Подруга подбила присоединиться к ней и поучаствовать в рукодельной ярмарке. Посмотрела на набитый вязалками ящик комода и согласилась) Потом спохватилась - ярмарка тематическая, надо же хоть что-то в тему предложить, а у меня как назло ничего подходящего. Совершила налет на магазин, запаслась ниточками и села вязать. А теперь внимание, вопрос - угадайте тему ярмарки

---

Дела Семейные, глава 2.7

в которой мы узнаем, как ухаживать за девушкой в деловом стиле))

Глава 2.7
Корнелия незаметно поерзала в кресле. Несмотря на эргономичную спинку и подстраивающуюся под нагрузку форму сидеть неподвижно было все сложнее. А вот лорд Оливер Велден, устроившийся в гораздо менее удобном и гораздо более жестком (Кора лично проверяла) гостевом кресле, никаких признаков усталости не подавал. Напротив, он закинул ногу на ногу и увлеченно жестикулировал, периодически бросая на Кору кокетливые взгляды, не очень сочетающиеся с серьезной вроде бы темой разговора. Разговора, который длился уже второй час и, казалось, будет продолжаться бесконечно. Кора с трудом подавила страдальческий стон и постаралась сосредоточиться на смысле речи лорда. В который, надо признать, помимо банальностей и игривых комментариев, иногда проскакивали довольно любопытные факты, стоящие того, чтобы запомнить их и обсудить потом с друзьями.
- ...и учитывая, что общегалактическая экономика наконец-то выходит из кризиса, самое время забрасывать, так сказать, наживку в новые области, исследовать новые возможности. Те, ко сумеет выбрать это новое направление правильно, смогут вырваться наверх. Весьма далеко наверх.
Велден многозначительно пошевелил бровями и Кора еле удержалась от усмешки — так глупо это выглядело. Вместо этого она изобразила на лице заинтригованное внимание.
- Вы имеете ввиду…
- Абсолютно!
- Но ведь список Старших Семей не менялся уже больше века.
- Но не значит ли это, что как раз подошел срок расшевелить его?
- Это было бы неплохо… - В самом деле, Старшие Семьи почти все погрязли в самых консервативных настроениях, если бы в Совете появились хотя бы парочка более молодых, более гибких в своих взглядах на экономику…
- Это было бы великолепно, - протянул Велден. - Конечно, Ваша Семья пока недостаточно велика для такого шага, но определенные полезные связи…
- Если вы последуете примеру моей матери и начнете рекламировать мне прелести удачного брака со Старшей Семьей…
- О нет, леди Корнелия. Я не посмел бы давать Вам советы в столь деликатном деле как брак, хотя бы потому, что это совет никак нельзя было бы назвать объективным. Вы ведь знаете, насколько я…
- Ваша Семья больше нашей, Вы, вероятно, были бы не против продвинуть ее в этом направлении, - поторопилась перебить его Кора.
Велден ответил уклончиво.
- Думаю, амбиции любого Главы Семьи, нынешнего или будущего, так или иначе направлены в эту сторону.
Кора поджала губы, оставив это заявление без комментариев, вместо этого поинтересовалась:
- И Вы уже знаете, какие шаги нужно предпринять? Куда забросить наживку?
- Ммм, - лорд загадочно покачал головой. Потом игриво улыбнулся. - А что Вы выбрали бы на моем месте? Вы, с Вашим острым умом и деловой хваткой.
- Я бы предложила вам смелее выходить на межпланетный рынок. Я не знаю подробностей, но насколько я понимаю, ваши заводы на побережье добывают довольно редкие элементы. Добавить немного инопланетных технологий — я слышала, лаборатории на Синем-3 знамениты подобными разработками — и вы получите продукты вполне конкурентоспособные за пределами Просперы. - Кора усмехнулась. - Но, подозреваю, мой совет тоже нельзя было бы назвать объективным. Я, как вы понимаете, заинтересована в увеличении торговли с другими планетами, а значит и межпланетных перевозок.
- Я был бы счастлив служить увеличению прибыли от ваших флотилий, леди Корнелия. Но увы, мы с вами оба знаем, что нынешние настроения в Совете не способствуют осуществлению ваших идей. Последние законопроекты делают проблематичным увеличение межпланетной торговли.
- Последние законопроекты — попытка кучки стариков удержать власть. Они так трясутся над своим абсолютным контролем над планетарными финансами, что не видят, как душат нашу экономику!
- Я понимаю Ваше возмущение, леди Корнелия. Я тоже считаю принятые законы несколько… чрезмерными. Но с другой стороны, вполне понятно желание банковских семей утвердить незыблемость собственного превосходства.
- Вы их одобряете?
- Я их.. понимаю, - пожал плечами Велден. - Право же, леди, если вы представите себя на их месте — разве вы не заботились бы в первую очередь о собственной Семье.
- Но не в ущерб же всей планете! - возмутилась Кора
- Конечно, конечно, - немедленно закивал ее собеседник. - Возможно, когда банковские Семьи почувствуют себя немного уверенней, они смогут подумать и об общих интересах.
- Куда уж уверенней? Их финансовое положение гораздо прочнее любой другой Семьи.
- Безусловно. Но с другой стороны, вы наверняка знаете о намерении Страатенов пересмотреть базовые кредитные ставки.
- Я что-то слышала. - Еще бы ей не слышать, если с последнего обновления флотилий более трети ее кораблей все еще не выкуплены полностью, и кредит на уплату лизинга взят как раз у Страатенов. Но лорду Оскару знать об этом вовсе не обязательно.
- Это может ничего не значить, а может и…
- Означать проблемы у одной из крупнейших Старших Семей.
- Именно, леди. Само по себе это было бы мелочью, но я недавно слышал… и поверьте, леди Корнелия, я обещал ни с кем не делиться этой информацией, но Вы… Мне очень дорого Ваше внимание, поэтому ради Вас я готов нарушить данное мной обещание. Мне достоверно известно, что Ланги были вынуждены недавно выплатить весьма крупную сумму по какому-то договору. Более того, это была незапланированная трата. Кто знает, возможно они тоже попытаются поправить свои дела таким же образом — подняв ставку.
- А это значит… если две семьи из трех поднимут ставки — третья получит неоспоримое преимущество, и тогда они вспомнят про Договор о равновесии Семей, и заставят Стентонов поднять их ставку до того же уровня. Что повлияет… фактически, на всех. На всю Просперу.
- Увы, леди, Вы как всегда сформулировали все безупречно точно. Так что, я думаю, в ближайшее время ослабления консервативной политики ожидать не придется. К нашему с Вами сожалению.
- Да, да… - Корнелия кивала, а в голове у нее уже складывался список дел. Нужно позвонить Эдди, может быть собраться всей группой и обсудить, чем эта информация может угрожать их планам. Кстати об информации. - Лорд Оскар…
- Прошу Вас, леди Корнелия, Вы могли бы звать меня просто Оскаром. Я надеюсь, что могу называть себя Вашим другом, а между друзьями подобные формальности неуместны, верно?
- Хорошо, конечно, - отмахнулась Кора. - Оскар. Скажите, а насколько Вы уверены в достоверности этой информации?
- О, абсолютно уверен. Вы знаете, моя средняя сестра замужем за вторым наследником Семьи Дрейк. А их первый наследник женат на Алисии, племяннице лорда Ланга. У жен двух братьев сложились довольно дружеские отношения, ну а Алисия, разумеется, поддерживает отношения со своей старой Семьей. Как видите, Вы можете совершенно спокойно доверять моим источникам.
- Конечно, я должна была догадаться, - усмехнулась Кора. - Сеть брачных связей — главное предназначение женщин Просперы и главный источник информации в межсемейной политике.
- Предназначение женщин из Крови — безусловно, - серьезно кивнул Велден.
- У вас ведь три сестры, верно? - Дождавшись кивка Кора продолжила. - И младшая, насколько я знаю, не замужем. Мне кажется, мы с ней учились в Университете примерно в одно время. Джозефина, она изучала биологию, верно?
- У Вас великолепная память, Корнелия. Да, Джо довольно избалована, как самая младшая, и родители много ей позволяют. Они разрешили ей играться с собственной лабораторией, пока не появится подходящий жених.
- Играться? Я слышала, что она защитила свой диплом с отличием. Наверняка ее знания могут принести больше пользы Вашей Семье, чем обычное замужество за нужным человеком. - Лорд скривил губы, и Кора почувствовала, как закипает кровь. - Или Вы тоже считаете, что женщина не способна мыслить логично? Вы тоже будете уверять меня, что не стоит забивать наши «миленькие головки» подобными глупостями и стоит оставить все открытия и решения мужчинам?
- Ну что вы, Корнелия, - Оскар встревоженно вскочил с кресла. - Я никогда не позволил бы себе подобных высказываний. Ваш ум, Ваши знания, Ваши деловая хватка и интуиция не вызывают у меня ни малейших сомнений. Вы же знаете, как я восхищаюсь Вами!
Широко распахнув глаза, Велден попытался поймать руки Корнелии, она торопливо отодвинула свое кресло прочь, и потерявший равновесие лорд чуть не рухнул на стол между ними. Разумеется, именно этот миг леди Мейерс выбрала для того, чтобы возникнуть в дверях. Всплеснув руками, она кокетливо улыбнулась торопливо выпрямившемуся Велдену.
- Прошу прощения, если я помешала Вашей беседе! Я лишь хотела напомнить дочери, что не дело несколько часов держать дорогих гостей в кабинете.
- Мама, у нас деловой разговор…
- Который вы совершенно спокойно можете продолжить в более удобной обстановке. Лорд Оскар, я приглашаю Вас присоединиться к нашему семейному обеду.
- Право, мне неловко…
- Нет-нет, что Вы, я настаиваю. Корнелия, поддержи меня!
Несмотря на мягкую улыбку и игривый тон, взгляд леди Мейерс совершенно четко дал понять, что с ее приказом не стоит спорить. Вздохнув, Корнелия заставила себя вежливо улыбнуться.
- В самом деле, лорд Оскар…
- Друзья, помните?
- Да, конечно, друзья. Оскар, я буду рада, если Вы присоединитесь к нам.
- Как я могу отказаться от столь искреннего приглашения! - широко улыбнувшись, «Оскар» протянул Корнелии руку, и она мысленно приготовилась к тому, что ей придется выносить его компанию весь вечер.

---

Дела Семейные, глава 2.6

В которой герой получает повышение)

