались на берег и помогли выбраться Миллете – она морщилась и шипела, но уже могла понемногу опираться на ногу – Гейн огляделся и сунул руку в свою сумку.
- Тая, пока я буду искать весла, может быть прикупишь нам немного провизии. У меня есть запас, но он не был рассчитан на троих, и...
- Тебе не обязательно нас кормить, – поспешила успокоить его Тая. – Мы... Я возмещу тебе то, что ты...
- В этом вовсе нет нужды. Я все-таки очень хороший сказитель, и люди платят за мое искусство соответственно. Я вполне могу позволить себе помочь двум попавшим в беду девушкам. Ничего не прося взамен! – поторопился добавить он, заметив выражение лица Таи.
- Давай сюда свои деньги, – деловито скомандовала Миллета. – Я куплю все, что нужно.
- Ты же еле на ногах стоишь, – удивилась Тая.
- Ну и что? Мне же не бегать. Возьму твою палку, чтоб на нее опираться. Зато так я вызываю жалость и сочувствие – легче будет сторговаться на хорошую цену. А ты с твоим... лицом скорей вызовешь подозрение.
Тая поднесла ладонь к виску. Надо же, со всеми этими впечатлениями она почти забыла о синяке, покрывавшем всю ее левую щеку. Кровь и грязь из волос она вычесала еще вечером гребешком, который, по счастью, тоже носила на поясе. Но все равно, с разбитым лицом и грязной, заляпанной кровью одеждой вид у нее оставался... И впрямь, подозрительный. А вот Миллета, несмотря на свою порцию приключений, умудрилась сохранить и лицо, и платье в относительной чистоте. Поэтому Тая вынуждена была остаться ждать своих спутников возле лодки. Может быть оно и к лучшему. Не складывались у нее отношения с большими группами людей, никак не складывались.
Гейн вернулся довольно быстро, неся на плече два коротких весла. Они немного повозились, пристраивая их к лодке. Весла не очень подходили, но в их положении не приходилось выбирать. Когда это было сделано, они принялись всматриваться в ведущую к причалу улицу.
- Где же Миллета? Может быть, с ней что-то случилось? Нога все же подвела? Не стоило отпускать ее одну, – пробормотала Тая.
- Думаю, с ней все будет в порядке, - успокоил ее Гейн. - У меня есть предчувствие, что эта девушка нигде не пропадет.
И действительно, вскоре они увидели спешащую к ним Миллету.
- Вот ваша еда, – провозгласила она, бросив на дно лодки на удивление увесистый холщовый мешок. – Поплыли скорее.
- Ты куда-то спешишь? – поинтересовался Гейн, помогая ей снова устроиться на носу и отвязывая лодку от причала.
- Вовсе нет, – отмахнулась Миллета, вглядываясь в промежуток между домами. – Просто нам тут больше нечего делать, так зачем тратить время?
- И в самом деле, незачем, – усмехнулся музыкант и налег на весла.
Миллета довольно задрала нос и встряхнула волосами. Они они у нее были заново расчесаны и падали на плечи мягкими каштановыми локонами. Надо лбом их перехватывала новенькая зеленая лента, украшенная богатой вышивкой и, заметила Тая, отлично подчеркивавшая цвет глаз девушки.
- Ты потратила деньги Гейна на украшение?!
- Ничего я не тратила, – возразила Миллета, и снова встряхнула волосами. – Мне эту ленту подарил. Поклонник. Он сказал, что моя красота должна обязательно оттеняться чем-то достойным.
Если бы Тая не смотрела на нее, она могла бы не заметить, что Миллета пытается незаметно оглянуться, словно проверяя, не появился ли кто-нибудь на пристани. Что-то здесь было определенно не так.
Но пока Тая отложила эту мысль на потом и сосредоточилась на том, чтобы направлять лодку в обход изредка встречавшихся на реке камней. Берега постепенно менялись, из песчаных становясь глинистыми с выходящими к воде каменными полосами. Менялся и лес, деревья становились больше, но стояли реже, и Тая во все глаза смотрела на новые, никогда ранее не виданные пейзажи. Где-то там впереди ждал город. Первый в ее жизни город, хоть она никогда и не признается в этом Миллете, И несмотря на приведшие ее сюда печальные обстоятельства Тая начинала чувствовать любопытство и азарт. Что ждет ее там, за поворотом реки?