Глава 2.6
Джонатан наивно полагал, что у него будет время подготовиться к беседе с очень занятой главой корпорации. Однако не прошло и часа, как на его комме замигало сообщение, приглашающее подняться на административный этаж, немедленно. Он должен был догадаться, что Лукреция не любит откладывать дела в долгий ящик. Бросив беспомощный взгляд на открытую перед ним полупустую страницу предполагаемого отчета, он махнул на все рукой, быстро скинул на личный комм сводки, которыми развлекался в свободное время и которые, технически, не имели никакого отношения к его прямым должностным обязанностям, поправил воротник костюма и зашагал к дверям лифта, чувствуя за спиной взгляды коллег, полные нездорового любопытства и зависти.
Административный этаж встретил его модным шумопоглощающим покрытием полов, одобренной бизнес-психологами цветовой схемой и запахом денег. Не просто роскоши, а больших работающих денег, занятым созданием еще больших количеств денег. Он не мог бы описать составляющие этого запаха, и списал бы все на фантазию, если бы, во-первых, не сомневался в наличии у себя настолько богатой фантазии, а во-вторых не ощущал этот же самый запах в деловых кабинетах резиденции Семьи Страатен.
Размышления об этом ольфакторном феномене отвлекли его от прочих мыслей, пока он шествовал через переплетение коридоров к кабинету хозяйки всего этого богатства. Высокий широкоплечий секретарь с безукоризненно уложенными светлыми волосами и военной, если Джонатан не ошибался, выправкой, поднялся с места ему навстречу и провозгласил, что госпожа Морган ожидает. Во взгляде его не читалась ни малейшего интереса к столь необычному явлению как рядовой экономист на приеме у генерального директора. Секретарь лично открыл перед ним дверь кабинета, и Джонатан решительно шагнул навстречу неизвестности.
Как оказалось, не совсем неизвестности. Лукреция Морган ожидала его вовсе не за письменным столом — резной деревянной громадиной с металлическими вставками и целым рядом встроенной техники, красовавшейся прямо перед ним в конце вытянутого в длину кабинета. Нет, госпожа Морган устроилась, скинув туфли, на уютном диванчике, изогнутом вопросительным знаком вокруг низкого столика с парой бокалов и бутылкой вина на нем. Сцена выглядела удивительно знакомой. Потому что она и была знакомой. Именно такой Джонатан видел Лукрецию в последний раз перед ее отлетом с Просперы, именно так начиналась их встреча, закончившаяся… Он поспешно отогнал эту мысль, надеясь, что лицо не выдаст его. Лукреция усмехнулась, и Джонатан сообразил, что все это было сделано намеренно, что она нарочно воссоздала ту сцену, чтобы направить его мысли в нужную ей сторону. Нет, его ждал вовсе не стандартный деловой разговор.
И все же он попытался сделать его именно деловым.
- Госпожа Морган, я готов представить вам затребованный вами отчет. К сожалению, у меня нет его полного текста, но я могу ответить на все ваши вопросы и предоставить…
- Я не сомневаюсь, что вы это можете, господин Торн. Я уверена, что вы весьма прилежный работник. Я так же уверена, что вы помните, что при прошлой нашей встрече мы договорились, что вы будете называть меня Лукрецией. По крайней мере в неделовой остановке.
- Ваш рабочий кабинет, насколько я понимаю, является деловой обстановкой.
- Джонатан, неужели ты будешь настаивать, чтобы я пригласила тебя в ресторан, прежде чем отбросишь, наконец, эти дурацкие формальности. Я думала, мы друзья.
- Друзья, - кивнул Джонатан. - Именно друзья.
- Угу, - протянула Лукреция, не спуская с него испытующего взгляда. Наклонившись, она взяла со стола один из бокалов. Длинные пальцы с остро наточенными ноготками обхватили тонкий стеклянный пузырь, темно-бордовые губы, под цвет костюма, осторожно прикоснулись к краю бокала. - В таком случае, веди себя, пожалуйста, как мой друг, а не как подчиненный. Садись.
Приказ прозвучал чуточку слишком резко для просто дружеского. Но Лукреция и вообще отличалась резкостью во всем. Джонатан решил, что не стоит спорить и опустился на диван на почтительном расстоянии от нее. Госпожа Морган молча указала на второй бокал. и он послушно взял его в руки.
- За нашу встречу, - провозгласила она, чуть приподняв бокал и снова пригубила вино.
Джонатан последовал ее примеру. Вкус был исключительный, богатый и многогранный. И даже цвет вина практически полностью совпадал с цветом костюма Лукреции. Как всегда, она не упускала ни одной детали. Глубоко вздохнув, Джонатан позволил себе осторожно откинуться на спинку дивана. Если госпожа глава корпорации хочет играть во встречу старых друзей, давайте сыграем. А в том, что это игра, Джонатан ни на миг не сомневался, потому что Лукреция Морган играла всегда, во всем и со всеми. Она просто не умела иначе.
- Итак, Джонатан, последнее, что я слышала о тебе — это новость о твоем свержении. И последующем аукционе. - Лукреция покачала головой. - Я знала, что эти старики в конце концов добьют тебя. Я ведь предупреждала, помнишь?
Джонатан кивнул. Она много о чем предупреждала в своей страстной, яростной, полной кипящей горечи речи в тот последний вечер, после того, как все три банковские Семьи отказались предоставить ее корпорации гарантии для получения кредита. Джонатан пытался успокоить ее, отвлечь от мрачных мыслей, но сумел лишь перенаправить эту страсть в другое русло. Он не жалел о той ночи. Они оба были взрослыми самостоятельными людьми, не связанными другими обязательствами и прекрасно сознающими, что произошедшее и теперь ни к чему их не обязывает. Они также оба были уверены, что прощаются навсегда, возможно поэтому новая встреча настолько выбила Джонатана из колеи. Это — и внезапная мысль о Коре, словно он каким-то образом предавал ее. Что, разумеется, было глупо, потому что ничего такого здесь не происходило.
- Джон?
- Натан!
- Что? - моргнула Лукреция.
- Натан. Я предпочитаю это обращение теперь. Помогает мне отстраниться от прошлого, - чуть виновато пожал он плечами.
- Я понимаю… Натан. Но я все еще не знаю, каким образом ты оказался здесь. И почему такая скрытность?
- Никакой скрытности, уверяю тебя. Я покинул пространство Просперы с разрешения моей… моей новой Семьи. И получил работу в твоей корпорации обычным путем, через биржу труда.
- Но почему ты не обратился ко мне напрямую?
- Я счел это… излишним.
Лукреция фыркнула ничуть не элегантно и ткнула в него рукой с бокалом.
- Ты просто был слишком горд, чтобы обратиться за помощью.
- Я не нуждался в помощи.
- Чушь. Впрочем, пусть. Можешь держаться дальше за свою независимость. Я-то не собираюсь упускать свою выгоду из-за подобных мелочей. А ты можешь принести гораздо больше пользы корпорации. С завтрашнего дня ты работаешь моим независимым аналитиком. К должности прилагается кабинет на моем этаже и соответствующая зарплата. Это для начала. А дальше посмотрим, как лучше использовать твой опыт. Ты, надеюсь, не собираешься возражать? Я понимаю гордость, но позволять ей принимать за тебя решения…
Джонатан осознавал, что это действительно хорошее предложение. В котором, к тому же, не было ни грамма жалости или благотворительности. Без лишней скромности он признал, что эта должность гораздо больше соответствовала как его квалификации, так и его интересам. А потенциальная неловкость из-за их с Лукрецией… истории, возможно, существовала лишь в его голове. Поэтому он коротко кивнул.
- Я не возражаю.
- Вот и отлично, - улыбка Лукреции, как обычно, была несколько хищной, между яркими губами блеснули острые зубки. - Разлей, пожалуйста, оставшееся вино, и отметим твое новое назначение.
Разумеется, это было еще не все. Позволив беседе виться без особого направления, пока они не прикончили бутылку, Лукреция по-кошачьи потянулась.
- Итак, что за отчет ты мне приготовил? Похвастайся, что успел вычислить за эти… сколько? Три недели? Четыре?
- Три с половиной. Я сказал правду, у меня нет формального написанного отчета…
- К черту формализм. Мне нужны твои соображения, Натан, я знаю, как работает твой мозг, ты не можешь отмахнуться, если видишь что-то интересное.
Джонатан склонил голову, признавая за собой такое качество, и вытянул над комм-браслетом пару окон со своими сводками.
- Вот, смотри, у меня, разумеется, не было доступа к полной отчетности по продажам, но насколько я сумел отследить общую тенденцию за последнюю пару месяцев и сопоставить ее со свежими экономическими сводками по Олимпии и ближайшим системам, возможно, ты могла бы добавить в сферу своих интересов вот это вот направление...
Лукреция передвинулась на диване, сокращая расстояние между ними до минимума и прижимаясь к плечу Джонатана. В других условиях он бы счел это движение неуместным и, возможно, даже неприличным. Но внимание Лукреции было совершенно очевидно сосредоточено на содержании сводок. Она решительно подтянула одно из окон поближе, пробежала его глазами, сверила с чем-то во втором окне. Джонатан молча, не дожидаясь ее просьбы, открыл еще один документ, а так же новостное окно с информацией из Инфосети, на которую ссылался.
Госпожа Морган медленно улыбнулась и снова сверкнула зубами.
- Натан, я в тебе ничуть не сомневалась. Если я правильно понимаю, ты только что полностью окупил свою зарплату за следующий месяц.

---

Дела Семейные, глава 2.5

которая посвящена тяжкому бремени старшей сестры

Глава 2.5
Кора откинулась на спинку кресла, изучая разноцветные сектора диаграммы в центре окна комма. Все выглядело достаточно близко к реальности.
- Молодец, Кас.
Брат немедленно выпрямился в своем кресле, хотя до этого валялся, свесив ноги через подлокотник, играя с кнопками на комм-браслете и старательно делая вид, что происходящее его не волнует.
- Серьезно? Тебе нравится?
- Ты проделал отличную работу — собрал данные, упорядочил, даже попробовал немного их проанализировать. Конечно же мне нравится. Даже если ты и слегка переборщил с… хм… оформлением.
Кас покосился на ее комм, на кричаще-яркие цвета диаграмм и цветные примечания в скобках, разнообразившие в целом довольно стандартный шрифт документа.
- Я решил, что так будет наглядней.
- С этим не поспоришь, - усмехнулась Кора. - Большинству документов, с которыми мне приходится работать, заметно не достает наглядности.
- Когда я стану Главой Семьи, сделаю такой формат обязательным для всей внутренней документации.
- Хм… Попробуй.
- И что это должно значить? - нахмурился Кас. - Ты думаешь, что я не смогу добиться своего, когда займу твое место?
Кора устало вздохнула. А ведь все шло так хорошо.
- Я уверена, что ты сможешь добиться всего, чего действительно пожелаешь. Я просто представила лицо дяди Александра, когда ты заставишь его увеличить наглядность его докладных.
Кас фыркнул — занудство троюродного дяди было известно обоим достаточно хорошо. Кора незаметно расслабилась: очередная попытка конфликта была обезврежена. В последнее время общение с братом больше всего напоминало ей то ли полет сквозь пояс астероидов, то ли прогулку по лужайке после дождя: никогда не знаешь, в какой момент вляпаешься. И во что. Она даже мать как-то спросила, что происходит, и не поздновато ли для переходного возраста. «Оставь мальчика в покое, он нащупывает свои силы, защищает свои границы», - отмахнулась леди Мейерс. «Скорей уж, учится наступать на чужие», - подумала Кора, но вслух ничего не сказала.
- А что ты скажешь про мой анализ и рекомендации? - перебил ее мысли Кас.
- Анализ неплохой, а вот рекомендации, прямо скажем, взяты из воздуха. «Сдвинуть баланс импорта-экспорта в нашу пользу» — что это должно означать? И главное, какое отношение имеет к нашей работе? Наша работа — транспортировка. Мы просто перевозчики, Кас. Перевозим то, что есть. То, что готовы продавать и готовы покупать. Можешь, конечно, послать свои рекомендации в Совет Семей, пусть ознакомятся с мнением нового поколения, но…
- И пошлю! Когда я стану Главой Семьи…
- Семья все равно останется Младшей. Все, что ты сможешь сделать — отправить петицию в Совет с предложением рассмотреть твой вопрос. И решение все равно будешь принимать не ты.
- Ничего, я уж позабочусь о том, чтобы найти достаточно друзей в Совете, чтобы они приняли нужное мне решение.
- Ты думаешь, это так просто? Мы бьемся уже столько лет.
- Вы с отцом?
- И отец, и мы с ним вместе, и мы с друзьями. Это неизбежная часть семейной политики.
- Твои друзья… - в голосе Каса послышалось что-то странное. Кора повернулась к нему — так и есть, он состроил презрительную физиономию. - Знаю я твоих друзей.
- И что именно ты про них знаешь?
- Эдди Фабер твой лучший друг. По-моему, этого достаточно. Все только и болтают…
- Каспер, как будущий Глава Семьи, запомни раз и навсегда — никогда не надо полагаться на слухи. Тебе предстоит работать с Эдди, ты еще поймешь, насколько он хороший друг и надежный союзник.
- Вот уж спасибо. У меня своих друзей хватает. Получше твоих.
Это прозвучало так по-детски, что Корнелия почти ожидала, что брат сейчас высунет язык, но нет, он говорил серьезно. И все же, напомнила она себе, он еще ребенок. Ребенок, который скоро получит определенную власть над ней, и не только над ней, но все же ребенок. А потому глупо ввязываться с ним в детский спор. Лучше перевести разговор на более нейтральную тему.
- Пока твои друзья еще не заседают в Совете Семей, может быть расскажешь мне, что именно тебя не устраивает в балансе импорта-экспорта? Как я уже говорила, не мы выбираем, что перевозить, но разбираться в экономике Просперы в целом тебе тоже нужно.
- Это же очевидно! - фыркнул Кас. - По этой диаграмме можно подумать, что мы какая-нибудь отсталая планетка третьего плана. Все, что мы вывозим — это сырье и продукты, а ввозим сплошные технологии.
- Ты преувеличиваешь, - Кора увеличила область окна с соответствующей диаграммой, в соседнем окне запустила поиск и вывела еще один круг — гораздо менее разноцветный. - Вот так выглядит экспорт планеты третьего плана. В данном случае — Юноны. Здесь действительно фигурируют только ресурсы, в основном сельскохозяйственные. Или вот Талита. Здесь тоже в основном продукты, но если посмотреть вместо этого диаграмму источников дохода планеты — видишь — продукты сдвигаются, появляется большой сектор туризма. Но в принципе картинка похожа.
- Зачем ты устраиваешь мне лекцию…
- Потому что ты должен уметь сравнивать и оценивать объективно. Посмотри теперь на свою диаграмму. Видишь, сколько здесь разных секторов, действительно разных? Да, мы вывозим сельскохозяйственные продукты, но, заметь, не сырье, а уже переработанные и готовые к употреблению. Да, здесь есть драгоценные металлы, но в основном — готовые ювелирные изделия. А еще есть суперпластики Граафов, приборы Хейденов, металлы Торпов, лекарства Бергов. Даже вот этот маленький сектор парфюмерных полуфабрикатов кормит целых две семьи.
- Но все это такое… традиционное, - скривился Кас. - Посмотри на диаграмму импорта, там сплошные высокие технологии!
- И снова ты преувеличиваешь. Мы ввозим много чего, хотя должна признать, что высокотехнологичная продукция занимает тут довольно большое место. Увы, это неизбежно…
- Почему это? Разве мы не можем сами их разрабатывать?
- Где, Кас? Кто будет заниматься этими разработками? Да, во многих Семьях есть свои исследовательские отделы, но это именно отделы. Небольшие лаборатории. Ни одна Семья, даже самая большая, не может в одиночку собрать ресурсы, в первую очередь человеческие ресурсы, необходимые для серьезных исследований. У нас есть Университет с его филиалами. Но это, пожалуй, единственная межсемейная организация, связанная с наукой. И та посвящена исключительно образованию, потому что никто не хочет делиться результатами своих исследований, Кас. Мы не можем объединить усилия, и поэтому мы всегда будем полагаться на большие планеты как на источник высоких технологий.
- Но это… унизительно.
- Почему? У всех есть своя специализация. Не стоит приписывать этой специализации какую-то эмоциональную ценность.
- И все же… Выглядит, как будто мы слишком глупы, чтобы участвовать в технологической гонке.
- Есть еще вариант, - улыбнулась Кора. - Позволить инопланетным корпорациям открывать свои исследовательские лаборатории на Проспере, разрешить им пользоваться нашими человеческими ресурсами в обмен на бесплатный доступ к результатам работы.
Эта была одна из любимых идей Эдди. Разумеется, все понимали, какую сильную оппозицию встретит эта идея при попытке продвинуть ее в Совете сейчас.
- Позволить инопланетникам вербовать наших ученых? Еще чего! Все знают, им только палец покажи, они руку оттяпают. Не успеем оглянуться, они захватят все стоящее и наведут тут свои порядки.
Вот примерно такую оппозицию, угу. Кора устало вздохнула и свернула все окна комма.
- Ладно, Кас. Хватит на сегодня. У меня встреча через час, нужно к ней подготовиться.
- К тебе же снова этот Велден придет, да? Подготовиться, конечно. Красоту будешь наводить, сестрица?
- И не подумаю.
- И правильно. Он и так тебе в рот смотрит. «Ах, леди Корне-е-елия, вы так прекрасны!..» - передразнил брат.
- Все, Кас, хватит. Урок окончен.
- «Ваш блистательный у-у-ум….»
- До свидания, Кас.
- «Я счастлив быть ковриком у ваших но-о-ог...»
- Я сказала — до свидания!
Кора резко поднялась и вышла из комнаты. Вслед ей несся довольный хохот брата, но самой ей почему-то вовсе не было смешно.
Стоя в своей комнате перед зеркалом, Корнелия вдруг на миг захотела — возможно, назло словам Каспера — встретить гостя в максимально старой домашней одежде. Но потом она напомнила себе, что леди Мейерс наверняка возникнет в комнате посреди встречи «поприветствовать желанного гостя», и любое удовольствие от подобной выходки обязательно затмится лекцией, которую закатит мама. Что ж, значит, лорд Оскар Велден удостоится удовольствия лицезреть ее в обычном рабочем костюме. И не больше. В конце концов, это просто деловая встреча, сколько бы не дразнился Кас и не намекала мать.
Нет, у Корнелии не было никаких сомнений, что сам-то лорд считает свои визиты весьма романтическими. Но это его проблемы. Она согласна говорить о делах и только о них.

---

Я тут подумала - а почему, собственно, я даже в ВК свои эксперименты с красками показываю - а тут прячу? Так что как вывалю, как вывалю на вас!
Фотографировать нарисованное я, правда, не умею. Так что простите.
Для начала я нашла себе на ютюбе курс видео-уроков и рисую по нему как прилежная ученица. Получается по-разному, но примерно так.

Продолжение следует

---

С праздником - учителя, преподаватели, наставники!

Удачи вам, сельские и городские
уважаемые учителя,
Добрые, злые и никакие
капитаны на мостике корабля!
Удачи вам, дебютанты и асы, удачи!
Особенно по утрам,
когда вы входите в школьные классы,
Одни – как в клетку, другие – как в храм.
Удачи вам, занятые делами,
которых не завершить всё равно,
Накрепко скованные кандалами
Инструкций и окриков из гороно.
Удачи вам, по-разному выглядящие,
с затеями и без всяких затей,
любящие или ненавидящие
этих – будь они трижды… – детей.
Вы знаете, мне по-прежнему верится,
что если останется жить Земля,
высшим достоинством человечества
станут когда-нибудь учителя!
Не на словах, а по вещей традиции,
которая завтрашней жизни под стать.
Учителем надо будет родиться
и только после этого – стать.
В нём будет мудрость талантливо-дерзкая,
Он будет солнце нести на крыле.
Учитель – профессия дальнего действия,
Главная на Земле!
Р. Рождественский

---

Дела Семейные, глава 2.4

Посвященная радостям корпоративной культуры))

Глава 2.4
Сутки на Олимпии были на 83 минуты короче, чем дома, но это не мешало рабочим будням Джонатана тянуться бесконечно. В своих служебных обязанностях он разобрался быстро. Быть винтиком в большом отлаженном механизме межпланетной корпорации гораздо легче, чем балансировать интересы планеты и двадцати одного капризного олигарха. И гораздо скучнее. С работой же личного секретаря Коры нынешняя не могла сравниться по другим очевидным причинам. Дни Джонатана проходили за просмотром одних отчетов и составлением других, и чтобы не свихнуться от скуки, он развлекался сочинением сравнительных сводок о возможных интересах компании в различных отраслях. Которые, разумеется, оседали в недрах его комма — мнение рядового экономиста вряд ли интересовало тех, кто принимает решения.
Выходные были еще однообразней. Джонатан и раньше-то не очень умел отдыхать, сейчас же и вовсе мучился, убивая время чтением да малопродуктивным просеиванием Инфосети на предмет любых новостей о Проспере.
Каких-либо знакомств он за прошедшие недели не завел, да и не стремился. Сослуживцы сначала настороженно косились на чужака со столь необычным прошлым ( а в том, что это прошлое стало быстро известно всем интересовавшимся, Джонатан не сомневался), потом привыкли и вообще перестали обращать на него внимание.
Единственным исключением был, пожалуй, младший экономист их отдела, которого все звали Ронни. Он был из тех, кто не успокоится, пока не втянет всех окружающих в какую-нибудь общую бессмысленную деятельность. Все идеи совместных походов в бары, спортклубы и на вирт-концерты принадлежали именно ему. Джонатан подумывал даже, что на самом деле этот жизнерадостный идиот работает в Службе кадров, в каком-нибудь психологическом отделе, отвечающем за поддержание сплоченности коллектива и прочие глупости. Самому Джону до сих пор удавалось избегать участия в подобных мероприятиях, но Ронни явно не терял надежды пробудить в нем пресловутый «командный дух». Вот и сейчас он маячил в поле видимости, явно продумывая очередное «мероприятие». Джонатан поспешил отгородиться окном комма и изобразить занятость, но спустя пару минут за спиной все же раздалось полное энтузиазма покашливание.
- Натан! - возгласил Ронни, и Джонатана поморщился. Он никак не мог понять, почему этот энтузиаст коллективизма считает обязательным обращение к каждому исключительно по имени.
- Да, Гороновски?
- Ну Натан, к чему этот официоз? Мы тут все одна команда, одна большая дружная семья, и ты запросто можешь звать меня Ронни.
- Не могу, - пробормотал Джонатан и вопросительно уставился на собеседника. Кто-то другой под его взглядом попятился бы, но Гороновски был непробиваем.
- Обеденный перерыв начался десять минут назад. Если мы сейчас спустимся в кафетерий, мы как раз успеем.
- Я не хочу есть.
- Ты не должен так обижать собственный организм, - затараторил Гороновски. - К тому же совместный прием пищи способствует созданию дружеских связей, а это в свою очередь...
Джонатан покосился на откровенно усмехающихся в сторонке остальных претендентов на ритуал единения, вздохнул и поднялся. Может быть, если он согласится хоть раз, Ронни успокоится и наконец-то отстанет от него.
- Хорошо, идем, - кивнул он, и ловким движением проскользнул мимо собиравшегося похлопать его по плечу Ронни. Где бы взять терпения, чтобы пережить этот обед?
Под жизнерадостную болтовню Гороновски они спустились на ресторанный этаж, в огромный зал, разделенный колоннами на зоны для высшего менеджмента, для обычных офисных мышек, и для обслуживающего персонала. Зоны никак не были обозначены, и общее открытое пространство призвано было создавать видимость того, что все работники перемешиваются и едят вместе. Однако легко было заметить, что никому из присутствующих даже не приходило в голову занять столик не в своей части зала. Причем попадания в «рабочую» зону офисные работники избегали не менее, но и не более старательно, чем покушения на стол начальства. Джонатан молча усмехнулся. И эти люди считают, что так уж сильно отличаются от подчеркнуто-сословного общества Просперы?
Ронни потянул Джонатана к свободному столику недалеко от центрального лифта и принялся нахваливать здешнюю еду. Джонатан все так же молча ткнул в пару пунктов меню, отправил заказ и вдруг почувствовал, что действительно голоден. Не то чтобы он не умел заботиться о себе сам, но учитывая, что до последнего времени большинство его приемов пищи так или иначе регламентировались и зависели от других — от привычек его Семейного дома, от традиционного расписания Дворца Избранного, а в доме Мейерсов обычно от планов Корнелии — не удивительно, что оказавшись совершенно самостоятельным, он склонен был просто забывать о пище.
Еда оказалась и впрямь приличной, к тому же необходимость жевать изрядно уменьшила поток слов со стороны Гороновски. Джонатан уже начал надеяться, что так пройдет весь обед, как вдруг его собеседник выпучил глаза и, давясь, зашептал что-то восторженное. Когда он, наконец, справился с избытком еды и чувств, Джонатан и сам уже увидел стайку высших управленцев, директоров и замов, как утята за уткой следующих за притягивающей взгляды фигурой в темно-красном костюме.
- Госпожа Морган так редко сюда спускается! Сам понимаешь, обычно она обедает в узком кругу. Это определенно добрый знак, Натан, тебе так повезло!
Да уж повезло, думал Джонатан, не опуская взгляда и очень старательно не втягивая голову в плечи. Впрочем, процессия уже проследовала мимо, скрывшись за колоннами. Да и вряд ли Лукреция Морган имела привычку разглядывать своих многочисленных подчиненных за едой. Остаток обеда промелькнул быстро. Распрощавшись со все еще жующим Гороновски, Джон поспешил к лифту. Дверь уже распахнулась перед ним, когда сзади его настиг удивленный оклик:
- Джонатан?!
Медленный вдох и определенное усилие воли позволили ему не вздрогнуть и не повернуться слишком быстро. А так же изобразить приличествующие случаю улыбку и поклон.
- Добрый день, госпожа Морган.
Она чуть нахмурила безупречной формы брови, и Джонатан почти увидел, как в ее голове мгновенно строятся логические цепочки.
- Я слышала, что вы сменили… область деятельности, но не знала, на что именно.
- На должность экономиста в вашем отделе планирования.
- Экономиста? - на этот раз брови взлетели вверх, но лишь на мгновение. Взгляд ее метнулся в сторону, оценивая количество зрителей, снова вернулся к лицу Джонатана. - Я изучу это решение. Будьте готовы в ближайшее время предоставить мне отчет о проделанной вами работе.
Коротко кивнув, она проследовала дальше. За ней потянулась свита. Скользнули навстречу друг другу двери лифта, чуть слышно засвистел скоростной подъемный механизм, и Джонатан наконец выдохнул. И тут же чуть не подпрыгнул, когда на его плечо приземлилась с радостным хлопком ладонь Ронни.
- Натан, тебе и впрямь повезло. Личный отчет у госпожи директора, это может быть знаком близкого повышения. Глядишь, скоро ты будешь мною командовать, а , Натан? Кто бы мог подумать! Вот почему ты такой молчаливый, не хотел демонстрировать знакомства в высших кругах, да? Я тебя не осуждаю. Натан, каждый борется за свое место под солнцем, и к тому же мы все работаем на одно общее дело. Я буду рад оказаться под твоим руководством! Просто счастлив!
Джонатан мрачно покачал головой и нажал кнопку возврата лифта. Этот идиот теперь разболтает всему отделу свои домыслы, так что об идее не привлекать к себе внимания можно в любом случае забыть.
Но где-то в глубине души уже затеплился огонек интереса. Возможно, в этой его новой жизни все же может быть хоть что-то помимо беспросветной тоски рутины.

---

ЮТуб радостно предлагает мне видео с заголовком "5 ошибок, которые мешают тебе стать хорошим пианистом". Ха. Я даже знаю первые две ошибки:
1. Я никогда не училась играть на пианино.
2. У меня никогда не было пианино


Хотя, справедливости ради, я прекрасно помню, как часы проводила за пианино, когда меня брали с собой в гости в дома, где инструмент был. Пыталась что-то сыграть по нотам для первго класса музыкальной школы. Но единственное, что я играю - и отлично играю! - это Собачий вальс . Зато в две руки!

---

Дела Семейные, глава 2.3

В которой мы заглянем обратно на Просперу.