---

День 4 - За зовом зари

- Ты колдун! – выпалила Тая. – Это... Это что, было колдовство?
- Так и знала, что он врет. А еще меня вруньей называл, – торжествующе подхватила Миллета.
- Я ничуть не соврал вам, девушки. – Гейн поднял руки успокаивающим жестом. - Я действительно сказитель. Не простой бродяга, нахватавшийся историй по пути и пересказывающий их за деньги, а настоящий сказитель, обучавшийся этому искусству не один год. Неужели в доме твоего благородного отца, гре Миллета, никогда не бывали дипломированные сказители?
- Бывали, конечно! Мой отец мог позволить себе все, что захочет, - тут же надулась Миллета.
- Значит, ты знаешь, как выглядит настоящее сказание.
- Конечно знаю! Настоящий сказитель может заставить слушателей увидеть все, о чем он рассказывает, – продекламировала она таким тоном, словно слышала эту фразу не раз. - Я просто не думала... Я не знала, что это можно сделать с огнем, вот.
- Это можно сделать с чем угодно. С огнем, водой, тенями, хоть с тканью плаща. Хотя, конечно, у большинства сказителей есть предпочитаемый материал, с которым им легче всего работать.
- Значит, это все же колдовство, – вмешалась Тая.
Гейн покачал головой, словно прикидывая.
- Это широко дискутируемый вопрос. Настоящие маги с тобой не согласятся, конечно, но...
- Колдовство, – постановила Тая и покосилась на сказителя с новой тревогой.
- Постой, постой, – подпрыгнула на месте Миллета – и тут же пожалела об этом, зашипев и схватившись за ногу. – Дипломированный, ты сказал. Но дипломы выдает только Университет!
Гейн с улыбкой развел руками, словно признавая свою вину.
- Ты был в Университете?! – выдохнула Тая, забыв про свой страх. – Ты учился там?
- Это было давно, - отмахнулся музыкант, словно время имело в этом случае какое-то значение.
Ну конечно, подумала Тая. Он назвался Гейном Лоранским. А звездой прекрасной Лораны, самой известной ее частью, самой прославленной ее достопримечательностью был Университет – единственное на всем континенте учебное заведение, выдававшее своим выпускникам настоящие дипломы, гарантировавшие, что их обладатель действительно знает, что делает.
- А правду говорят, что университетская библиотека занимает целую башню? – не удержалась она.
- Нет. – Услышав ее разочарованный выдох, Гейн рассмеялся. – Две башни – одна для магической литературы, а другая для естественнонаучной. И еще подземелья, где хранится недоступный фонд.
- Недоступный? Как это? – нахмурилась Миллета, пока Тая просто переводила дух, пытаясь представить себе такое сокровище – две башни книг.
- Там хранятся книги, доступ к которым обычным читателям запрещен, потому что знания в них могу оказаться слишком опасными. Чтобы прочесть любую из них нужно специальное разрешение от самого Ректора.
- А в библиотеку пускают только студентов? – поинтересовалась Тая. Просто так поинтересовалась. Лорана была для нее настолько далекой и недоступной, что с тем же успехом могла считаться сказкой. Но все же... Она могла бы хотя бы в мечтах представлять себя среди полок с книгами. Две башни книг!
Сердце сдавило грустью. Тая вспомнила старый потрепанный томик, почти разваливающийся в руках, с заметками на полях, сделанными сначала рукой мамы, потом ее собственной. Он, как и все прочее ее небогатое имущество, умещавшееся в дорожной сумке, остался позади, в этой глупой деревне...
- Почему же, – между тем ответил Гейн. – Помимо студентов и преподавателей в библиотеку пускают вольных слушателей, хотя они, конечно, попадают в самый хвост очереди на редкие книги. Да и простые жители Лораны могут пользоваться некоторыми залами.
И мысли Таи тут же свернули с грустного пути обратно в сторону мечтаний. Даже когда они устроились вокруг костра, причем Тае пришлось прижаться к Миллете, чтобы уместиться под одним плащом – своего у благородной девицы не было – она умудрилась игнорировать жесткое ложе и острый локоть соседки. Перед ее мысленным взором вставали полки с книгами. Большие и маленькие, всех цветов и размеров книги окружали ее, поднимались все выше, и выше, и выше... Вот они сорвались с полок и закружились в волшебном танце, еле слышно шелестя страницами и игриво демонстрируя ей обрывки слов и рисунков, как танцовщица игриво взмахивает юбкой, давая поклоннику лишь на миг увидеть мелькание тонкой щиколотки или круглой коленки, завлекая и увлекая за собой...
Тая последовала за манящим танцем книг и позволила себе провалиться в глубокий крепкий сон.
Рассвет наступил гораздо раньше, чем хотелось кому-нибудь из них, но природе, как обычно, было наплевать на желания людей. Утро встретило их погасшим костром, пробравшимся под плащи холодом и ноющими мышцами. Продлевать сонное состояние в таких условиях совсем не хотелось, поэтому они не стали терять времени.
Тая быстро раздула угли в огонь и заварила новую порцию чая, добавив в него на этот раз листьев и несколько уцелевших на ветках засохших ягод с обнаруженного при слабом утреннем свете куста дикой малины. Гейн осмотрел лодку и объявил ее пригодной к плаванью. Ни на что более не годную Миллету, чья нога распухла и не позволяла на себя наступать, усадили в лодку вычерпывать кривым куском коры набравшуюся воду. Немного побродив вокруг поляны Гейн с Таей нашли пару длинных палок, которые можно было приспособить управлять лодкой. Наконец они засыпали песком последние останки костра, столкнули лодку на воду и торопливо запрыгнули в нее. Гейн стоял посередине, подталкивая суденышко шестом, когда мог достать до дна, Тая сидела сзади – ей с ее палкой досталась роль рулевого. Миллета же гордо восседала на носу, подставляя лицо золотистым лучам восходящего солнца.
Вот таким порядком они и отправились в плаванье, по крайней мере до ближайшего города. Или, как поэтично провозгласил Гейн:
– Вперед, за зовом зари!