Глава 2.3
Теплый вечер окутал кварталы столицы Просперы нежной сиреневой дымкой, сквозь которую сияли первые зажегшиеся фонари. Из распахнутых окон во многих местах доносились не сдерживаемые силовыми экранами звуки музыки. Вечер субботы был излюбленным временем для организации вечеринок, приемов, обедов, суаре, гала и прочих форм коллективного времяпровождения.
Корнелия откинулась в кресле и закрыла глаза, позволяя умелым рукам Аниты превращать ее лицо и волосы в произведение искусства. Обычно Кора легко сама управлялась с прической и макияжем, но порой мероприятие требовало особого внимания, и для этих случаев у них с матерью была Анита.
Мероприятием, требовавшим такого внимания, был бал в честь дня рождения леди Арден. Мать утверждала, что Корнелия выглядит усталой после поездки по флотилиям — с чем Кора была полностью согласна — и что ей просто необходимо встряхнуться и развеяться, и бал для этого подходит как нельзя лучше. Вот с этим Кора согласиться не могла. Больше всего ей хотелось запереться в своей комнате и хорошенько выплакаться. Но сделать это, не привлекая внимания и не вызывая вопросов, было практически невозможно. Может быть... может быть она попросит Эдди пригласить ее на несколько дней в летнюю резиденцию Фаберов — небольшой дом в отрогах Синих гор. Там до нее никому не будет дела. Эдди ей не откажет, а может даже предоставит собственное плечо и не будет задавать лишних вопросов, позволяя ей самой решать, чем делиться. Посторонним трудно в это поверить, но что Эдди на самом деле отлично умел, так это молчать и слушать. Пожалуй, так она и сделает. Но сначала нужно пережить сегодняшний бал, иначе мать от нее не отстанет.
Анита отступила на шаг, с довольным видом любуясь творением рук своих, и Кора наконец взглянула в зеркало. Оттуда на нее уставился некто ухоженный и утонченный в серебристо-розовом платье, некто с поблескивающими в волосах звездами кристаллов, с вежливой улыбкой на искусно подчеркнутых губах и с плохо скрываемой тоской во взгляде безупречно подведенных глаз. Нет, так не пойдет. Соберись же... вот... чуть лучше... теперь и глаза выражают сдержанное внимание. Теперь можно идти, поданный к парадном входу кар давно уже ждет их с матерью.
Бал оказался именно таким, как Кора представляла. Каким были сотни до него и будут сотни после. Мысли о ждущем ее беспросветном будущем преследовали Кору и здесь, тем более что мать, похоже, решила добиться, чтобы Кора так или иначе встретилась с каждым неженатым лордом в зале — и даже с парой не очень пожилых вдовцов.
Леди Мейерс спокойно приняла сообщение дочери о том, что Джонатан подал просьбу о разрешении на эмиграцию и Кора ее одобрила. Они обе отлично знали, что формально подобные решения может принимать только действующий Глава Семьи, а не исполняющий его обязанности, что Коре пришлось прибегнуть к некоторым нестандартным ходам, чтобы все выглядело законно, но обе предпочли этот факт проигнорировать. Похоже леди Мейерс была просто рада тому, что дочь избавилась от компрометирующего её секретаря, и надеялась, что теперь Корнелия образумится и двинется по предначертанному ей пути — знакомства, сватовство, замужество в хорошую Семью. Кора понимала, что ей придется не только смириться с этими планами, но и рано или поздно им подчиниться. Но она не находила в себе сил хотя бы изобразить радость и энтузиазм по этому поводу.
В поле зрения появилась мать под руку с каким-то лордом, очередным кандидатом на знакомство-танец-замужество, и взгляд Коры заметался по залу в поисках хоть какого-то укрытия. В этот момент перед ней возник бокал золотистого вина в протянутой мужской руке, и знакомый вкрадчивый голос над ухом произнес:
- Надеюсь, ты ищешь меня, о прекрасная?
- Эдди! - с облегчением выдохнула Кора, поворачиваясь лицом к другу (и заодно спиной к приближающейся угрозе). - Скорее, прикрой меня, чтобы мама не заметила.
- И ты тоже здравствуй, - картинно надул губы друг, не забыв при этом подхватить Кору за талию и, ловко маневрируя, передвинуть ее в тень декоративной пальмеры, украшавшей угол залы. Широкие резные листья и еще более широкая спина Эдди полностью укрыли Кору от взглядов окружающих. - Не боишься испортить репутацию, прячась со мной в укромном уголке?
- Может, именно это мне и надо — испорченная репутация. Может хоть она отпугнет этих озабоченных зануд.
- Генерал Ханна Мейерс снова вышла на тропу матримониальной войны?
- Ты даже не представляешь, Эдди! У меня уже лицо болит от насильственных вежливых улыбок, а уши — от того снисходительного бреда, что приходится выслушивать. Но она откуда-то добывает все новых и новых кавалеров. Мне меньше всего хочется сейчас изображать радость.
Эдди понимающе кивнул:
- Я слышал, бывший Избранный покинул пределы пространства Просперы. Ты отпустила его, детка, так ведь?
Кора вздохнула, сражаясь со сжавшимся вдруг горлом:
- Только не сейчас, Эдди. Я... я не могу об этом сейчас.
Он снова кивнул и взял ее за руку.
- Ты ведь знаешь, что всегда можешь поговорить со мной, верно? Когда захочешь и о чем захочешь.
- Спасибо, - Кора устало прислонилась лбом к плечу друга. Но тут же спохватилась: - Постой-ка! Откуда ты обо всем узнал? Кроме меня, мамы и еще нескольких человек внутри Семьи никто не знает, где Джонатан.
- У меня есть свои источники, - уклончиво ответил Эдди.
- Эдвард Алоизиус Август Фабер! У тебя что, шпионы в моем доме? В моей Семье?!
- Тише, тише... Нет, конечно же у меня нет шпионов в твоем доме. Хотя ты должна прекрасно знать, что межсемейный шпионаж — дело обычное и естественное.
- Знаю, конечно. Отец еще в двенадцать лет рассказал мне, при ком из слуг лучше не говорить о важных делах, а при ком из дядюшек — только о том, что мы заранее обсудили. Но я думала... мы ведь доверяем друг другу, верно, Эдди? Я и так скажу тебе все что ты хочешь знать.
- Я тоже это знаю, крошка.
- Тогда как?
- Ты забываешь, что любой человек, покидающий Просперу, попадает в поле зрения межпланетных служб — иммиграционных, экономических, безопасности...
- И что? Ты хочешь сказать... ты следишь вообще за всеми, кто вылетает за пределы Просперы? Но это значит... значит, у тебя есть доступ к служебным инфосистемам. И не обычный доступ... а к закрытым базам... так?
Эдди лишь загадочно улыбнулся.
- Но как? Для этого же нужны огромные ресурсы!
- Или очень хорошие специалисты.
- У тебя есть инфо-хакеры? Стоп... ну да... как глупо, как же я раньше не догадалась. У тебя же и к серверам Совета Семей есть доступ, так?
- Эй, я не могу это подтвердить, это было бы государственным преступлением!
- Конечно, Эдди. Это просто моя фантазия разыгралась. Ха... ну надо же! - Кора не могла поверить, что ей раньше не приходило в голову задуматься о том, откуда Эдди берет все эти новости о тайных переговорах, закрытых заседаниях и внутренних решениях Совета. - А твой отец знает?
- Он знает, что у меня свои ресурсы, и никогда не спрашивает, откуда я знаю некоторые вещи, особенно если это все — на благо Семьи.
Кора только покачала головой.
- Ты слишком задумчива для бала, - усмехнулся Эдди. - Идем, я заставлю тебя забыть обо всех проблемах и загадках.
Он потянул ее в сторону танцующих пар, и Кора покорно пошла за ним. Она по опыту знала, что танцует Эдди божественно, что его партнерши и впрямь забывают обо всем в его руках. Кора поймала себя на том, как двусмысленно это прозвучало даже в ее мыслях, улыбнулась, потому что это было правдой во всех смыслах, и позволила себе на время хотя бы одного танца не думать ни о чем, кроме музыки и уверенных мужских рук. Если закрыть глаза, можно представить, что это руки... нет, стоп, не думать, помнишь? Не думать ни о чем.
Конечно, прятаться от матери весь вечер Кора не могла. Но теплая поддержка Эдди и обещание тихого отдыха в его летнем домике существенно улучшили ее настроение и позволили встретить следующего потенциального кавалера ослепительной и почти искренней улыбкой. Хорошо все-таки, что люди не умеют читать мысли.
* * *
О собственной легкомысленной улыбке Кора пожалела уже на следующее утро, когда за поздним завтраком мать сообщила ей об ожидаемом сегодня визите лорда Оскара Велдена.
- С какой стати он приедет к нам? - невежливо поинтересовалась Корнелия.
- Я взяла на себя смелость самой пригласить его. От тебя ведь такого шага не дождешься, - поджала губы мать. - Мне показалось вчера, что ты была более благосклонна к нему, чем к остальным представленным. И говоря «благосклонна», я имею ввиду, что ты хотя бы улыбнулась ему. В самом деле, Корнелия, с остальными молодыми людьми ты вела себя просто отвратительно! Где твое воспитание? Ты могла бы хотя бы изображать внимание, когда с тобой разговаривают. Элементарные правила приличия...
- Приличия? Да только правила приличия удержали меня от того, чтобы перевернуть цветочные вазы на головы парочке этих так называемых кавалеров! Мама, разве ты не слышала их? Пустые, занудные, скучные — это еще ладно... Но их снисходительность! «Ах, леди Корнелия, просто удивительно, как в такой прелестной головке находится место для таких скучных забот. Уверяю вас, моей супруге никогда не придется утруждать себя подобными мыслями.» «Ах, леди Корнелия, я уверен, вы не можете дождаться, когда подрастет ваш брат, вам должно быть так тяжело нести на себе бремя мужских дел». Грррр! - Корнелия кипела от возмущения, вспоминая эти взгляды, эти ухмылки, этот тон. - По крайней мере этот твой Оскар не сильно кривился, когда я упомянула Совет Семей. Он даже — о чудо из чудес! — сам поинтересовался моим мнением об инвестициях его Семьи.
- Вот видишь, - как ни в чем ни бывало подхватила леди Мейерс. - Значит, тебе будет не так уж сложно поговорить с ним сегодня, милая.
Кора только тяжело вздохнула.
- Кстати о решениях, - вмешался вдруг молчавший до сих пор Кас. - Тебе не кажется, что меня пора поближе познакомить с делами Семьи? Семьи, Главой которой я скоро стану.
- Но тебе еще только пятнадцать, - удивилась Кора.
- Вот именно. Уже через четыре месяца я получу совещательный голос. Еще через пару лет вообще все будет в моих руках. Я хочу к тому моменту знать, что делаю. Два с лишним года — как раз достаточно, чтобы все изучить.
- Не уверена..., - начала было Кора, но Кас оборвал ее:
- А сколько отец готовил тебя?
- Это другое дело,- вздрогнула она. - У него не было выбора.
- Я знаю, - Кас чуть понизил голос. - Но все-таки, сколько времени отец тебя готовил?
- Почти… четыре года.
Корнелия задумалась — неужели так долго? Да.. хотя порой ей казалось, что отца нет рядом бесконечно давно, умер он всего три года назад. Университет она закончила пять лет назад. А за два года до того отец вдруг стал настойчиво приглашать ее на все совещания, переговоры и деловые встречи. Кора была удивлена. Конечно, ее специальностью была экономика (и, надо заметить, она был одной из всего пяти девушек на своем курсе, и единственной леди). И конечно, по окончании университета она собиралась работать на благо Семьи — она не хотела быть исключительно декоративно-домашним растением, типичной традиционной леди Просперы. Но все же настолько прямое и быстрое погружение в вопросы живого бизнеса было весьма необычным и неожиданным. Такой подготовки мог ожидать старший наследник, будущий Глава Семьи, Кора же чувствовала себя немного не на своем месте. Но лорд Мейерс стойко игнорировал удивленные взгляды партнеров, сомнение подчиненных и прямые возражения жены. Гораздо позже Кора поняла, что отец, должно быть, давно узнал о своей болезни и понял, что не успеет передать свой опыт сыну. В тот же момент она просто была рада возможности отвлечься от практически несуществующей личной жизни, от скуки светского долга, была горда отцовским доверием и радовалась, что хоть кто-то принимает ее всерьез.
Но хватит о грустном. Корнелия заставила себя улыбнуться выжидающе уставившемуся на нее Касперу.
- Хорошо. Ты прав, пора тебе познакомиться поближе с делами Семьи.
- Но школа! - начала было мать.
- После школы. Слышишь, Кас? Ты можешь присутствовать на сегодняшнем совещании с финансовым отделом, а после я отвечу на твои вопросы, если ты что-то не поймешь. Но мы будем заниматься этим только после твоих занятий, и если вдруг твои оценки станут хуже — можешь распрощаться с этой идеей.
- Я что, маленький? - демонстративно закатил глаза Кас. - Все будет нормально!

---

Дела Семейные, глава 2.2

В которой мы узнаем, о чем говорят мужчины
Глава 2.2
Джонатан проводил долгим взглядом нового знакомого, чуть покачивающегося под грузом выпитого, и задумался. Он честно не знал, как относиться к этому знакомству. Разум призывал к осторожности — слишком много недомолвок было в речах этого с виду прямолинейного и открытого человека. С другой стороны, если Джонатан правильно понял намеки, перед ним был бывший безопасник, а такие ребята по определению не бывают открытыми, скрытность и подозрительность у них в крови. Профессиональная деформация, так сказать. Так же как и у... как и у Избранного с Просперы, например?
Джонатан чуть заметно улыбнулся и признался себе, что Льюис ему понравился, просто понравился. Несдержанностью в высказывании своего мнения, грубоватым юмором, ясно читаемой тоской по работе, которую он определенно любил и в которой, скорее всего, был весьма хорош.
А возможно дело было совсем в другом. Джонатан ясно осознавал, что оказался в абсолютном одиночестве. Ни дома, ни семьи, ни друзей. Ни прошлого, ни будущего. Один посреди огромной Вселенной. Поздней ночью, когда слабеет воля и поднимают голову скрытые страхи, ему снилось, что он затерян в космосе, в бесконечной пустоте, и холод межзвездного вакуума пронизывает его насквозь. Он просыпался с судорожным вдохом, с выскакивающим из груди сердцем, отчитывал себя за излишнюю впечатлительность, потом поворачивался на другой бок и старался вспомнить тепло рук Коры, запах ее волос, нежность губ. Холод отступал, его место занимала боль, но это было привычней. С этим он умел жить.
Понятно, что в таком состоянии велик соблазн ухватиться за первую же протянутую руку, показавшуюся дружеской. Но и отказываться от этой руки из-за неясных опасений тоже было бы глупо.
«Поживем — увидим», решил Джонатан и решительно направился в свой дешевый тесный номер. Завтра очередное собеседование, нужно быть в форме. «При всем аристократическом параде», улыбнулся он, вспомнив оценку Льюиса. Несмотря на скепсис нового знакомого, пожалуй, стоило рискнуть с корпорацией «Морган, Морган и Cо».
Забавно, он не сразу и понял, что это та самая корпорация, точнее — что это та самая Лукреция Морган. А ведь было время, они были знакомы, и даже весьма близко. Сколько... да уж года четыре назад, когда галактическая экономика наткнулась на очередной ухаб на пути развития, корпорации «Морган, Морган и Cо» понадобилось незапланированное вливание средств. Учитывая, что в тот момент деньги были нужны многим, для получения кредита требовалось весьма надежное поручительство. И мало что могло быть надежнее, чем поручительство банковских Cемей Просперы.
Лукреция Морган не побоялась продемонстрировать важность для нее потенциального поручительства, лично прибыв для участия в переговорах. Джонатан не мог отделаться от мысли, что в этом, возможно, была её ошибка. Банковские Семьи отличались особой консервативностью даже среди других Старших Семей, и красивая, дерзкая, напористая женщина во главе Корпорации, да к тому же вдвое моложе любого из Глав трех Семей, вовсе не соответствовала их представлениям о надежности. Ее привычный образ ведения дел, её уверенность, даже её яркая внешность — все это было им странно, непривычно и неприятно.
Джонатан познакомился с Лукрецией на официальном приеме в ее честь, и ему-то как раз сразу понравилась эта женщина, именно благодаря ее уверенности и независимости. Поэтому он позаботился о том, чтобы у них была возможность увидеться еще раз. И еще. Совместный обед, поездка в знаменитый Ботанический сад Просперы, прогулка по столичному парку. Они быстро обнаружили много общего во взглядах на экономику, политику и пути межпланетного сотрудничества. Джонатан не раз выслушивал жалобы Лукреции на замшелых стариков-банкиров, не воспринимающих ее всерьез, на их устаревшие взгляды, на осторожность и медлительность. В ответ он мог предложить ей лишь сочувствие и моральную поддержку — финансовая политика Семей была их внутренним делом, и слово Избранного здесь ничего не значило.
Когда переговоры все-таки зашли в тупик, и госпоже Морган было прямо отказано в предоставлении гарантий, он попытался сгладить удар, пригласив ее на частный ужин. Осушив предложенный Джонатаном бокал местного вина, но ничуть от этого не успокоившись, она предрекла, что консерватизм и излишняя разборчивость руководителей Старших Семей в выборе партнеров их погубят, что не пройдет и нескольких лет и она еще станцует на их останках, раздавленных неудержимым ходом прогресса. Джонатан разделял ее возмущение, однако надеялся, что обойдется без подобных показательных катастроф — крушение ведущих банков Просперы повлекло бы за собой крушение всей планетарной экономики. Впрочем, Лукреции не было нужды вникать в эти детали , и он оставил свои соображения при себе, предпочтя перевести разговор на более приятные темы.
Джонатан с улыбкой подумал, что, пожалуй, не стоит на завтрашнем собеседовании упоминать о близком знакомстве с главой корпорации. Он ни в коем случае не собирался использовать это знакомство как инструмент. Может, Лукреция и не отказала бы ему в помощи, но что-то — скорее всего гордость — мешало ему так поступить. Он сейчас вообще предпочел бы не встречаться с теми, кто знал его в прошлой жизни. Не потому, что стыдился изменения своего положения и поступков, его вызвавших... Но у инопланетников, не знавших культуры Просперы изнутри, подобный поворот наверняка вызвал бы непонимание, а то и жалость. Вот чего-чего, а жалости Джонатан точно не хотел.
Вздохнув, он подтвердил заявку на собеседование в офисе корпорации «Морган, Морган и Cо» и попытался выбросить мысли о нем из головы. Что толку тратить силы на сомнения, силы понадобятся ему завтра.
Собеседование прошло на удивление без приключений. Говоривший с ним работник отдела кадров, судя по всему, успел глянуть в Инфосети статью о Проспере и ее политическом устройстве, поэтому послужной список Джонатана обсуждать не стал, а сразу перешел к выявлению его знаний, навыков и умений, которые могут пригодиться Корпорации.
А еще через пару дней старенькой комм в его номере звякнул, сообщая о полученном сообщении. Открыв текст с логотипом «Морган, Морган и Cо» Джонатан с удивлением обнаружил, что ему предлагается место экономиста в отделе планирования. Конечно, должность была самая рядовая, и с весьма скромным окладом. Но этого было достаточно, чтобы оплатить ему жилье на планете, не позволить голодать, а главное — работники Корпорации автоматически получали гражданство Олимпии, а значит Джонатан сможет получить абсолютно легальный новый идентификационный чип. Конечно, у него был прощальный подарок Коры. Кто знает, какими путями она умудрилась его раздобыть. Но именно потому, что он этого не знал, он предпочитал не пользоваться им, опасаясь случайно подставить девушку.
Итак, решено. Джонатан быстро отправил письмо с согласием на предложенную должность, забронировал билет на ближайший рейс до Олимпии — на следующее утро. У него оставался последний вечер на станции. Как провести его? Подумав, Джонатан откопал в комме контакты Льюиса. В конце концов, бывший безопасник был единственным тут, с кем Джонатан разговаривал дольше пары минут. Почему бы и не продолжить общение?
Льюис ответил быстро и кратко: название бара и точное время встречи. Джонатан усмехнулся — ну точно, профдеформация — и вышел из номера.
Этот бар отличался от того, где они познакомились лишь чуть более низким уровнем шума и высоким — задымленности, причем в дыме легко улавливались запахи не только табака и его аналогов. Но Льюис утверждал, что напитки тут приличнее, а он выглядел как человек, успевший проинспектировать все заведения на станции, и мог считаться экспертом. Вслух этого Джонатан, понятно, не сказал, наоборот — улыбнулся и заявил:
- Ну, тогда я угощаю.
- Нашел, значит, работу? - кивнул Льюис. - Ну что — заказывай и рассказывай.
Так Джонатан и сделал. А потом заказал еще. И еще. Напитки тут оказались и впрямь приличнее, алкоголь в сочетании с азартом ожидания нового развязывал языки, и разговор плавно тек по совершенно непредсказуемому руслу.
* * *
- Женщины, - глубокомысленно заявил Льюис, - это лишнее усложнение и без того запутанной реальности. Они склонны уничтожать логику и порядок в радиусе светового года вокруг себя. Нет, я предпочитаю обходиться без них.
- Вообще? - улыбка собеседника была недоверчивой.
- Нет, я все-таки живой человек, - согласился Льюис. - И довольно консервативен во вкусах. Но! Ничего дольше одной ночи. Этого вполне достаточно, чтобы получить взаимное удовольствие и не успеть ничего испортить. Самый лучший вариант, поверь мне.
- Не скажи. Одной ночи может быть достаточно для тела... да и то не факт, - глаза Натана затуманились... прошла пара минут, прежде чем он тряхнул головой и сфокусировал взгляд на собеседнике. - Но есть же что-то и помимо тела.
- Для головы есть коллеги и работа, - отмахнулся Льюис.
- А для души?
- А души не существует. Все эти, - он помахал в воздухе стаканом, - эмоции, чувства, любовь, ревность... Не стоят они того.
- Откуда тебе знать, если ты боишься даже пробовать?
- Боюсь? - возмутился Льюис. - Ха!
Он сам не очень понял, что имел ввиду под этим «Ха», и понадобилось осушить стакан до дна, чтобы проглотить обвинение и сформулировать ответ. После чего он просто сообщил:
- Я пробовал.
- Что пробовал?
- Вот это вот все. Любовь, страсть, нежные чувства, грандиозные планы. Чем больше вкладываешься, тем больше в результате теряешь. Спроси адвокатов по разводам. Могу дать контакты одного такого... сволочь редкостная.
- Ты был женат? - брови Натана недоверчиво приподнялись.
- Давно, еще во времена учебы. Я рассматриваю этот опыт как часть обучения. С тех пор я достаточно поумнел, чтобы заключать исключительно деловые контракты. Работа — вот самая лучшая женщина. И самая честная страсть. Она займет все твое время, все твои силы и все твои мысли, выжмет тебя досуха и подарит ощущения лучше любого секса.
- Вот теперь ты точно пьян, - засмеялся Натан. - Ты заговорил как романтик.
Но Льюис его не слушал, его несло.
- Работа будет с тобой и ночью, и днем, она не будет ждать подарков, только всего тебя, целиком... и ты будешь считать, что вы вместе навсегда. Пока какой-нибудь нечистый на руку засранец, к которому ты подобрался слишком близко, не дернет за чертовы ниточки, ведущие наверх, и ты не окажешься вдруг на улице. «Сокращение штатов», - Льюис грязно выругался и потянулся за стаканом, но Натан решительно отодвинул его прочь.
- Все, хватит на сегодня, иначе нас отсюда вышвырнут.
- Здесь видали и не такое. Тут полно народа, у которого есть причины заливать проблемы алкоголем.
- И все же хватит. Мне пора, у меня завтра ранний рейс. Ты и сам скажешь мне спасибо... Когда проспишься, конечно.
- Не скажу, - пробормотал Льюис, все же поднимаясь из-за столика. - Ты же завтра свалишь вниз, на планету. И если тебе повезет, здесь больше не окажешься.
- Ничего-ничего, мы еще встретимся там внизу. Я еще приду в твое детективное агентство наниматься секретарем, - бормотал Натан, придерживая его за плечо. Он даже зачем-то довел Льюиса до дверей его номера и, прощаясь, тихо сказал:
- Мне жаль, что ты лишился всего. Мне правда жаль.
И Льюису подумалось, что этот парень правда понимает, каково это.
А потом он добрёл до кровати, рухнул на нее не раздеваясь и вырубился, словно стандартный двигатель во время прыжка.