---

День 3 - Из пламени

На то, чтобы выбраться вдвоем на трех ногах из оврага и доковылять до берега, им потребовалось довольно много времени, тем более что обеих слегка шатало – от слабости или из-за затекших мышц. Музыкант, который уже успел разжечь огонь и даже подпитать его, найдя на берегу достаточно сухую корягу, вынесенную туда речной волной, бросил на них один лишь взгляд и со вздохом поднялся.
- Садитесь к костру и согревайтесь. А я схожу за хворостом.
От попыток объяснить, где осталась уже собранная куча, он отмахнулся, мол, что толку искать в темноте, лучше заново набрать, и быстро скрылся за деревьями. Обе девушки обрадованно опустились на песок и почти одинаковыми жестами протянули к огню замерзшие руки. На запястьях одной из них красовались красные полосы, оставленные веревкой. Ясно было, что она долго пыталась ослабить путы, прежде чем сдалась.
- Промыть нужно, – кивнула на запястья другая. – Ты местами содрала кожу. Попадет грязь – будет плохо.
- А, обойдется, – пожала плечами первая. Может быть не поверила в серьезность угрозы, а может ей просто не хотелось вставать и ковылять к воде.
Девушка помолчала, потом все же поднялась, подхватила котелок, привешенный к сумке музыканта, и направилась к реке. Вернулась, так же молча присела рядом с пострадавшей и хозяйским жестом протянула руку.
- Да какое тебе дело-то? Что ты всюду суешься помогать? Чего тебе от меня надо? – ощетинилась незнакомка.
- Ничего. Ты ничего мне не должна, не волнуйся. – С этими словами девушка принялась осторожно поливать запястья водой. Потом отошла на пару шагов и вернулась с несколькими зубчатыми листьями. Ловко приложила к ранам. Жертва ее манипуляций зашипела и отдернула руку.
- Сдурела? Это же крапива!
- Она уже почти не жжет. Зато заразу прогонит и рану затянет быстро. – Снова поймав руки собеседницы она быстро примотала к ним листья очередной полоской ткани, пожертвованной подолом рубашки. – Давай теперь ногу посмотрим.
Вернувшийся через полчаса музыкант обнаружил их съежившимися у костра. Одна сидела насупившись и вытянув в сторону ногу, крест-накрест перевязанную в щиколотке грязноватой полоской ткани. Вторая деловито помешивала палочкой в котелке, над которым поднимался ароматный пар. При появлении хозяина котелка она сняла посудину с огня и протянула ему.
- Хвойный чай. Нам всем не помешает.
Мужчина, в отличие от второй девушки, спорить не стал, сделал несколько глотков и даже не стал очень сильно морщиться.
- Спасибо, красавицы. – Он отвесил поклон второй девушке и тоже подсел к огню. – Вот не ожидал что на сегодняшнем ночлеге у меня будет столько прелестная компания.
- Ты комплименты рассыпай, да только не рассчитывай, что компания тебя согревать ночью будет, – подала голос девушка.
- Думаю, согревать нас всех будет огонь и наши плащи, – ничуть не обидевшись, сообщил мужчина. – Можете поверить, я вовсе не собираюсь покушаться на вашу честь.
Ответом ему было двойное фырканье. Что именно девушки сочли забавным – свою честь или его шансы в случае покушения на нее, музыкант уточнять не стал. Подбросил хвороста в огонь, подтянул к себе сумку, вынул из нее завернутую в полотно половину буханки хлеба. Пристроил ее рядом с огнем, потом принялся раскладывать на полотне прочую нехитрую снедь. Две пары голодных глаз внимательно следили за каждым его действием.
Закончив раскладывать еду, музыкант полюбовался делом рук своих. В предыдущем селении ему повезло нарваться на второй день свадьбы и покинуть праздник с изрядно потолстевшей сумкой, так что продуктов могло бы хватить и на пятерых. Он окинул взглядом своих соседок и рискнул.
- Если вы не против, мне хотелось бы знать, с кем я разделяю трапезу. И чтобы вы не сомневались, начну первым. Я Гейн Лоранский, странствующий сказитель, певец, музыкант и собиратель историй.
- Оно и видно, – усмехнулась та, что нашлась в овраге. – Ну, в таком случае я – Миллета Луз, из рода офрейских Лузов.
По голосу ее было ясно, что правды в этом высказывании была самая малость, если и вообще найдется, но мужчина только кивнул.
- Рад знакомству, гре Миллета.
В глазах девушки мелькнуло что-то, похожее на удивление, но она быстро спрятала его под довольной ухмылкой.
Та, что приплыла по реке немного помолчала, потом тихо произнесла.
- Меня зовут Тая. Просто Тая.
- Очень приятно, Тая, – тут же откликнулся Гейн. – Спасибо тебе за чай, он был очень... Хм... Укрепляющим. Ну, а теперь угощайтесь, девушки.
Девушки не стали ждать дополнительного приглашения.
Когда желудки стали гораздо более полными, тела более теплыми и расслабленными, а мысли замедленными и довольными, Гейн снова первым нарушил молчание.
- А не расскажете ли вы мне, как так вышло, что ты, Тая, ушла за хворостом, а вернулась с Миллетой? Я ведь так этого и не знаю. Где ты ее встретила?
- В овраге. Как ты туда попала?
- Свалилась, – незлобно проворчала Миллета. – Очень, знаешь ли, неудобно идти по темному лесу со связанными руками. Поскользнешься и ухватиться нечем.
- А как ты оказалась посреди леса со связанными руками? – удивился Гейн.