---

Дела Семейные, глава 2.1

В которой действие наконец-то перемещается на другую планету. Ну или еще не планету)

Глава 2.1
Синтепластовое сидение в очередной раз жалобно скрипнуло под весом переместившегося тела. Не потому, что тело было таким массивным, просто сидение было дешевым и видавшим виды, как и все в этом баре, начиная с облезлых панелей на потолке, включая синтетическое пойло в стаканах и заканчивая посетителями, это пойло употребляющими. «Да, парень, ты докатился», - в который уж раз мрачно констатировал Грег Льюис и отработанным движением вылил неопределенного цвета жидкость прямо в горло, чтобы не успеть почувствовать ее вкуса. В конце концов, не ради вкуса он ее пил. Хотя того, кто посмел именовать эту отраву бурбоном, пожалуй, стоило бы сослать навечно на какую-нибудь аграрную планетку.
Разлившееся по пищеводу жжение ничем не улучшило настроения, но Льюис упрямо стукнул стаканом по стойке, сигналя бармену. Скользкого вида тип мгновенно наполнил стакан снова. Льюис поморщился и философски вопросил Вселенную:
- Какого хрена я тут делаю?
- Убиваете свой желудок, судя по всему, - ответила Вселенная глуховатым голосом с раздражающе-правильным произношением. Льюис удивленно повернул голову, и сидящий рядом парень, очевидно, что-то увидел в его взгляде, потому что тут же поднял руки в универсальном жесте мирных намерений: - И имеете на это полное право.
Уж кто бы говорил — Льюис отлично видел, что в стакане парня покачивается что-то не менее ядовитое. Собрат по несчастью, значит. Впрочем, кто ж еще заходит в «Счастливчика Билла», самое сомнительное питейное заведение на этой чертовой станции, полной чертовых неудачников, ищущих чертову работу в сотнях чертовых HR-представительств сотен чертовых компаний и корпораций.
Льюис снова перевел взгляд со стакана на его хозяина. В придачу к аристократическому произношению у парня имелись: профиль, что со старых времен принято именовать римским, взлохмаченные черные волосы, руки, не привыкшие к физическому труду, и костюм, вполне подошедший бы менеджеру среднего звена, лишь слегка расстегнутый у шеи. Да, вид не самый обычный для этого места. А вот осанка, напряженно сгорбленные плечи, мрачный взгляд, устремленный то ли в стакан, то ли вглубь себя — это все было вполне уместно и знакомо, стоило оглянуться по сторонам или, чего уж там, просто посмотреть в зеркало. Еще один бедолага, недавно лишившийся всего, чем жил.
Льюис внезапно почувствовал странное родство с соседом. А может просто количество алкоголя в его крови достигло того уровня, при котором возникает навязчивое желание выплеснуть накипевшее. И пошли они к чертям, все профессиональные привычки.
- Мой желудок, - заявил он, чуть поворачиваясь к соседу вместе с сидением, - переживал и не такое. Зато эта гадость отлично смывает послевкусие от общения с тупыми HR-роботами и еще более тупой болтовни, которую они тут называют собеседованием. Ха! Половина этих агентов озабочена не столько поисками новых работников, сколько тем, как бы получше продемонстрировать кандидатам, что они — дерьмо у них под ногами.
Сосед понимающе кивнул:
- Которое по счету?
- Двадцать седьмое интервью, - сообщил Льюис, и горький вкус цифры немедленно потребовал запить его.
- Значит у меня еще все впереди, - пробормотал парень, мрачно последовав его примеру.
- Угу. Могу поспорить, тебя они макают с еще большим удовольствием. Их маленькие болезненные эго просто раздуваются от возможности пнуть бывшего аристократа.
Будь Льюис чуть менее наблюдателен или чуть более пьян, он запросто пропустил бы, как чуть заметно дрогнуло лицо собеседника. Но голос был спокойным:
- Никогда не был аристократом.
- Да брось ты, парень. С таким-то произношением и костюмом из сплошь натуральных материалов на тебе вот такенными буквами написано классическое образование и богатенькие родители.
Парень пожал плечами.
- На дальних планетах это может быть напротив признаком бедности.
Врет. То есть не врет в лоб, но увиливает. Зачем, интересно? Запомним, но пока пусть думает что я поверил.
- Ну уж с образованием-то я угадал?
- Тут мало кто верит в образование, полученное вне центральных планет.
- Ну, это смотря где именно, - протянул Льюис, задумчиво прищурившись.
Собеседник долго молчал, и когда Льюис уже почти решил, что тот пропустил его реплику мимо ушей, вдруг резко допил стакан и выдохнул:
- Проспера.
- Проспера? - оторопел Льюис. - Эти безумные семейные ребята?
- Не понимаю, - поднял голову парень. - Сотни планет за сотни лет... сотни раз люди столкнулись с трудностями и тяготами колонизации, и справлялись с ними каждый раз по своему. На Редре до сих пор существуют остатки военного коммунизма. На Талите жителям пришлось вернуться к первобытной общине, чтобы выжить. Всего в двух прыжках отсюда три системы живут и процветают под управлением Живого Бога-Императора, искренне веря в Его Возрождающееся Величество. Но почему-то вся галактика считает самым странным способом выжить обращение к силе семьи.

«Эк его зацепило», хмыкнул про себя Льюис, но вслух лишь задумчиво произнес:
- По мне, так дело не в семье, а в вашей секретности. На Редре рады каждому, лишь бы вносил свой вклад в общее дело. Поклонники Бога-Императора проповедуют по всем населенным планетам, и ты всегда можешь слетать и увидеть Его Величество на ежедневной церемонии. Талита, при всей первобытности общественного устройства, зарабатывает миллионы кредитов на туристах... особенно в Праздник Урожая, чудное время, говорят... Короче — это все экзотика, но доступная и открытая. И только вы упорно прячетесь за стенами своих семейных домов. Ваш Совет Семей готов поделиться своими деньгами — за процент, конечно — но не своими тайнами. Туризма как такового у вас нет, эмиграции нет, и встретить жителя Просперы за ее пределами почти невозможно. А неизвестность, парень, вызывает опасение. И радуйся еще, что оно выражается в насмешках, а не в агрессии.
Парень устало опустил плечи:
- Может Вы и правы.
- Еще бы я не был прав. Но вообще-то, это стоит отметить. Первый раз в жизни вижу проспери... короче, кого-то с Просперы. - Льюис махнул бармену, заказал напитки для обоих, и протянул собеседнику руку: - Льюис. Грег Льюис. Коренной олимпиец.
Парень помедлил немного и все же пожал протянутую руку. Его пальцы были сухими и сильными.
- Джонатан Т... Мейерс.
Его запинку Льюис тоже отложил в памяти для дальнейшего изучения, а пока что поднял стакан и провозгласил:
- За знакомство, Джо.
- Лучше Натан, - резко поправил парень.
Льюис выпил, кинул в рот горсть пересоленых белковых гранул, что сходили тут за закуску, пожевал и произнес:
- А знаешь... Мне доводилось слышать, что большие шишки считают, будто классическое образование, полученное на старых планетах вдалеке от Центра, даже лучше местного. Что-то там про сохранение традиций качества. И Проспера упоминалась среди таких счастливчиков.
Натан недоверчиво покачал головой, но Льюис продолжил:
- Тебе стоит сунуться в одну из больших транспланетных корпораций, они любят такие штучки.
- Больших? Например, таких, как «Морган, Морган и Cо»? - сосед кивнул на один из голоэкранов, где как раз крутился рекламный ролик упомянутой корпорации. Госпожа Лукреция Морган, бессменный президент и владелец собственной персоной, стерва хладнокровная, что-то вещала с обманчиво приветливой улыбкой. Льюис не смог сдержать гримасы, и собеседник немедленно это заметил. - Дурной опыт?
- Не лучшие три месяца моей жизни. И определенно самая короткая запись в моем послужном списке.
«И единственная гражданская», добавил он про себя, но думать об этом было слишком горько.
- То есть, не рекомендуете?
- Кончай говорить мне «вы». А рекомендации... У нас слишком разные области деятельности, возможно, тебя это и не касается. Я же, можно сказать, не вписался в коллектив.
- Такой жизнерадостный парень и не вписался? - поднял брови собеседник.
Льюис сначала просто уставился на него... а потом расхохотался. Этот тип начинал ему нравиться.
- Ну да, ты меня раскусил. Слишком я веселый для них.
- А если серьезно? Все так плохо?
- Да не обязательно... если не попадешь в положение, когда пачка заносчивых высоколобых молокососов пытается указывать тебе, как делать то, на что ты потратил всю жизнь, и о чем они толком представления не имеют. Но вот если ты можешь предъявить резюме в котором есть работа в финансовой сфере… или хотя бы в IT... о, это они уважают. Сойдешь за своего.
Льюис внимательно следил за реакцией собеседника. Попал, точно. Только что ж он морщится так при упоминании этой работы? Определенно надо покопать глубже. Может, старые связи поднять? Собеседник тем временем резко кивнул, словно прогоняя прочь какую-то неприятную мысль, и на этот раз первым потянулся за стаканом.
- Предлагаю выпить. За..., - он непонятно усмехнулся. - За перспективы.
Льюис поддержал тост и сосредоточился на том, чтобы вытянуть из этого парня максимум информации. Зачем, он и сам толком не знал. Может это было чутье, может простое любопытство. А может тоска по старой работе.

---

Состригаю поникшие цветы со стеблей первосентябрьских роз и чувствую себя слегка Мортишей Адамс.
Состригаю я их потому, что не люблю выбрасывать розы - зачем, если можно цветы высушить? А уж что с ними дальше делать - это у каждой ведьмы свои фокусы

---

Дела Семейные, глава 1.9

В которой все очень хорошо и все очень плохо. А так же финал первой части.