О, это долгая история, – протянула девушка и устроилась удобнее, подобрав под себя одну ногу и зашипев, когда вторая, поврежденная, складываться не захотела. – Видите ли, моя мать умерла, когда я была лишь младенцем. Мой отец, благородный гра Луз, долго горевал, но потом женился на другой. Мачеха сразу невзлюбила меня, но поначалу скрывала это. Когда же стала подрастать ее собственная дочь, нелюбовь вырвалась наружу. Понимаете, моя сводная сестра выросла... не то чтобы дурнушкой, но так, ничего особенного. Мачехе стало завидно, что все женихи сватаются ко мне, а не к ее дочери, и она решила наконец от меня избавиться. Когда отец уехал по делам, она позвала своего слугу и приказала...
- Давай догадаюсь, – перебил ее Гейн. – Она приказала ему привязать тебя к дереву в лесу и оставить там на съедение диким зверям, но ты упросила его лишь связать тебе руки.
- Именно так все и было, – задрала подбородок Миллета.
- А семерых бородатых рудокопов ты там случайно не встретила? Или семь разбойников? Семь братьев-рыцарей?
- Нет, только одного бродягу-музыканта, да и того без бороды, и одну деревенскую знахарку, – огрызнулась девушка. – Можешь не верить мне сколько угодно.
- Девочка, я слышал столько вариантов этой сказки, что и представить сложно. Ее рассказывают во всех землях от Закатных гор до восточного побережья. Если ты хотела, чтобы тебе поверили, стоило выбрать что-то менее известное.
- Я не виновата, что моя история слишком сказочная, она случилась на самом деле!
Тая, молча наблюдавшая за этим обменом, пошевелилась и словно против воли выпалила:
- Когда мама рассказывала мне эту историю, в ней девушку находили семь волшебных карликов.
Гейн оживленно повернулся к ней и закивал.
- Да-да, эта версия весьма распространена в окрестностях Синего Леса. Твоя мать, видно, из тех краев?
- Я... Нет, не думаю, – нахмурилась Тая. – Мы всегда жили по эту сторону Зимнего Кряжа.
- Странно, я был уверен, что это очень локальная версия, – Гейн забормотал что-то себе под нос, потянулся к сумке, потом спохватился и снова ее отодвинул. – Ну да это мелочи. Не так важно, откуда мы сюда пришли, важнее то, куда мы собираемся двигаться дальше.
- Мы? - усмехнулась Миллета.
- Видишь ли, Тая говорила, что плывет в город на лодке. Ты ведь имела ввиду Занк? Это ближайший город вниз по реке.
Тая неуверенно кивнула.
- Так вот, мне тоже нужно в ту сторону. Я бы не отказался поберечь ноги и проплыть часть пути. Ты не против попутчика в твоей лодке?
Покусав губу, Тая кивнула.
- Только... Она немного протекает. И весла я... потеряла. Так что это будет медленное плаванье.
Весла, скорей всего, остались на берегу в деревне, которую Тае пришлось покинуть в такой спешке, но другим знать об этом было необязательно.
- Ничего, придумаем что-нибудь, – улыбнулся Гейн. – А ты, прекрасная гре Миллета, тебе случайно не по пути с нами? Или ты хочешь вернуться к своему благородному отцу, чтобы он наказал злую мачеху? В сказках ее участь в конце весьма незавидна.
- Он мне не поверит, – тяжело вздохнула Миллета. – Эта ведьма околдовала его. Так что я не вижу смысла возвращаться. Пожалуй, я составлю вам компанию в вашем путешествии.
- Мы будем польщены такой знатной компанией, верно?
Гейн подмигнул Тае, она увидела, как блестят смехом его глаза. В их уголках собрались веселые морщинки. Только сейчас девушка заметила, что музыкант не очень молод. Лет на пятнадцать, если не больше, старше их с Миллетой. Это, конечно, ничуть не означало, что он безопаснее. Но девушке хотелось верить, что человек с такими смешливыми глазами не может таить совсем уж злых намерений.
- Ну что же, девушки, коль завтра нам в дорогу, не пора ли ложиться спать?
- Не уверена, что смогу уснуть, – на удивление честно сказала Миллета, поведя плечами. – Слишком день у меня был... Беспокойный. Разве что ты усыпишь нас своим пением, а, музыкант?
Гейн тихо рассмеялся, качая головой.
- О нет, поверьте мне, этого вы на ночь слышать не хотите. Хотя..., – он задумался, склонив голову на бок. На ней все еще красовался дурацкий венок. – Я могу вам рассказать сказку на ночь.
- Мы тебе не дети, – возмутилась Миллета, но Тая только закуталась в плащ поплотнее, обхватила колени руками и кивнула.
- Расскажи.
Гейн поднялся и взял прислоненный к дереву инструмент. Снова присел к огню, устроил деревяшку на коленях. Задумчиво подергал струны. Они отозвались странным глухим звуком, скорее гулом, чем звоном. Чем дольше он перебирал их, тем больше звук напоминал шум далеких волн.
- Давным-давно, никто не знает когда, на самом берегу холодного северного моря в бедной рыбацкой деревушке жила дева с волосами светлыми, словно выбеленный снегом лен, и глазами голубыми, как небо коротким зимним днем.
Слово за словом, поворот за поворотом Гейн сплетал историю, и струны под его пальцами вторили ей то шумом волны, то звоном мечей, то далеким криком птицы. Тая сидела неподвижно, глядя в огонь, и ей казалось что там, в сердце пламени она видит все то, о чем говорил сказитель. Языки огня вздымались и опадали вместе с голосом Гейна, и чем ближе был главный момент истории, тем выше они поднимались, пока не взметнулись вверх стеной из которой выплыла фигура дракона.
Тая ойкнула и отшатнулась от огня. Пламя тут же опало, так что девушка даже решила, что она просто задремала и ей приснилось, но обернувшись, она увидела взгляд Миллеты, такой же ошеломленный, как ее собственный. Поверх огня на них смотрели веселые глаза Гейна.
- Вы, девушки, видно, никогда не слышали настоящих сказителей, да?

---

День 2 - Пояс, венок и веревка

Что-то я прямо сразу расписалась длинно... Впрочем, лучше много, чем мало

Девушке повезло, всего через несколько минут она сумела выловить из реки корягу. Мокрую, скользкую и тяжелую, но достаточно длинную, чтобы попытаться нащупать ею дно или попробовать зацепиться за тянущиеся к воде ветки деревьев. Задача оказалась нелегкой, да и руки все еще дрожали, голова кружилась и болела. Девушка почти потеряла надежду, когда плавный поворот реки вынес ее, судя по всему, на отмель. Путешественница торопливо заработала корягой, потом, когда лодка заскребла днищем песок, пришлось все же спрыгнуть в воду, по колено намочив юбки, и то толкать, то тащить неуклюжую посудину к берегу. И только убедившись, что дальше ей лодку с места не сдвинуть, и зацепив железное кольцо на носу за воткнутую в дно корягу, девушка позволила себе рухнуть на песок рядом.
Какое-то время она просто лежала, глядя прямо над собой. Пасмурное небо постепенно меняло цвет с серого на сиреневый. Где-то сбоку сквозь облака бледным пятном проявилась луна. Девушка знала, что нужно шевелиться, пока остался хоть какой-то свет: оглядеться, поискать место для ночлега. Может быть удастся наломать лапника для постели? Или безопасней будет забраться на дерево с достаточно густыми ветками и попытаться поспать там, где до нее не доберется зверь? Впрочем, дикой кошке дерево не помеха. Водятся ли в этом лесу большие дикие кошки? А медведи? Они ведь тоже по деревьям лазают. Мысли медленно сменяли одна другую, сплетаясь в цепь, которая приковывала тело к земле. Казалось, невозможно заставить себя пошевелиться, да и зачем? Почему не уснуть прямо здесь, на песке? Он кажется достаточно сухим, а у нее совершенно нет сил...
Силы нашлись, как только из леса раздался треск валежника. Девушка мгновенно вскочила, снова нащупывая на поясе нож. Он был маленьким, годился только срезать травы да, может, освежевать небольшого зверя. Толку от него в драке никакого, но все же холод рукоятки в ладони немного успокаивал. Покрепче сжав его, девушка неуверенно крикнула в темноту под деревьями:
- Кто там?
Темнота отозвалась лишь усилившимся треском и хрустом. Потом к ним добавилось негромкое чертыхание. Значит, точно не медведь. Хотя люди могли оказаться пострашнее медведя. Это девушка, к сожалению, тоже знала не понаслышке. Она бросила взгляд назад, на лодку. Может, столкнуть ее в воду и отплыть подальше? Но сейчас совсем стемнеет, а в темноте на воде может случиться что угодно. Да и вода на дне лодки – ее нечем вычерпать, что если она станет прибывать быстрее?
Пока девушка неторопливо перебирала эти мысли – и почему они движутся так медленно? Что с ней не так? – звуки приблизились к краю леса и из-под ветвей на берег шагнул человек. Мужчина, первым делом отметила девушка. Потом она заметила прочные сапоги и теплый плащ – и торопливо пошевелила пальцами ног, которые почти перестала чувствовать в своих безнадежно промокших старых башмачках. Третьим, что бросилось ей в глаза, был пышный венок из рыжих и красных листьев с вплетенными веточками рябины, украшавший голову человека.
Голову эту незнакомец тут же склонил на бок, уставившись на девушку. Затем словно спохватился и отвесил ей торжественный поклон.
- Здравствуй, прекрасная незнакомка.
Не удержавшись, девушка фыркнула. Она прекрасно знала, что ничего прекрасного ее грязная, оборванная и растрепанная фигура не представляет. Незнакомец, похоже, понял, что взял не тот тон, и уже нормальным голосом спросил:
- Ты как здесь оказалась, пигалица? Заблудилась?
Вот это было уже более привычным, и девушка немного расслабилась. Переступила с ноги на ногу. И, чуть подумав, сообщила:
- Нет. Я в город плыву.
- Плыве-ешь? – протянул человек. Кивнул в сторону лодки: - На этом, что ли?
Девушка молча пожала плечами. Вопрос был глупым, других средств передвижения вокруг не было.
- А здесь, значит, на ночлег остановилась?
Она снова молча кивнула.
- А ты немногословна, – прокомментировал незнакомец. Потом поддернул на плече сумку, поправил пересекающий грудь ремень. Что там у него на ремне? На меч не похоже, вроде. – Не возражаешь, если я тоже тут переночую? Не хотелось бы искать другое место по темноте.
- Берег не мой, как я могу тебе запретить?