Глава 1.9

Четыре месяца. Четыре месяца — и Джонатан всерьез размышлял, можно ли назвать жизнь адом, если рядом с тобой все время ангел. Он прекрасно осознавал, насколько это драматичная и банальная формулировка, но порой ему действительно казалось, что лучше было бы, если бы его выкупил лорд Стейн. В конце концов, чего можно было от него ожидать? Насмешек, злорадства, унижений? Видеть Корнелию каждый день, с каждым днем все лучше узнавать ее, все уверенней любить, черт, все сильнее желать, и не иметь возможности ничего сделать, постоянно контролировать каждый вздох, каждый взгляд, чтобы не выдать себя, не переступить черту — вот это была настоящая пытка. Джонатан никогда не считал себя страстным человеком, да что там, даже эмоциональным не считал до сих пор, и этот вечно жгущий изнутри огонь откровенно его пугал.
По счастью у него еще хватало сил держать себя в руках, и Корнелия вряд ли догадывалась о происходящем у него в душе. Точнее говоря, он надеялся, что не догадывалась. А потом ловил на себе ее взгляд, этот особенный взгляд, который не давал ему спать по ночам, рождая совершенно неуместную надежду. Надежду на то, что она испытывает хотя бы часть того же влечения. Что под ее неизменно приветливой и заботливой маской скрываются желания и чувства, которые... Он запрещал себе думать об этом. Что толку? Нельзя быть таким эгоистом. Нельзя мечтать о том, что принесет ей только боль.
Но почему, несмотря на месяцы тесного общения и совместной работы, на принятые нормы обращения леди к Собственности, она все еще отказывается говорить ему «ты»?
И почему его это так волнует?
Примерно об этом Джонатан размышлял очередным рабочим утром. И при этом очень старался не вспоминать тепло ее руки на своем плече, и то, как дрогнули ее пальцы под его ладонью, и... нет, нужно немедленно это прекратить. Как мальчишка, честное слово! Впрочем, нет, даже мальчишкой он не был таким мечтательным.
Распахнувшаяся дверь заставила его виновато вскочить.
- Доброе утро, миледи.
- Доброе, Джонатан, - Корнелия одарила его уверенной улыбкой. - У нас с Вами сегодня будет трудный день, много нужно успеть.
- В самом деле? - он украдкой бросил взгляд на экран комма, хотя и так помнил список дел наизусть. Всего одна встреча, ежедневный обзор — и все.
- Да. Я подумала, что пора заняться ежегодной инспекцией флотилий. Мы отправляемся через неделю, за это время нужно подготовить все документы для инспекции, а так же навести порядок в текущих делах, чтобы Семья могла обойтись без моего присутствия следующие пару-тройку недель.
- Мы? - он сегодня определенно не демонстрировал своей обычной быстроты ума.
- Ну разумеется, ведь сопровождение меня в деловых поездках входит в Ваши служебные обязанности. Мне без Вас не справиться, Джонатан. - Она снова улыбнулась, и уже скрываясь в своем кабинете, скомандовала: - Через 15 минут зайдите ко мне, составим примерный список задач, расставим приоритеты и вообще... обсудим поездку. Вам понравится, Джонатан.
Дверь закрылась, и он ошеломленно покачал головой, стараясь прогнать мысли, вызванные последней фразой. Настроение Корнелии показалось ему странным. Вчера после визита матери она выглядела расстроенной, хоть и очень старалась это скрыть. Сегодня же ее переполняла лихорадочная энергия. Что ж, чем бы не была вызвана перемена настроения, это в любом случае лучше, чем грусть.
Джонатан подумал о предстоящей поездке. Две недели в замкнутом пространстве корабля, где даже ночью их будет разделять лишь одна стена.
Это будет мучительно.
Джонатан уже ждал этого с нетерпением.
С каких это пор у него появилась склонность к мазохизму?
Да пожалуй, с тех самых, как он, невзирая на семейные, политические и прочие обстоятельства, позволил себе увидеть в девчонке из Младшей Семьи будущую прекрасную женщину. Так что ничего нового.
* * *
Неделя сборов, как и ожидалось, промчалась очень быстро. В самый день отъезда Джонатан несколько раз ловил на себе взгляд леди Мейерс, настоявшей на том, чтобы проводить дочь до самого корабля. Во взгляде читалась странная смесь осуждения, подозрительности и сочувствия. Сама Корнелия выглядела несколько бледной, но улыбалась привычной уверенной улыбкой.
Распорядок их дня в поездке не сильно отличался от стандартного. Если они были в полете, время проходило за просмотром документов, подготовкой планов и обсуждением деловых перспектив. Если это был день встречи с флотилией — во владении Семьи Мейерс их было три, все небольшие, не больше пяти транспортов — время было занято совещаниями с офицерами, осмотром кораблей и беседами с экипажами.
Единственным отличием были вечера. Дома (как быстро он начал думать об особняке Мейерсов как о доме) по окончании рабочего дня, даже затянувшегося, они направлялись каждый в свою сторону, в свою часть особняка, к личным делам. На корабле же деваться было некуда, и каждый вечер они проводили в маленькой кают-компании. Обычно просто разговаривали. Темы бесед все дальше и дальше отклонялись от рабочих, при этом оба мастерски научились маневрировать, направляя беседу в обход различий в их положении и прошлого Джонатана.
Когда посередине серии прыжков между первой и второй флотилиями яхта Мейерсов была вынуждена остановиться на маленькой станции разгона, Корнелия предложила Джонатану размять ноги и прогуляться по коридорам станции. В результате они оказались в небольшом станционном кафе, где Джонатан, допивая не самый лучший центаврианский кофе, вдруг поймал себя на мысли, что для стороннего наблюдателя они наверняка выглядят как обычная пара.
На другой день Корнелия убедила его предаться совместному просмотру голофильмов, что повлекло за собой еще более длительные беседы об искусстве Просперы и других планет, о различиях во взглядах и обычаях. С каждым разом вечера становились все дольше, с каждым разом они все позже добирались до своих кают. Порой Джонатану казалось, что Корнелия пытается успеть как можно больше узнать его, набраться общения с ним впрок. Конечно когда они вернутся, вечерним разговорам придет конец, поэтому он с не меньшим рвением погружался в теплую дружескую атмосферу, почти позволяя себе забыть о разделяющих их обстоятельствах. Но лишь почти.
В один из таких вечеров, через два дня после прощания с третьей флотилией, они засиделись особенно поздно. Корабельные часы показывали шестой час утра, когда Корнелия с глубоким вздохом поднялась с диванчика в кают-компании.
- Простите, Джонатан, я Вас совсем заговорила. Вам стоит отдохнуть, завтра Вам понадобятся силы.
Он удивлено взглянул на нее — программа инспекции была выполнена, впереди был лишь перелет домой.
- Завтра, - улыбнулась она, но Джонатану эта улыбка показалась грустной. - Все завтра. У меня совсем глаза закрываются... Доброй Вам ночи, Джонатан.
Кора легко коснулась ладонью его щеки и быстро вышла, почти выбежала из кают-компании, оставив его успокаивать внезапно зачастившее сердце.
* * *
Первое, что осознал Джонатан утром — корабль стоял. Не было этого почти незаметного шума двигателей и характерного трудноуловимого изменения силы тяжести. Сейчас корабль не просто висел в космосе, он был пристыкован где-то. Незапланированная остановка? Джонатан торопливо оделся и выглянул в кают-компанию. Обычно завтрак проходил в обществе Корнелии и, иногда, капитана корабля, но сейчас в помещении было пусто. Неслышно появившийся стюард поставил на стол поднос с едой и сообщил, что леди Корнелия будет ждать его в своей каюте после завтрака. Все это настораживало еще больше, поэтому Джонатан быстро проглотил свой чай, проигнорировав остальную еду и, наскоро проверив, в порядке ли костюм, двинулся в каюту хозяйки корабля.
Она определенно ждала его, но все равно испуганно вздрогнула, когда открылась дверь. Джонатан присмотрелся к напряженным плечам, неестественно выпрямленной спине, блестящим глазам. Что-то было не так. Очень не так. Неожиданная остановка, напряженная Корнелия. Что могло случиться? Неприятные известия с Просперы? Что-то с ее родными? Нет, тогда она не его вызывала бы, не останавливала корабль, а наоборот, приказывала ускорить полет. Новости для него? Глубоко внутри шевельнулся ледяной страх — отец? Пусть лорд Торп давно не считал его сыном, пусть Джонатан сам старательно приучил себя к тому, что у него нет семьи, пусть между ними никогда не было любви, но все же мысль о том, что с отцом что-то случилось, Джонатана пугала.
Но нет... в таком случае Корнелия была бы грустной, а не настороженно-наряженной. Ее же буквально потряхивает от тревоги и странной энергии. В чем же дело?
Он почти решился задать вопрос, когда Корнелия глубоко вздохнула, подняла на него глаза и заговорила:
- Джонатан... Я подумала и… И приняла решение. - Она протянула ему раскрытую ладонь, на которой лежал мини-чип для комма. - Вот. Корабль пристыкован к космической станции Радис. Это самый большой транспортный узел в нашем секторе. Вы... Вы можете остаться здесь. Здесь документы и доступ к счету с деньгами на первое время. Документов два набора — с Вашим настоящим именем и совершенно новые. На случай, если Вы захотите полностью… ммм… полностью забыть о прошлом. Там, за дверями корабля, Ваша свобода и возможность начать все заново. Так, как Вы захотите. Я... я отпускаю Вас.
Корнелия судорожно перевела дыхание, и голос ее стал официальным.
- Джонатан Торп, я отказываюсь от тебя. Согласно законам Просперы и традициям Семей ты больше не являешься Собственностью Семьи Мейерс. Отныне у тебя нет Семьи. Ты один и твоя жизнь принадлежит лишь тебе. Вот... теперь все официально.
Джонатан ошарашенно смотрел на нее. Только Кора… Только ей могло прийти в голову превратить старинный ритуал изгнания из Семьи, в те времена означавший неизбежную смерть, в дар свободы. Нет, ему не надо было объяснять, что именно она для него сделала, но...
- Почему? - выдохнул он почти против своей воли.
Кора пожала плечами:
- Потому что Собственность — это не про Вас. Это не Ваша судьба. Потому что Вы можете гораздо больше. Потому что я не хочу, не могу владеть Вами.
- Почему? - повторил он, делая шаг вперед и глядя на нее сверху вниз. Ему казалось, что он знает ответ, но Джонатан эгоистично хотел услышать, как Кора признает это. Как она произнесет слова, которых сам он, увы, произнести не мог, как бы они не жгли ему грудь. Да, он понимал, что это поступок ханжи и труса, и проклинал себя за трусость, и все равно стоял на своем.
Потому что верил в нее. Потому что она всегда была честнее и смелее него. Она не подвела и сейчас.
- Потому что я люблю тебя, - просто сказала Корнелия, и от этой простоты, от ее сияющей смелости, от искренности ее слов у Джонатана перехватило горло.
Что он мог сказать в ответ? Он никогда не умел говорить о чувствах. Он и сейчас остался слишком сдержанным, слишком трусливым, слишком глупым. По счастью, в мире существовали и другие способы выражения чувств. К ним он и прибег: сделал еще один, последний шаг навстречу, притянул к себе эту смелую женщину и совершил то, о чем мечтал много лет — поцеловал ее, решительно и твердо.
Лишь на миг Кора напряглась в его руках, а потом выдохнула и обмякла, прильнула, цепляясь руками за его плечи, словно с этим выдохом вся решимость, вся отвага, вся сила воли покинули ее, и единственным, что удерживало ее в этой реальности, были губы Джонатана, прижавшиеся к ее губам.
Он целовал ее неторопливо, бережно, почти благоговейно, наслаждаясь каждой секундой, стараясь вложить в каждое прикосновение всю глубину своего чувства и мысленно умоляя ее понять то, чего никак не мог сказать словами. И она, его замечательная, умная Кора, все поняла. Отстранилась на миг, взглянула потемневшими глазами ему в глаза. Выдохнула:
- Правда?
Джонатан мог только кивнуть, и она сама притянула его, углубляя поцелуй, позволяя прорваться на поверхность давно скрываемому обоими желанию. Это желание накрыло их с неизбежностью волны цунами, и когда Кора, не размыкая рук, потянула его в сторону своей спальни, он не удивился и не стал сопротивляться.
Джонатан усилием воли изгнал из головы любые мысли о прошлом и о том, что ждало впереди. Он приказал себе жить этим моментом, насладиться им, запомнить его во всех мелочах и деталях. Он знал, что Кора пытается делать то же самое, но ей это давалось хуже. Поэтому, когда ее лоб вдруг хмурился, а в глазах начинали блестеть слезы, Джон усиливал напор, пока глаза ее не становились совсем черными от страсти, лоб не разглаживался, а губы не приоткрывались в счастливом вздохе.
В порыве желания Кора была прекрасной, прекраснее, чем Джон когда-либо позволял себе представить, и он обнаружил, что вся его сдержанность словно сгорела в ее пламени. Вот только что он не был способен выдавить из себя пару самых важных слов, а теперь не мог закрыть рот, не мог остановиться, вновь и вновь рассказывая Коре, как она красива, как желанна, как давно он мечтал о том, чтобы прикасаться к ней, целовать ее, ласкать ее, вдыхать ее пьянящий запах, зарывшись лицом в рассыпавшиеся по подушке волосы, чувствовать, как она содрогается от удовольствия и знать, что это сделал он.
Страсть, копившуюся так долго, не выплеснуть одним порывом. Вновь и вновь Джон с Корой льнули друг к другу, забывались недолгим счастливым сном, просыпались, переплетясь телами, и вновь начинали древний танец. На какое-то мгновение они позволили себе поверить, что это будет длиться вечно. Но время — самая неумолимая сила во Вселенной. Его нельзя остановить, его не попросишь об отсрочке. Вслед за усталостью в их маленький счастливый кокон начало просачиваться осознание неизбежности расставания.
- Ты ведь не можешь остаться... - прошептала Кора, прижавшись лицом к его плечу. Это был не вопрос, а грустная констатация.
- Ты не можешь уйти со мной... - выдохнул Джон, тоже не спрашивая, точно зная, что она не сможет бросить семью. В конце концов, именно такую он ее и любил — сильную, заботливую и отчаянно верную тем, кто был ей дорог.
- Поцелуй меня? - попросила Кора, и он послушно выполнил просьбу.
Когда тяжесть грядущего наконец стала сильнее притяжения между их телами, они медленно выбрались из постели и принялись одеваться, не сводя друг с друга глаз. Они даже обменялись парой шуток, и Джон помог Коре застегнуть блузку, и она пригладила его волосы, и они очень старались вести себя нормально.
Они вместе зашли в каюту Джонатана за его вещами. Вместе дошли до двери шлюза. Ее голос почти не срывался. Его рука почти не дрожала.
- Прощай, Джон.
- Прощай, Кора.
Неуверенный в своих силах, он протянул ей руку, он она все-таки обняла его — коротко и отчаянно сильно — а потом быстро отстранилась и подтолкнула его к шлюзу.
- Не оглядывайся, - попросила она и он кивнул. Если так ей будет легче...
Он чувствовал ее взгляд на своей спине, пока не свернул с причальной палубы внутрь станции.
* * *
Кора дождалась, пока темная голова Джона скроется за поворотом, глубоко вдохнула, хлопнула ладонью по контрольной панели рядом с дверь шлюза, включая внутреннюю связь, и скомандовала:
- Отчаливаем, капитан. Нам пора домой.