- Вот и отлично. В компании всегда веселее!
Он скинул с плеча сумку, пристроив ее возле елового ствола, потом стянул то, что висело на ремне. Это оказался какой-то музыкальный инструмент со струнами, натянутыми на длинную изогнутую доску. Бродячий музыкант? Это объясняло венок – эти ребята славились склонностью к необычным деталям одежды. Выпрямившись, музыкант огляделся.
- Ты еще огонь не разжигала, нет?
- Не успела собрать топливо. – Незачем ему знать, что у нее даже кресала нет.
- Тогда давай так – ты постарайся зачинить огонь из того, что по берегу валяется, а я схожу быстро насобираю хвороста по лесу.
- Лучше ты разжигай, а я соберу.
- А не боишься одна в темный лес идти?
- Я не из пугливых, – тихо сообщила девушка и двинулась прочь. Пройдя пару шагов она обернулась – незнакомец копался в своей сумке. Вот он вытащил огниво и принялся подгребать к себе маленькие веточки и сухую хвою, валявшиеся на берегу. Кивнув себе, девушка снова развернулась и углубилась в чащу.
Она шла медленно, вглядываясь под ноги, иногда наклоняясь, подбирая сухие ветки. И старалась не думать о том, что всего несколько минут назад размышляла о населявших лес зверях. Звери обычно боятся человеческого голоса, верно? Одинокий человек еще может считаться добычей, двоих же большинство зверей обойдет стороной.
Чтобы прогнать страх, она принялась бормотать себе под нос старую детскую песенку про добрых бобров. Этой песне ее когда-то научила мама. Она всегда смеялась, когда дочь путала буквы, а когда малышка обижалась, гладила ее по голове и помогала выговорить все слова правильно.
Воспоминание о матери, как обычно, оставило в груди чувство теплой грусти. Девушка вздохнула, огляделась. Не пора ли поворачивать, не заблудится ли она в темноте? Но нет, шум реки сбоку подсказывал направление, а в ее руках еще оставалось место. Кажется, вот там впереди маячит сухое дерево. Вряд ли она справится с ним без топора, но наломать веток сумеет.
Дерево и впрямь оказалось сухим. Девушка свалила на землю собранный хворост и принялась приглядываться, какая из ветвей поддастся. Если ухватиться вот здесь и повиснуть всем весом... Нет, не выйдет, дерево стоит на краю оврага. Что если ветка сломается и рухнет вместе с ней на дно? Там может быть что угодно. Логово зверя. Куст ежевики. Она осторожно заглянула вниз. Что за светлое пятно там маячит?
Пятно шевельнулось и жизнерадостно сказало:
- Привет!
Девушка с писком отскочила от края оврага. Тут же спохватилась и снова глянула вниз. Привыкшие к темноте глаза разглядели внизу человека. Женщину, судя по голосу.
- Ты что там делаешь?
- Отдыхаю! А ты как думаешь? – голос был юным и дерзким.
- Тебе помощь нужна? – подумав, поинтересовалась девушка.
- А что ты за нее хочешь? – ответил голос.
Фыркнув, девушка принялась осторожно спускаться в овраг. Незнакомка лежала на боку, неловко подогнув под себя ногу. Почему она не попыталась выбраться из не столь уж глубокого оврага стало ясно почти сразу – руки незнакомки были крепко связаны за спиной. Можно было бы задуматься о том, не значит ли это, что незнакомка опасна. Может быть, она заслужила такое обращение.
Нет. Девушка решительно покачала головой и взялась за свой нож. Никто не заслуживает такого обращения.
- Осторожней там с ножом, мои руки мне нужны невредимыми, – предупредила незнакомка. - Да и веревка еще пригодится, не кромсай ее так сильно.
- Могу вообще не трогать, выпутывайся сама
- Ну чего ты такая обидчивая? Давай уже, режь.
Резать в темноте, не видя толком, что делаешь, было сложно, но общими усилиями они справились. Сбросив с рук веревку, незнакомка мгновенно вскочила на ноги, но тут же охнула и ухватилась за плечо своей спасительницы.
- Нога!
- Подвернула? Сломала?
- Ну откуда я знаю?
Девушка только вздохнула и подставила плечо поудобнее.
- Опирайся, будем выбираться.
Придется сначала вести незнакомку к месту ночлега, а потом возвращаться за собранным хворостом. А потом осматривать ее ногу и сооружать повязку или даже лубок из того, что найдется вокруг. Похоже, поспать удастся не скоро. Да и сумеет ли она уснуть, когда рядом чужие неизвестные люди? Девушка глубоко вздохнула и обхватила свою находку за талию.
- Пошли. Да цепляйся, давай, за ветки, одна я тебя не вытащу.