---

Общее настроение всех моих лент

Идея нагло (с)тумблерена.
И да, я не смотрю. И честно говоря - не собираюсь)

---

Кто дернул меня писать романтическую историю с экономической интригой? Я же ненавижу экономику!

---

Вот интересно. В иностранной.. или скорей англоязычной культуре воображаемый друг у ребенка - это практически штамп. То есть все знают, что это такое, это достаточно часто встречающаяся штука, и потому святое дело использовать ее в книгах-фильма-сюжетах.
Но я вот не могу припомнить такого в русских сюжетах и в нашей культуре. И даже в собственном детстве. Ни у себя, ни у кого-то вокруг я не помню воображаемых друзей. Хотя... было дело, рассказывал мне сын про невидимого друга. Мы тогда пару месяцев сидели в Москве перед отъездом в Индию, и у него не было знакомых, даже во дворе никто из детей не гулял, тогда этот друг и возник. Но это довольно быстро закончилось.
Так что, это такой местный феномен? Или у нас не принято об этом говорить? Или я просто что-то упустила в своем чтении-просмотре?

P.S. Если подумать, воображаемые друзья у меня таки были. В большом количестве. И в более позднем возрасте, ближе к подрстковому. Но я точно знала, что они воображаемые, просто мне было интересней их воображать, чем с людьми общаться. Но это уже совсем другая история

---

Дела Семейные, глава 1.8

Эта глава в основном о том, что даже если все кажется безнадежным, иногда именно отчаяние помогает найти выход.

Глава 1.8

- Спасибо, капитан Дайк, я подумаю об этом. Вы правы, конечно, такие вещи лучше всего оценить лично. Всего хорошего, конец связи.
Кора прикоснулась к значку отключения и устало потерла глаза. Вот и еще один вопрос, требующий ее личного вмешательства. Приближалось время ежегодной инспекции флотилий. Конечно, ее всегда можно переложить на дядю Александра, директора транспортного подразделения. Но Кора так никогда не поступала, не считая первого года самостоятельного «правления», когда она еще не оправилась от отцовской смерти и не чувствовала себя достаточно уверено. С тех пор она инспекций не пропускала. Более того, она их очень любила — не так много у нее было возможностей вырваться с планеты, из привычного распорядка, прочь от назойливых общественных обязанностей и чьих-то ожиданий. Облетая флотилии, она ни перед кем не отчитывалась, а подчиненные уважали ее решения.
Почему же в этот раз перспектива инспекции вызывает у нее смешанные чувства? Конечно, в этом году ее будет сопровождать Джонатан. Джонатан, за несколько месяцев успевший стать одним из самых близких людей. Джонатан, и без того занимающий слишком много места в ее мыслях. Джонатан, который будет все время рядом, в замкнутом пространстве яхты, где кроме них лишь несколько человек команды, занятых кораблем и уж точно не следящих за поведением хозяйки. Конечно, у них будет много работы, но не круглосуточно же. Что она будет делать тогда, если даже сейчас, дома, каждый раз когда он возникает в дверях кабинета, у нее в голове мелькает мысль о том, как было бы чудесно подняться, подойти к нему, положить руки на плечи, прильнуть всем телом... Интересно, у него будет такое же лицо, как тогда, десять лет назад, когда глупая девчонка приставала к нему в салоне, за стеной которого шумел бал? И неужели за эти десять лет она так и не поумнела? Кора потрясла головой, прогоняя прочь дурные мысли, глубоко вздохнула. Если тогда это было смешно и глупо, то сейчас все было гораздо, гораздо сложнее.
Кстати, а почему Джонатан действительно еще не заглянул к ней? Они хотели обсудить последние галактические новости и новейшие поправки к законопроекту, вынесенные на голосование в Совете Семей... о! Голосование! Которое должно было состояться сегодня. Как же она не сообразила?
Кора торопливо выбралась из-за стола, выглянула в приемную. Ее секретарь сидел на своем месте, боком к ней. Лица его Кора почти не видела, но плечи были непривычно опущены, взгляд устремлен в экран, пальцы не шевелились. Чуть ли не впервые со времени аукциона Джонатан выглядел таким... сломленным. Видимо заметив ее краем глаза, он медленно выпрямился, вздохнул и так же медленно повернулся, словно с усилием собирая себя из обломков.
- Джонатан? Что-то случилось?
- Ничего особенного, миледи. Точнее говоря, ничего неожиданного. Появились результаты голосования в Совете, оно прошло раньше обычного. Они приняли второй вариант. Мне очень жаль, миледи.
У Коры что-то сжалось внутри.
- Это мне жаль, Джонатан. Мне так жаль. Я... этот биль так много значил для вас.
- Он много значил для всей Просперы. У нас была возможность освободить нашу экономику от контроля трех Семей. Но эти поправки... они сводят все изменения к нулю. Никто не станет продираться через бюрократические дебри и дополнительные пошлины только ради того, чтобы провести сделку через внепланетный банк. - Он сглотнул через силу и добавил. - Словно биля и не было.
- Того самого биля, что стоил вам... карьеры, - она вовремя проглотила слово «всего». Они все еще избегали упоминания в разговорах его прошлого, но сейчас Кора не могла удержаться.
- Я знал, чем рискую, - помолчав, выдохнул Джонатан. - И не жалею, что сделал это. Но знать, что это было зря... неприятно.
Потребность обнять его, сказать, что все было не зря, переполнила Кору. Совсем другая потребность, не та же, что пару минут назад. Сейчас ею двигали сочувствие, необходимость поддержать и защитить. Стремясь сделать хоть что-то, хоть как-то выразить свои чувства, Кора положила руку Джонатану на плечо, крепко сжала его. Он молча накрыл ее ладонь своей.
Именно этот момент леди Ханна Мейерс выбрала, чтобы — неслыханное дело — лично посетить кабинет дочери. Окинув холодным взглядом виновато опустившего руку секретаря, леди Мейерс проследовала в сам кабинет, дождалась, когда дочь зайдет следом и закроет дверь и только после этого воскликнула:
- Корнелия, это неприемлемо!
- Что именно, мама? - дочь отказывалась краснеть или опускать взгляд. Она не чувствовала за собой никакой вины.
- Ты слишком близка с собственным секретарем. Послушай, я приняла твои доводы, когда ты сообщила о покупке этого молодого человека. Конечно это был очень благородный поступок, конечно ему нужно было помочь. Я согласилась, когда ты доказывала, что его опыт будет чрезвычайно полезен в новой должности. Но я начинаю сомневаться, что дело в опыте. То, как ты ведешь себя... это может вызвать разговоры.
- Мама, пожалуйста. Да, у меня дружеские отношения с моим секретарем. Точно такие же, как с моим финансовым консультантом, с моей горничной и моим охранником. Где здесь повод для разговоров?
- Корнелия, не нужно принимать меня за дуру. Я достаточно хорошо знаю свою дочь. То, что я видела — это была не дружба, это была... нежность!
Кора мысленно порадовалась звуконепроницаемости стен кабинета.
- Я не вижу, в чем тут противоречие. Да, я хорошо отношусь к Джонатану. Да, мы друзья. Да, я забочусь о нем. Я могу поддержать его, когда ему плохо. Мама, он только что узнал, что Совет Семей фактически отменил то самое решение, ради принятия которого он потерял должность.
Леди Мейерс немного сникла и уселась в кресло.
- В самом деле? Бедный мальчик. С другой стороны, чего он хотел, проталкивая настолько спорную идею?
- Хотел процветания для всех Семей, - отрезала Кора. Мать только покачала головой.
- Как бы то ни было, милая, мне кажется, что тебе стоит найти другого секретаря.
- С какой стати? Знания, которыми обладает Джонатан, незаменимы. Он уже очень помог мне, а значит и всей нашей Семье.
- Он может продолжить помогать и на другой должности, не проводя фактически все время рядом с тобой.
- Мама! Я повторяю, у нас нормальные рабочие отношения.
- Я тебе верю, милая, верю. Но дело не в том, что думаю я.
- «Ах, что если пойдут разговоры», - передразнила Кора. Она понимала, что ведет себя слегка по-детски, но ситуация ее страшно раздражала.
- Они уже пошли, - отрезала леди Мейерс. - На вчерашнем обеде я имела сомнительное удовольствие услышать пару не предназначенных для моих ушей фраз — совершенно случайно. Да и Веймар докладывает о том же.
Кора поморщилась. Веймар, мамин секретарь по общественным связям, носил второе наименование «главный мусорщик». В его обязанности входил сбор циркулирующих в обществе слухов о семье Мейерс.
- Мама, мне все равно, каких монстров породила на этот раз столичная фабрика сплетен. Меня это не касается.
- Вот тут ты не права, милая. Я знаю, вы дружны с Эдди Фабером — и видит бог, это тоже не самое лучшее знакомство — но не стоит тебе брать с него пример в том, что касается требований общественной морали.
- Это почему же?
- Потому что он мужчина, милая. И не морщись так. Возможно это несправедливо, но это факт. Эдди может куролесить сколько угодно, переспать со всей столицей и половиной собственной Семьи, и все равно потенциальные невесты будут выстраиваться в очередь у его дверей. Но незамужней девушке подобные слухи грозят потерей всех шансов на приличное замужество.
- Вот и отлично! Может быть меня замужество не интересует, особенно «приличное».
- Корнелия Мейерс, я говорю абсолютно серьезно! Замужество — твой долг перед Семьей, часть семейной политики, и ты не можешь им пренебрегать. Когда выйдешь замуж, можешь развлекаться как угодно, если тебе так уж этого хочется, прости господи, и если позволит муж. Но до тех пор изволь, пожалуйста, вести себя так, как требуют интересы Семьи.
С этими словами мать поднялась и с поистине королевским величием проследовала к дверям. Кора услышала еще, как она ласково попрощалась с Джонатаном, прежде чем дверь захлопнулась.
Корнелия обессиленно опустилась в кресло и закрыла лицо руками. На нее накатили отчаяние и безнадежность. И главное — ощущение беспомощности и полного одиночества.
Быстро отпустив секретаря, попросив его заодно отменить все оставшиеся встречи на сегодня, Кора торопливо прошла через весь особняк, почти бегом промчалась по аллеям сада, пока не достигла, наконец, дальнего уголка, окруженного решетками, по которым вились пурпурные побеги ацелии. Это было ее место, место, где ее никто не потревожит, поскольку все знали, что здесь она уединяется в тяжелые моменты.
Присев на каменный бортик маленького фонтана, изображавшего танцующих фей, Кора опустила руку в прохладную воду и наконец открыла шлюзы, сдерживавшие поток чувств и мыслей, который грозил захлестнуть ее с головой. Поток, неизменно закручивавшийся в водоворот вокруг одной общей точки.
Джонатан.
Кора набралась храбрости, чтобы признать хотя бы перед самой собой — она любит его. Любит всерьез и надолго, не детской восторженной увлеченностью и не горячей жаждой тела, а настоящим, глубоким, всеохватывающим чувством. Чем больше узнает она Джонатана, тем больше хочет быть с ним, обнимать его, поддерживать его и опираться на него, говорить с ним и молчать с ним, разделять с ним жизнь, рожать ему детей, быть с ним одним...
И еще больше храбрости понадобилось ей, чтобы признать: это невозможно. Даже если Джонатан отвечает ей взаимностью — с того памятного разговора с Эдди ей часто казалось, что она видит нежность во взгляде секретаря, слышит это в его голосе — у них нет ни одного шанса. Она дочь и сестра Главы Семьи. Ее судьба и долг — брак на благо Семьи. Судьба Джонатана быть Собственностью семьи Мейерс. Подсобные роли в бизнесе, общение с равными по положению. Она даже не может принять у него клятву и сделать членом Опоры, этот ритуал может совершить только настоящий глава Семьи, то есть только Каспер, когда достигнет совершеннолетия.
Даже если однажды Кора забудет обо всем и позволит себе поддаться чувствам, для всего света это будет «маленькой слабостью Крови», простым развлечением. Она вздрогнула. Нет, она никогда не сможет низвести Джонатана до уровня хозяйского развлечения.
Сдавило грудь тоскливым предчувствием грядущей жизни. Жизни вроде бы рядом, но словно разделенными стеклянной стеной. Жизни наполовину, лишенной самого важного — возможности реализовать себя полностью. Не только для нее, но и для любимого человека, и от этого было даже больнее. И ничего не сделать, не отменить, не вырваться из этого заколдованного круга. Вырваться из круга, за пределы... Кора замерла, а потом вдруг оскалилась в хищной улыбке. Да! Хотя бы это пока еще в ее власти.

---

Ностальгия бывает разной. Надысь вот в поисках вдохновения я заглянула в старые выкладки ФБ и на фикбук - перечитать отзывы к Шпионским играм. В результате перечитала саму серию. И мгновенно рухнула в ностальгию, вспомнила, насколько же я привязалась к этми героям. Это странно, да - скучать по собственным персонажам, как по живым людям.
Вылилось это в то, что я решила дать им, наконец, настоящий эпилог. Я люблю эпилоги, это все знают. А этот жил у меня в голове уже три года. Думаю, это должно сработать как прощание с героями и закрыть, наконец, для меня этот гештальт, так сказать. И нет, пусть слово "прощание" вас не пугает. Ну это же я. Конечно же все в ними хорошо
Так что вот он - последний взгляд на товарищей Азарова и Кроули

---

А вообще мне попалась тут картинка и я чувствую глубокое внутреннее родство с ней.


Я люблю рутину. Пока мне не станет скучно, тогда я люблю приключения. Пока я не устану от впечатлений, тогда я люблю рутину.

---

Дела Семейные, глава 1.7

Мы продолжаем и на этот раз речь пойдет в основном о сложностях отношений с человеком, которого ты считаешь другом, а все остальные - твоим слугой.