---

День 1 - Вниз по реке

Вниз по реке плыла, покачиваясь под порывами осеннего ветра, лодка. На взгляд с берега она могла показаться пустой. Но если бы какая-то любопытная птица, перелетая реку, решила взглянуть вниз, она увидела бы на дне лодки скрючившуюся фигуру, укрытую грязным плащом. Если бы птица, одержимая все тем же любопытством, спустилась пониже, она разглядела бы светлые волосы, выбившиеся из-под плаща. А может быть даже заметила, что некоторые пряди слиплись от грязи, и грязь эта имеет подозрительный красный оттенок. А если бы, привлеченная запахом крови и боли, эта нахальная птица попыталась подцепить клювом краешек плаща и добраться...
Фигура под плащом вдруг дернулась, судорожно взмахнула руками, и присевший было на дно лодки ворон с громким разочарованным карканьем сорвался с места. Ворон быстро скрылся за стеной деревьев, окружавших реку, его крик растаял в шелесте листьев. Человек же застонал и уже медленней приподнялся, прислонился к борту лодки, обнажив слабым лучам вечернего солнца свое лицо.
Лицо оказалось неожиданно юным. И неожиданно бледным, что, впрочем, вполне сочеталось с кровью в спутанных волосах и с лиловым синяком, спускавшимся от левого виска к краю челюсти. Однако, если отбросить эти детали, лицо можно было назвать симпатичным. Может быть даже хорошеньким, хоть и немного простоватым. Высокий лоб, курносый нос, усыпанный бледными веснушками, полные губы, одну из которых чуть портил пересекающий ее тонкий шрам, и острый подбородок, придававший его обладательнице сходство то ли с белочкой, то ли еще с каким-то мелким и юрким зверьком. Под дрожащими светлыми ресницами прятались на удивление яркие голубые глаза, которые сейчас были затуманены болью и смятением.
Девушка подняла дрожащую руку и осторожно ощупала покрытую синяком щеку. Попыталась убрать с лица упавшие волосы, охнула и так же медленно принялась ощупывать голову. На голове красовалась заметная шишка, кожа на ней была рассечена, но прилипшие к ране волосы, похоже, остановили кровь. Девушка закрыла лицо руками и какое-то время просто дышала ровно и медленно, словно пытаясь привести в порядок чувства и мысли. Затем решительно опустила руки, выпуталась из плаща и села на единственную скамейку в лодке. Зачерпнула воды за бортом и постаралась умыться. Вода обожгла ледяным холодом, но он лишь придал ясности голове да чуть притупил ноющую боль в виске, так что девушка продолжила умываться. Потом попыталась смыть кровь с волос. Хорошо было бы приложить к ране холодный компресс. Быстро оглянувшись, она убедилась, что сумки с ней рядом нет. И вообще ничего больше нет в этой лодке, кроме воды, медленно просачивавшейся сквозь рассохшиеся доски и собирающейся на дне.
Испуганно вздрогнув, девушка вдруг схватилась за грудь, запустила руку под рубашку, нащупала прочный шнурок и тут же облегченно выдохнула. Потом уже спокойнее ощупала талию, обнаружила, что пояс тоже с ней и даже позволила себе улыбнуться. Сняла с пояса маленький ножик, аккуратно отрезала полоску от низа рубашки, смочила ее холодной водой и приложила к шишке на голове. После чего принялась оглядываться по сторонам, высматривая, не принесет ли река что-нибудь, что можно будет использовать, чтобы подгрести поближе к берегу. Нырять в воду совсем не хотелось – река была холодной, ночь близкой, а кремень с кресалом лежали на дне сумке, оставшейся там, позади. Как и вообще все, что у нее было. Она была одна посреди быстрой реки, текущей через густой лес, и могла полагаться лишь на себя. Что ж, это ей было не впервой.

Не спрашивайте, как обычно в начале, я понятия не имею, к чему это все)))

---

Декларация о намерениях

Сим объявляю, что собираюсь поучаствовать в нынешнем writober-е с вот таким вот списком тем. В надежде одолеть зверя-неписца. Пожелайте мне удачи?

---

Обрывки

Интересно, затея нырнуть в writober в целях борьбы с тотальным неписцом - это безумие или таки может сработать?
* * *
25 лет, и "Женский альбом" Макаревича все еще отзывается где-то внутри очень больно и искренне. Так и не понимаю, почему. Но с другой стороны, зачем мне понимать, можно просто слушать.
* * *
Рецепт, как сделать, чтобы хватило энергии и сил на всю рабочую неделю - просидеть выходные дома, отдыхая от людей. Рецепт хорош, но вот вопрос - а как же друзья? С друзьями-то общаться хочется. Но можется ли...
* * *
Неписец дошел до того, что не могу больше пары строк связно написать. Я начинаю себя пугать, серьезно. И не свалить все на усталость от работы - у меня было целое лето? И что оно мне дало? Три страницы недописанной сказки и все. Да, это не первый раз, когда слова от меня прячутся, но это всегда пугает просто до ужаса. Потому что слова - мое главное... оружие? инструмент? магия?.. просто слова - мое главное. И что я без них?
* * *
Новые лифты сообщают о прибытии тремя нотами. Как назло эти три ноты совпадают с тем самым "Everyday". Соответственно, эта песня крутится в голове с момента просмотра "Благих знамений". Тоже не особо способствуя... ничему)

---

Николай Добронравов

Так грустно. И тревожно... у меня в голове они всегда вместе - Пахмутова и Добронравов, гениальная неразлучная пара...

---

Занимательная психиатрия

Диссоциативная фуга – это острое психическое расстройство, которое развивается на фоне неблагоприятных событий, происходящих в жизни пациента. Человек покидает свой дом на фоне полной потери памяти. Длительность приступа составляет от пары дней до нескольких месяцев. Пациент с такой патологией забывает все о своей жизни, даже собственное имя. При этом сохраняются знания о культуре, истории и т.д. Пациент легко воспринимает и запоминает новую информацию, но совсем ничего не помнит о своем прошлом. Он создает для себя новый мир и живет в нем.
При длительном течении патологии пациент находит новую работу, заводит семью и детей. В период фуги человек может кардинально сменить род деятельности и повысить свою коммуникабельность. Общие сведения о мире и информация, полученная в процессе обучения, сохраняется.
При формировании новой личности сильно отличается уровень детализации. Одни пациенты создают отдельные главы новой биографии, вторые бессознательно придумывают объемную историю с мельчайшими подробностями.
Основной симптом диссоциативной фуги – внезапность приступа. При этом его завершение происходит также неожиданно, после пробуждения. Пациент просыпается, помня свое настоящее имя и всю биографию. После завершения приступа человек не может вспомнить ничего, что с ним происходило в момент фуги, поэтому у него возникает ярко выраженная дезориентация. Он не понимает, где находится, кто его окружает и как он очутился вдали от дома. После восстановления памяти человек возвращается к привычной жизни.

Звучит как что-то из сериала, да? А теперь самое пугающее - диссоциативные фуги встречаются в среднем у 0,2% населения, то есть у 2 из 1000 человек. Представьте, сколько людей вы встречаете за жизнь? То есть, практически гарантированно, что хотя бы один из них пережил или переживает подобное. Страшненько, да?