Глава 1.7
Корнелия лично проводила лорда Хирдена до дверей особняка, старательно сохраняя на лице вежливую улыбку. И лишь когда лорд скрылся за темными панелями своего кара, и машина скользнула к воротам, Кора состроила физиономию ей вслед. А потом медленно побрела обратно в кабинет, мысленно молясь, чтобы ей не встретилась мама. Еще больше риторики сегодня она не выдержит.
Кто-то там наверху видимо услышал ее молитвы, потому что на пути ей не встретилось никого, кроме пары горничных. А вот в кабинете на столе ее ждал бокал ледяной сангрии с соком джек-ягоды. Ее любимый летний напиток... Гадать, кто позаботился об этом, нужды не было.
- Спасибо, Джонатан, - сказала она в оставленную открытой дверь. - Но Вы вовсе не обязаны заниматься моими напитками.
С этими словами она опустилась в кресло, сделала длинный глоток, облегченно вздохнула и подняла глаза на возникшего в дверях секретаря. Чем был вызван зазвучавший в ее голове ангельский хор, вкусом или зрелищем, она так и не поняла, и цинично решила — всем вместе.
- Судя по Вашему лицу, Вам это было необходимо, миледи.
- Вы даже не представляете, насколько Вы правы!
- Тяжелые переговоры? - Он с улыбкой прислонился к стене возле двери в любимой своей позе — руки сложены перед собой, одна нога чуть согнута, плечи откинуты назад, взгляд исподлобья. Именно эта картинка теперь и возникала в голове Коры каждый раз, когда она думала о своем секретаре. Именно так обычно начинались большинство их частных разговоров. И глядя на расслабленную осанку Джонатана, Корнелия искренне надеялась, что он получает от этих разговоров такое же удовольствие, как она. По крайней мере, он уже позволял себе иногда заходить в кабинет самому, без приглашения, когда у него возникала идея или когда чувствовал, что Корнелии нужна поддержка, нужен понимающий собеседник. Вот как сейчас. Кора поморщилась в ответ на его последний вопрос.
- Боюсь, безнадежные. Не знаю, с чего я решила вообще их начать.
- Поиск новых заказчиков — занятие всегда полезное.
- Да, но надо было сразу понять, что человек, разъезжающий в спортивном каре неприлично большого размера, носящий столько колец и выступающий в Совете по указке Старшей Семьи вряд ли будет для нас подходящим и надежным деловым партнером. - Немного подумав, Кора добавила: - Честно говоря, это вообще была мамина идея.
- Леди Мейерс раньше не проявляла такого интереса к бизнесу Семьи?
- Она и сейчас его не проявляет. Но она подружилась, если это можно так назвать, с матерью лорда Хирдена, и несколько дней убеждала меня, что мы должны обязательно с ними сотрудничать. Настаивала на личных переговорах. Не понимаю, что взбрело ей в голову!
Джонатан опустил глаза и подчеркнуто безразлично пожал плечами.
- Мне кажется, это очевидно. Леди Мейерс, возможно, не интересуется бизнесом, но ее очень сильно интересует личное будущее дочери.
- О чем Вы?
- Разве это не очевидно, миледи? Вы в подходящем для замужества возрасте, лорд Хирден уже давно находится в поисках жены. Думаю, можно догадаться, какие общие интересы сблизили Ваших матерей.
- О боже, - застонала Кора, закрывая лицо руками. - Мама ведь обещала не давить на меня вопросами о замужестве.
- Но она ведь и не давила? Леди Мейерс, однако, не обещала Вам совсем ничего не предпринимать в этой области.
- Это ужасно, Джонатан, ужасно. Ну как она могла об этом подумать? Я и этот... этот...
- Глава Семьи, связанной прочными деловыми связями с несколькими Старшими.
- Самодовольный надутый болван, не имеющий собственного мнения.
- Возможно, леди Мейерс не считает собственное независимое мнение таким уж важным качеством для потенциального супруга.
- Хватит! - Кора поморщилась и вздохнула. - Простите, Джонатан. Я просто не ожидала, что Вы окажетесь на ее стороне.
- Вовсе нет, миледи. Я просто озвучил возможный ход мыслей Вашей матери. Вы ведь знаете, что в любом вопросе я всегда буду на Вашей стороне.
Кора почувствовала, как губы растягиваются в нерешительной улыбке.
- Спасибо, Джонатан. Я знаю, что всегда могу положиться на Вас.
Он одарил ее непроницаемым взглядом, приоткрыл рот, словно хотел что-то сказать, но тут же сглотнул и предпочел перевести взгляд на стену.
- Итак, что же такого ужасного предложил Вам этот... напыщенный тип?
- Да какая разница.
- Это может быть полезно обдумать. Вы ведь сами заметили, миледи, его Семья всегда выполняет поручения своих Старших партнеров. Наверняка лорд Хирден был не особо тонок в своих предложениях. Мы можем попытаться вычислить, что затеяли его покровители. Такая информация никогда не бывает лишней.
- Пожалуй, Вы правы, - кивнула Кора. - Вот только я потратила на общение с ним столько сил, что теперь готова пол-кухни съесть.
Чуть подумав, она предложила:
- Джонатан, что Вы скажете, если я прикажу доставить ланч прямо сюда в кабинет, и мы обсудим за едой все, что лорд Болван сказал и о чем он, возможно, умолчал?
- Но будет ли это удобно?
- Будет. Работа есть работа, я не хочу отрываться от нее, и я хочу есть. Ну что, согласны?
Джонатан тихо улыбнулся и кивнул.
- Как Вы пожелаете, миледи.
* * *
- Мне доложили, - произнесла леди Мейерс, потягивая свой утренний чай, - что сегодня вечером тебе понадобится наш представительский кар.
Кора кивнула:
- Прием у Хольденов.
- Точнее, вам с Джонатаном понадобится кар.
- Да? - Кора подняла голову, почувствовав в голосе матери что-то не то.
- Ты едешь на прием в сопровождении секретаря? В самом деле, Кора, если тебе нужен спутник, вряд ли уместно…
- Мама. Мне не нужен спутник, Джонатан будет сопровождать меня. Как и полагается личному секретарю во время деловой поездки.
- Прием — не деловая поездка, милая.
- Но это же не бал, - вздохнула Кора. - Хольдены устраивают прием в честь заключения договора со Страатенами. Все гости будут заняты тем, чтобы вызнать подробности этой сделки и, возможно, отхватить кусочек для своей Семьи. Что это, если не деловая встреча? И Джонатан в таких обстоятельствах просто незаменим. Его опыт, его знания…
- Корнелия, я понимаю, что ты ценишь своего секретаря. Но право же, мне кажется, ты слишком… увлекаешься. Насколько я знаю, он сопровождает тебя почти всюду.
- Ты следишь за моими передвижениями? - Кора резко выпрямилась и нахмурилась.
- Я знаю обо всем, что происходит в Семейном доме, милая, это моя обязанность, как хозяйки, поэтому не нужно смотреть на меня с таким подозрением.
Глубоко вздохнув, Кора постаралась улыбнуться матери.
- Я понимаю, мама. Но и ты пойми, должность личного секретаря и предполагает, что его услуги могут понадобиться мне в любой момент. Разумеется он сопровождает меня всюду, если только дело не касается исключительно развлекательных поездок. Которые случаются не так уж и часто, - добавила она себе под нос.
Но мать, разумеется, услышала.
- Должна признать, я удивлена, что ты это осознаешь, Кора. Ты и в самом деле слишком глубоко погрузилась в вопросы бизнеса.
- Это моя работа.
- Разумеется, милая. Но неделовое общение — это тоже твоя работа. Межсемейные связи, поддержание образа нашей Семьи в обществе…
- Мама, ты понимаешь, что в таком изложении это звучит ужасно скучно?
Кас фыркнул в чашку, давая понять, что он, оказывается, тоже следит за разговором.
- Уж точно не как развлекательная поездка.
- Ты вполне можешь совмещать необходимое общение, например, с танцами… Чем не развлечение?
- Если это все, что нужно делать, пусть этим займется Кас. Танцевать-то он умеет!
- Ну уж нет! - немедленно взвился братец. - Эти жуткие древние танцульки с мамиными подругами, которые будут трепать меня по щеке и щебетать, как я вырос и как похож на отца? Ни за что!
- Может они захотят познакомить тебя со своими незамужними племянницами. - Кора подмигнула Касу, которые немедленно скорчил физиономию.
- Прыщавыми и занудными? Нет уж, к черту!
Они одновременно рассмеялись, и Кора ощутила неожиданное тепло в груди. Когда они с братом последний раз просто смеялись вместе, без взаимных мелких уколов, которые как-то незаметно переросли из шуточных в настоящие? Когда-то, в старые добрые времена, она обожала брата. Когда-то он смотрел на нее, как на самого интересного человека в мире. Когда же все изменилось? Да, пожалуй, после смерти отца. Нет, раньше, когда отец начал обучать ее, обсуждать с ней деловые вопросы за семейными завтраками и обедами. Каспер плохо воспринял то, что он больше не был центром их внимания. А когда отца не стало, Корнелии перестало хватать времени и сил на то, чтобы попытаться снова наладить контакт с братом. И теперь даже обмен парой шуток кажется ей неожиданным подарком, приятным напоминанием о том, что Кас все-таки на ее стороне. Хотя бы иногда.
- Каспер, следи за своим языком, пожалуйста! Корнелия, ты прекрасно понимаешь, что Касперу еще рано появляться на официальных балах. Через год придет его время, а пока я бы хотела, чтобы ты почаще бывала на таких мероприятиях.
- Я подумаю об этом, - вздохнула Кора, и торопливо выскочила из-за стола, пресекая дальнейшее обсуждение. - А сейчас мне надо подготовиться совещанию. Всем доброго дня!
* * *
Корнелия обвела усталым взглядом переполненный людьми зал и пробормотала:
- Я не знаю, что я здесь делаю. В чем смысл?
- В сборе информации, миледи, - напомнил из-за ее плеча Джонатан.
Корнелия чуть повернулась, чтобы наградить своего секретаря укоризненным взглядом. Она избегала прямых взглядов с того момента, как увидела его ожидающим возле выхода из дома в вечернем костюме. Костюм этот, разумеется, был абсолютно подобающим представителю Собственности и не шел ни в какое сравнение с тем, что Джонатан носил в бытность свою Избранным. Но почему-то все равно прекрасно подчеркивал стройную стремительную фигуру и широкие плечи и вызывал у Корнелии совершенно неподобающие мысли.
Еще более неподобающие мысли вызывала понимающая улыбка, которой ей ответил секретарь. Пока Кора была влюблена в него издалека, было легко считать это детским увлечением, сексуальным пробуждением, юношеской одержимостью, не имеющей реальной основы. Но теперь, когда они проводили вместе целые дни, когда она все лучше узнавала, какой Джонатан на самом деле за железными оковами холодной маски, ничто больше не мешало этой одержимости медленно, но верно перерастать в настоящее глубокое чувство. Еще более неуместное в сложившихся обстоятельствах.
Прогнав прочь этим мысли — действие, ставшее привычным в последнее время — Корнелия покачала головой.
- Думаю, все возможное мы узнали в первые полчаса. Теперь же остается любоваться тем, как Хольдены выставляют напоказ связь с крупнейшей банковской семьей, а представители остальных младших Семей пытаются вызнать их секрет, втайне завидуя.
- Согласно последним данным, состояние Страатенов все же уступает Стентонам. Всего на полмиллиона, но уступает, поэтому формально они не являются крупнейшей банковской семьей.
Кора закатила глаза.
- Джонатан, я Вас умоляю. Сейчас Стеннтоны обогнали Страатенов, через полгода Ланги получат проценты по очередному займу и вырвутся вперед, потом снова придет черед Страатенов. Эти трое неустанно соревнуются, но нельзя отрицать, что именно они являются крупнейшими и богатейшими Семьями Просперы. Чертовы банкиры.
- Простите, миледи. - Корнелия не оборачиваясь почувствовала, что Джонатан улыбается. - Моя любовь к точным деталям иногда становится излишне… навязчивой.
- Но делает вас самым лучшим помощником.
Кора все же обернулась и наградила секретаря благодарной улыбкой. И в очередной раз порадовалась тому, что не уступила давлению матери и не выбрала другого спутника на этот вечер.
Безусловно, ее решение не было самым обычным. Весь вечер она ловила на себе любопытные взгляды, слышала шепотки за спиной, хотя пока что никто не решался высказать свое мнение напрямую. Впрочем, долго ждать не придется — Кора заметила в толпе круглое личико Элизы Абрамс, направлявшейся прямиком к ней. Элиза считала себя близкой подругой Корнелии. Они были одного возраста, примерно равны по положению и с детства общались очень часто. Самой Корнелии считать Лиз подругой мешала помешанность той на светских сплетнях, модах и матримониальных планах, она редко могла выдержать больше часа общения с приятельницей без того, чтобы не сбежать под первым попавшимся предлогом.
- Серьезно, Кора? - прошептала между тем самоназначенная подруга, подхватывая Корнелию под локоть и утаскивая в направлении подноса с напитками. - Я слышала, что ты сделала его личным секретарем, но я не думала, что настолько личным.
- Ты о чем?
- О том, что место секретаря в кабинете, дорогуша. Место очень личного секретаря — в спальне. Но вытаскивать его на публику… ты что, решила подразнить всех сплетниц Просперы?
Корнелия не успела прийти в себя от столь вопиющего заявления, как Элизу, судя по всему, посетила свежая мысль.
- Или это такая тонкая месть? - охнула она. - О боже, Кори, я не знала, что он успел подпортить жизнь и твоей Семье. Ах ты, хитрюга!
- Да о чем ты? - Корнелия ужасно не любила чувствовать себя глупо, но слова Элизы никак не хотели складываться во что-то понятное.
- О твоем плане мести. Вытащить бывшего Избранного в высшее общество, чтобы продемонстрировать всем его новую роль? Напомнить ему, что его дело — приносить тебе напитки там, где раньше его появление было бы самым важным событием? Как это должно быть унизительно! Не ожидала от тебя! - Элиза восторженно хихикнула.
Корнелия почувствовала, как к горлу подступает горечь. Неужели… неужели это выглядит именно так? Сколько еще людей решили, что она приехала с Джонатаном, чтобы ткнуть его носом во все, что он потерял. О боже, неужели Джонатан тоже так считает? Он не может так про нее думать, верно? Но даже если нет — как она могла не подумать о его чувствах, так откровенно выставить его напоказ?
Торопливо пробормотав какое-то оправдание для Элизы, Кора развернулась на месте и быстро зашагала туда, где оставила секретаря.
- Мы возвращаемся домой.
- Что-то случилось? - мгновенно насторожился тот.
- Нет. Просто нам пора.
- Но прием в самом разгаре.
- Джонатан, пожалуйста! Я не могу больше здесь оставаться.
- Разумеется, миледи.
Секретарь предложил ей руку, и впервые за последние месяцы Кора не обрадовалась возможности прикоснуться к нему, слишком погруженная в захлестнувшее ее чувство вины.
На пути домой она попробовала извиниться перед Джонатаном за то, что заставила его присутствовать на приеме, но он ответил таким искренним непонимающим взглядом, что она прикусила губу и молчала всю оставшуюся дорогу. Может быть она среагировала слишком остро. Может быть никому кроме Элизы даже не пришло в голову подобное толкование ее поступков. Но Кора знала, что не сможет больше получать удовольствие от того, что Джонатан сопровождает ее на подобных мероприятиях. Она не может больше притворяться даже перед самой собой, что они вместе, как настоящая пара. Никто и никогда не увидит в них равных. Она должна была помнить об этом.