---

Опять о здоровье

Разумеется, не успел новый учебный год начаться, мой организм взялся за старое. И по старым тут понимается спидран простуды за выходные. В пятницу вечером я вовсю хлюпала носом (но списала на амброзию), в ночь на субботу у меня резко заболело горло, второй день я наслаждаюсь всеми прелестями первых симптомов - слезящисея глаза, ватная голова, слабость, мерзкие ощущения в горле и неизбежное сползание этих ощущений ниже. Могу поспорить, что к моменту моего прихода на работу в понедельник самое неприятное пройдет - никаких поводов для прогула, да и какие прогулы в начале уч.года - а останется только долговременный кашель((( Но чем-то вроде фервекса я все же запасусь, чтобы если что - сбить симптомы. Потому что увы, перед подростками (при всей моей к ним любви) как перед хищниками нельзя показывать слабость.

---

Всех, кто учит и кто учится

С новым годом!

---

Сижу это я сейчас у открытого окна и прислушиваюсь к себе. Что это я такое чувствую, что за странное ощущение? И не сразу узнаю это давно забытое чувство - мне холодно!
Шучу, конечно, но я и правда не сразу сообразила, что ноги замерзли. Потому что и правда давно этого ну чувствовала. Лето выдалось очень жарким, Дни с температурой за 40 на одной руке уже не посчитаешь, а может и на двух уже не поместятся. Оно и сейчас днем еще около +30. Но вечера уже прохладные, да с ветерком. Под утро температура опускается до 15. Приходится оживлять еще одну забытую привычку - спать под одеялом Увы, лето заканчивается. Что ж, спасибо ему

---

Пришла я с конференции. Обычная августовская городская конференция для учителей. Пришла и немного.. кипю? киплю? закипаю, в общем)))
Разумеется, в первую очередь говорили о результатах ЕГЭ, о чем же еще. Поскольку я была на отделении информатики, соответственно, ЕГЭ по информатике или как его официально КЕГЭ - потому что сдается в компьютерном виде, все ответы вносятся в программу.
И вот к какому однозначному выводу пришли все коллективно - невозможно сдать ЕГЭ по информатике, опираясь только на школьные занятия. Только дополнительные, только с профессионалами, специализирующимися на подготовке. И глядя на задания, на то, как они меняются и усложняются год от года, я не могу не согласиться. Все это все меньше отношения имеет к школьным знаниям и все больше смахивает на олимпиаду.
Но тут возникает вопрос - какого черта?! Это единый госэкзамен. Да, он по выбору, его сдают только те, кто идет дальше учиться в соответствующие ВУЗы. Но тем не менее, он завершает школьный курс обучения, по его результатам судят об успехах школы. Хотя он давно уже ничего не говорит о собственно школьном курсе. Если уж вам так хочется делать это вступительным экзаменом и отбирать только "достойных" - так отделите этот процесс от школ окончательно! Ведь ЕГЭ даже на оценки в аттестате уже не влияет, так какого черта он все еще висит на школе? И подготовка к экзамену, и проведение, и эксперная проверка - всем этим занимаются школы. Как-то не очень честно, вам не кажется? Оставьте школа обязательные русский и базовую математику, а все остальное отдайте в ведение ВУЗов, пусть развлекаются. И пусть принимают только тех, кто может позволить себе многочисленных репетиторов, натаскивающих на ЕГЭ (у меня дети в этом году занимались с репетиторам по 7 часов в день. Подряд. Одним предметом. Думаете, у них быо время и силы на школу? А оно должно было быть. Поднимите руки, у кого знакомые 11классники ходят в школу избирательно, только когда время остается).
Гррр!

---

Просто так. Ну или потому, что ютуб подкинул мне нынче микс видео, разбудивших во мне всякое. И напомнивших, как я люблю это сцену из "13го воина".


Русский дубляж

---

Гррр... в смысле - сейчас буду жаловаться.

жалобы на здоровье

Все прошлые осень и зиму и весну я провела в состоянии постоянной простуды... круговой, так сказать. Насморк-горло-кашель, который уходит в родной незабываемый бронхит. Стоило кашлю пойти на убыль - все начиналось по-новой. Можете представить, как это выматывает.
В общем, в конце мая я не выдержала и... думаете, пошла к врачу? Хех. Нет, я прописала сама себе антибиотики, те, что обычно выписывают при обострении бронхита.
И знаете, что интересно? Простуды прошли. То ли помогли антибиотики, то ли завершение учебного года и потом начало отпуска. Но уже больше двух месяцев я живу без кашля и понятия не имею, где лежит мой ингалятор (до этого я пару лет жила с сальбутамолом в сумке и еще одним возле кровати, потому что мои бронхи любят реагировать на холодный воздух или горизонтальное положение или... да мало ли что им не нравится - спазмами, а дышать таки хочется))
И вот до конца отпуска осталась неделя. И я чувствую знакомый зуд в носу и знакомую влажную тяжесть в бронхах. Ну какого черта?! Похоже, это таки психосоматика, если от одной только мысли о работе оно возвращается. Тогда встает вопрос - как отделить в голове работу от болезни? Потому что, как ни странно, работа мне нравится, хоть она и изрядно выматывает (впрочем, возможно к этому имеет отношение еще и низкий уровень железа в крови, который я обнаружила, интереса ради сделав анализ)
На все это накладывается мое недоверие врачам... Но сколько можно удерживать себя в состоянии относительного здоровья исключительно силой уверенности в том, что все пройдет? Ыыы... в общем, в любом случае - пожелайте мне здоровья, пожалуйста?

---

Доступ к записи ограничен

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра