Я окончательно стала училкой. Только училка, услышав новости о длинных выходных, не радуется "Ура, отдых!", а вздыхает "Это же пять часов!"
Но серьезно... информатика - не такой уж важный предмет. Но вот математика, тем более в пятом классе... у нас дроби никак делиться не хотят, а впереди еще проценты.
Ладно, выключаю училку, включаю Ро - ура, почти-каникулы

---

Фамилиар, глава 21

в которой герои становятся чуть ближе.
Текст на Фикбуке

Глава 21

Жизнь снова вошла в обычную колею, и после эмоциональной встряски, какой оказалось путешествие в город, Тьен был этому рад. Ему казалось, что несмотря на свой возраст, он уже достаточно попробовал на вкус приключений, и теперь он решил, что спокойное равномерное течение дней нравится ему гораздо больше.

А может дело было в том, что на самом деле он почти не помнил, когда в последний раз ему доводилось жить в таком спокойствии и уверенности. Он даже перестал ловить себя на мысли, что это скоро закончится — Мара обсуждала подготовку дома к зиме в равной степени с ним и с Реном, строила планы на празднование Солнцеворота, и эти планы тоже включали их с Изи. Никто не собирался напоминать, что вообще-то они собирались двигаться куда-то дальше, и Тьен старался вести себя не очень угрюмо и быть полезным, чтобы об этом и дальше не вспоминали. В конце концов, путешествовать зимой было просто опасно.

Он как раз думал обо всем этом, устроившись у огня после того, как полдня помогал Маре убирать мусор в саду и закрывать грядки. Дни стали совсем холодными, погода неустанно катилась из осени в зиму, и несмотря на теплую куртку и перчатки, он успел замерзнуть. Колдун тоже сидел на кухне, он устроился за столом, разложив на нем сразу три книги к неудовольствию Мары. Впрочем, неудовольствие это кухарка никак не выражала. В последнее время колдун стал все больше времени проводить на кухне и все реже уединяться в своей комнате, и Мару это очень радовало.

Колдун отвлекся от книги, придержал пальцем нужную страницу и повернулся в Тьену.

— Если ты не против, мне нужна твоя помощь.

Тьену было так хорошо возле огня и совсем не хотелось шевелиться. Может поэтому он и сказал:

— Давай заключим длительный контракт.

— Что?

Брови колдуна взлетели вверх. Мара не обернулась, но ее плечи напряженно застыли, было очевидно, что она вовсю прислушивается к происходящему, пытаясь оставаться незаметной. Тьен облизал губы, тщательно обдумал слова и повторил:

— Давай заключим длительный контракт. До весны. — Потом заколебался и добавил: — Если хочешь. Если нужно.

Рен внимательно посмотрел на него. Он привык к легкой нотке недоверия, которая всегда сквозила в их с Тьеном взаимодействии, и не ожидал, что фамилиар захочет связать себя таким контрактом. Хотя, если подумать, в последнее время, особенно после возвращения из города, он этого самого недоверия практически не чувствовал.

Он заметил, что на лице Тьена постепенно проступают смущение и неловкость, и понял, что молчит слишком долго.

— Да! В смысле, да, конечно, я с удовольствием. Я буду рад заключить с тобой длительный контракт. Это будет удобно для нас обоих. И я, разумеется, соответственно повышу оплату твоего труда.

Тьен моргнул, и колдуну показалось, что фамилиар удивился, словно вопрос оплаты не приходил ему в голову. Однако вслух он сказал лишь:

— Сделаем это сейчас.

Колдун кивнул, и Мара, которая старательно делала вид, что ее здесь нет, сразу засуетилась, расчищая стол, потом метнулась к лестнице:

— Я сейчас все принесу!

Тьен проводил ее усмешкой, и колдун счел своим долго вступиться за кухарку.

— Она просто всегда переживала из-за того, что у меня нет фамилиара. Все мечтала, что он появится. Как будто от этого все мгновенно станет хорошо и как прежде.

— Лучше, чем прежде, — решительно заявила Мара и со стуком поставила на стол коробочку с красным порошком. — Потому что у тебя будет фамилиар. А это такая связь, которая каждому колдуну дает что-то…

— Мара! — страдальчески протянул Рен. — Я знаю. У меня был фамилиар. Я знаю, как это работает.

— Был? — удивился Тьен. Он-то думал, что раз фамилиара не было перед пожаром, значит, не было и вообще. — И куда….

— Не сейчас, — резко оборвал его Рен. Потом поморщился от собственной грубости. Покосился на Мару. — Прости. Я обязательно расскажу, если хочешь, я ничего не скрываю от тебя, но потом, хорошо? Если тебе важно это знать до заключения контракта — с ней все хорошо. С моим прежним фамилиаром, с ней все хорошо. Она просто вышла замуж и уехала, вот и все.

Тьен подозревал, что все было далеко не так просто, но в том, что колдун не врет, он не сомневался. Поэтому медленно кивнул и подошел к столу.

— Хорошо. Я верю. Займемся делом.

Колдун встал по одну сторону стола, поставил коробочку на середину, зачерпнул немного порошка. Тьен встал напротив и повторил его действия. Ему было интересно, это был запас Рена или Мара принесла свой собственный? У каждого фамилиара и у каждого колдуна, не состоящих в постоянном союзе, всегда был при себе запас этой смеси. Тьен всегда хранил свой в вышитом кожаном мешочке — мамином подарке. Который, вспомнил он с сожалением, остался в доме Ариены, как и остальные его вещи.

Рен протянул руку вперед, и Тьен торопливо отзеркалил жест. Их ладони соприкоснулись, плотно прижались друг к другу.

— Ты помнишь слова заклинания? — спросил колдун почему-то шепотом.

Тьен фыркнул и вместо ответа громко и четко произнес первую часть формулы, которую каждый фамилиар заучивал наизусть на одном из первых своих уроков. Рен произнес свою часть, затем так же четко провозгласил:

— Я, Рейнард Левари, заключаю этот контракт сроком на четыре месяца.

— Я, Этьен Бер, заключаю этот контракт сроком на четыре месяца.

Они переглянулись, кивнули и хором произнесли заключительную часть формулы. Тьен почувствовал, как согрелась ладонь — это колдун использовал тоненькую струйку магии, чтобы активировать заклинание. Сознания коснулось прохладное нечто, словно колдун пытался зачерпнуть через него силу. Тьен нахмурился — это не было частью заклинания, и в следующий момент ощущение исчезло, Рен отдернул ладонь, словно ошпаренный.

— Прости! Прости, я не хотел... то есть, я не должен был. Я не спросил твоего разрешения, прости.

Выглядел он при этом по-настоящему испуганным, и Тьен поспешил его успокоить.

— Да я не против. Поспешил, бывает.

— И все же я прошу прощения, — пробормотал колдун, отворачиваясь, но Тьен успел заметить, что щеки его покраснели.

Он вспомнил, что вместе с обычной прохладой прикосновение донесло до него отголосок неуверенной радости. Что ж, любой колдун соскучился бы по близкому контакту с фамилиаром за столько-то лет. Все же длительный контракт давал гораздо более глубокую связь, чем то, что они делали раньше. Ну обрадовался колдун, ну поторопился наладить контакт, не дожидаясь, пока Тьен превратится. Чего же тут смущаться?

— Колдовать-то будешь? — фамилиар решил, что лучше всего будет не обращать внимания на странности колдуна.

— Да. Да, конечно, я хотел кое-что проверить. Если тебе не трудно…

Тьен не стал дожидаться окончания фразы и превратился. И уселся, где стоял, не подходя ближе. Колдун понял и кивнул.

— Ты прав, стоит сразу проверить дальность действия нашей связи.

Он встал в паре шагов перед фамилиаром и сосредоточился. На этот раз Тьен был готов к мысленному прикосновению и с готовностью впустил его в себя, попутно открываясь магии. В следующее мгновение поток силы потек через него, а вместе с ним до него донеслись тени эмоций. Ярче всего смущение, но с ним все та же радость, и любопытство, и что-то еще, какое-то смутное теплое чувство… Тьен довольно фыркнул и улегся на пол возле стола, позволяя своему колдуну свободно пользоваться магией.

То есть, просто колдуну, конечно же. Просто колдуну.

Рен сосредоточенно направил поток магии в создаваемое заклинание, очень стараясь не отвлекаться на растущее в груди тепло. Он забыл, он действительно забыл, насколько связь при длительном контракте глубже, насколько… интимнее она ощущается. Словно прикосновение руки к руке после того, как много лет не снимал перчаток. Он мог бы поклясться, что не чувствовал такой близости даже с Анной, хотя теоретически контракты у них были одинаковые. Поразмыслив немного, он решил, что дело в том, что Тьен был сильнее как фамилиар. Поток силы между ними был шире, и он нес в себе гораздо больше эмоций.

Колдун улыбнулся, потому что в этот момент поток донес до него спокойное удовольствие Тьена. Фамилиар был расслаблен, спокоен и уверен, ни следа недоверия, и этот факт Рен воспринял как свою личную победу.

Заклинание, которое ему требовалось, было не таким уж большим, но колдуну не хотелось разрывать контакт так быстро. Прикинув возможности, он решил действительно испытать дальность действия. Быстро сотворив иллюзию — все того же крольчонка, которым он развлекал Изи во время грозы — он осторожно сделал шаг назад. Потом еще один, и еще. Иллюзия не изменилась, поток силы продолжал быть широким и сильным.

— Необычно, — пробормотал Рен себе под нос. Потому что это действительно было необычно, максимальным расстоянием для постоянного контракта считались три шага. Рен сделал еще шаг назад — иллюзия заколебалась. Еще шаг… и за его спиной раздалось внезапное «Ой!»

Рен повернулся и протянул руки вперед, даже не задумываясь. Изи, которую он не заметил, двигаясь спиной вперед, и которую сбил с ног, зависла в воздухе над самым полом, подхваченная его магией. Девочка даже не испугалась. С любопытством оглядевшись, она радостно замахала руками:

— Я лечу, Тьен, смотри. Я лечу!

Рен с облечением выдохнул, улыбнулся и позволил волне чистой магии донести девочку до стула и осторожно опустить на него. Прямое использование магической силы вот так, без заклинаний, считалось среди колдунов дурным тоном. «Все равно что убирать навоз при помощи чар», по словам одного из его учителей. Но тут не было никого, кто мог бы его осудить, а Изи так заразительно хохотала.

Колдун тихо рассмеялся и вдруг поймал в потоке силы волну удивленной привязанности, благодарности и заботы. Он почувствовал, как розовеют щеки, и мысленно отругал себя. Дважды. Сначала за глупое смущение, наверняка вызванное тем, что в своей любви к одиночеству забыл, как выглядит человеческая привязанность. А потом за то, что на мгновение принял эти чувства на свой счет. Разумеется, Тьен смотрел на сестру и испытывал весь этот теплый комок эмоций по отношению к ней. Разумеется, сам Рен не имел права рассчитывать на подобное отношение. Более того, оно ему было и не нужно. Он отлично чувствовал себя в одиночестве.

Рен поспешил разорвать контакт и собрать со стола книги.

— Спасибо за твою помощь. Я сделал все, что хотел, теперь мне нужно подумать. Я буду в своей комнате. Пообедаю тоже там.

С этими словами он выскочил с кухни, спиной ощущая на себе удивленные взгляды всех троих своих домочадцев.

---

Давно я не типировалась

А тут добрая общая лента на Дыбре подкинула ссылку на очередной тест - по Майерс-Бриггсу и СтарТреку. Ну и как тут устоять?
И вот тут меня ждала неожиданность. Десять лет назад, во время легкого увлечения соционикой, я была убежденным и несомненным Есем. А теперь вдруг попала в Дюмы. Хм... любопытно
Сам тест тут.
Результат:

Bareil Antos и Доктор 

Ваш тип личности: "Composer" - "Композитор"
ISFP (сенсорно-этический интроверт, этик, сенсорик, интроверт, иррационал)

Люди люди вашего типа - сложная смесь реализма и чувственности.  
Вы добры, заботливы и  нежны с теми, кого хорошо знаете, однако, незнакомые люди могут считать Вас  замкнутым человеком. В комфортных для Вас условиях Вы можете быть внимательны и ласковы  с окружающими. В случае  опасности  Вы, как правило, уходите в себя.      
Свои настоящие переживания Вы предпочитаете держать при себе, своих проблем никому не навязываете. Вы не можете ни   простить, ни требовать услуг, все свои потребности стараетесь удовлетворить  своими силами.  
 Для Вас важен внешний вид вещей, то, как они пахнут, звучат, осязаются и каковы они на   вкус. Вы любите взять предмет в руки, потрогать его, ощутить  его физические качества. Вы надолго запоминаете ощущения. Вы умеете запоминать и воспроизводить однажды пережитые  эмоции. Вы обладаете  особым эстетическим восприятием. Тонко чувствуете природу, искусство. Цените жизнь во всем ее разнообразии. Желаете все испытать в этой жизни, получить как можно больше удовольствий. Вы любите повеселиться в тесном кругу друзей.
Любите собирать и передавать разные интересные сведения и слухи. Вам не нравится проводить время там, где Вы оказываетесь в тени.  
 Вы имеете четкий набор жизненных ценностей, которым следуете неукоснительно.Вы очень привязаны к своей работе, роду занятий. Вы умеете подобрать для себя занятие по душе, доставляющее радость, удовольствие. Вам неоходимо чувствовать себя востребованным. Вы тяжело переносите однообразие и монотонность. Время обычно работает на вас: что не удалось сейчас, с легкостью наверстаете в будущем. Вы не любите связывать себя определенными сроками, не отличаетесь пунктуальностью. Все делаете в удобном для себя темпе. Всегда найдете причины своим опозданиям. Окончательное решение откладываете до последней минуты.  
Вас привлекает общение с необычными людьми, у которых много идей и смелых предложений. Люди скучные, серые Вас напрягают.  
Вы  общительны, обаятельны, дружелюбно настроены.   Вы искренне заботитесь об окружающих и предельно   обходительны в своём желании помочь. Вы заинтересованы в том, чтобы люди были здоровы и счастливы. Свои симпатии демонстрируете не словом, а делом.  
Вы хорошо приспосабливаетесь к потребностям других без  компромиса для себя, ради достижения мира и  гармонии с окружающей средой.  
Вы - человек сознательный, но высоко чувствительный к  критике. Вы легко ранимы.  Вы  испытываете чувство неприязни к различного  рода конфронтациям. Не может скандалить, говорить "нет",  прервать нежелательное знакомство.  
Если Вы - сильный интроверт, Вы обычно стараетесь не привлекать к себе внимания,  говорить мягко.  Если Вы – немного экстраверт, Вы сможете компенсировать свою застенчивость.  
Ваша главная цель в жизни - чувствовать  мир и гармонию с людьми и местами, к которым более всего расположено Ваше сердце.  Награда для Вас – быть оцененным по достоинству, понятым и любимым на том пути, который Вы  избрали.
Вам подошли бы профессии врача первого звена, дизайнера интерьеров, врача-массажиста, повара, и советника  по проблемам алкоголизма и наркомании.

---

Ползаю по вязальному сайту. Читаю описание очередного варианта носков: "Это довольно ванильная модель, стандартный рецепт от манжеты до носка с обычной пяткой". И тут меня пробивает на хихи.
Сначала я пытаюсь представить вязальные кинки. Тройничок - вяжем оба рукава и туловище одновременно, ммм. Носки, начинающиеся с пятки - о, какое извращение!
Потом я понимаю, что вязальщицы - это тоже фандом. Там есть свои фаноны, свои редкопейринги, свои шиперские войны. Описания моделей - это фики. У них даже рейтинг есть - по сложности - и некоторые замороченные описания и впрямь достойны именоваться NC-17. Представляю. что если бы к описаниям писались шапки, как к фикам. Пейринг - бамбуковые спицы/кашемир. Рейтинг - R за графичное описание вязания аранских кос. Хм... интересно, вместо гета, слэша и джена будут спицы, крючок и вязальная машина? И редкий тунисский крючок для любителей
Забавно, у меня ощущение что посты в таком духе я уже писала. И еще буду писать, чего уж там

---

Фамилиар, глава 20

в которой все крутится вокруг маленькой девочки
Текст на Фикбуке

Глава 20

Они вернулись домой ровнехонько к обеду следующего дня. Дом встретил их запахом пирогов, теплом очага, особенно приятным после долгого пути под порывами холодного осеннего ветра, спокойной улыбкой Мары и, разумеется, довольным визгом Изи, немедленно повисшей на шее у брата. Еще через минуту она наконец выпустила Тьена, и с тем же энтузиазмом обняла колдуна, который как раз наклонился снять надоевшие сапоги. Захваченный врасплох и не очень знающий, что делать, он осторожно обхватил одной рукой тело девочки, придерживая ее, чтобы не упала, и медленно выпрямился. Изи спокойно устроилась у него на руках, как будто всегда так делала, и радостно заявила:

— Мы с Марой так вас ждали, так ждали!

— Нас или подарки? — усмехнулся Тьен, несколько ревниво наблюдая за тем, как сестра обнимает колдуна.

— Конечно вас! — возмутилась девочка. Склонила голову набок, хитро улыбнулась и добавила: — Но подарки тоже.

Тьен расхохотался, и Рен невольно последовал его примеру. И тут же поймал на себе удивленный взгляд, причины которого совершенно не понимал. Не то чтобы он никогда не смеялся, в самом деле.

Мара наконец-то оторвала Изи от Рена и опустила на пол.

— Но сначала обед!

Девочка запротестовала, забавно надула губы, и брат поторопился отвлечь ее, уведя мыть руки и рассказывая по пути о том, что видел в городе. Мара воспользовалась этим, чтобы крепко обнять колдуна. Потом она чуть отстранилась и внимательно изучила выражение его лица, словно пытаясь прочесть на нем… что именно?

— Ты в порядке? — наконец спросила она.

— Все хорошо, Мара.

Рен постарался улыбнуться как можно убедительней. Это было не так уж сложно. Визит в город, хоть и не обошедшийся без неприятных моментов и тяжелых воспоминаний, оказался вовсе не таким страшным, как он его себе представлял. Он даже ни разу не проснулся от кошмаров прошедшей ночью, что само по себе было удивительно после всего случившегося. Он поймал руку своей бывшей няни и крепко ее сжал.

— Все действительно хорошо.

Мара кивнула и подтолкнула его к столу, где уже поджидал обед. Все-таки никто не умел готовить так же вкусно, как она.

За обедом путешественникам пришлось буквально отбиваться от вопросов. Они, не сговариваясь, обошли стороной неприятные встречи, сконцентрировавшись на более светлых моментах. Рен, почти не заикаясь, рассказал о визите к Жери, что повлекло за собой целую цепь историй об их прошлых приключениях, рассказывать которые помогала брату Изи — судя по всему, она слышала их уже не раз, они были для нее почти как сказки на ночь. Рен пересказал магические слухи, которыми с ним поделился Брикар, и с большим энтузиазмом поведал об интересных книгах найденным им в библиотеке. Но заметив, что слушателей эта тема не интересует так же, как его, переключился на описание того, как все встреченные продавщицы, подавальщицы и трактирщицы пали жертвой обаяния Тьена. Возможно, он несколько увлекся в описании романтических подвигов фамилиара, потому что тот стал поглядывать на него косо. Колдун немедленно стушевался и свернул разговор на обсуждение планов на ближайшую неделю.

Никто не удивился тому, что ни разговоры, ни еда не смогли отвлечь Изи надолго, и стоило последним тарелкам исчезнуть со стола, девочка немедленно повернулась к брату, умоляюще сложив ладошки под подбородком.

— А теперь можно подарки?

Взрослые переглянулись и рассмеялись, и Тьен послушно отправился за своей сумкой. Один за другим он вытаскивал из нее свертки, и глаза Изи расширялись все больше и больше.

— Это… — ее голос задрожал. — Это все мне?

— Конечно тебе, Изи, — легко улыбнулся Тьен. И тут же нахмурился, потому что сестра судорожно вздохнула и… разрыдалась.

Кухарка первая бросилась к девочке, но Тьен все равно успел быстрее, подхватив сестру на руки. Он принялся гладить ее кудряшки и растерянно шептать на ухо:

— Все хорошо. Все хорошо, воробушек, все хорошо, я рядом.

Мара стояла рядом, и было видно, что она очень хочет помочь, но стоило ей протянуть руку, как Тьен резко отвернулся и зарычал, защищая сестру от чужих прикосновений.

Колдун задумчиво наблюдал за происходящим со стороны, даже не пытаясь вмешиваться. Он был уверен, что долго это не продлится. И действительно, Изи успокоилась так же быстро, как расплакалась. Отстранилась от брата, вытерла нос рукой и улыбнулась.

— Воробушек, — выдохнул Тьен. — Вот и ты. Что случилось?

Девочка похлопала слипшимися от слез ресницами и виновато пожала плечами.

— Я… я просто очень обрадовалась.

Брат громко выдохнул. Колдун с кухаркой обменялись быстрыми взглядами, и от Рена не укрылось, что Тьен наблюдает за ними очень внимательно. Но комментировать происходящее фамилиар не стал. Он лишь улыбнулся сестре и махнул рукой в сторону горы свертков на столе.

— Ну, давай, открывай свои подарки.

Наблюдая, как сестра осторожно разворачивает бумагу и ткань, чтобы добраться до содержимого, Тьен осторожно перевел дыхание и усилием воли заставил себя расслабиться. Слезы сестры всегда будили в нем яростное желание защищать ее. Тем более, что плакала Изи очень редко. Он понимал, что слезы — обычное дело для детей, и что сдержанность сестры многое говорит об их детстве, но факт оставался фактом. Изи почти никогда не плакала от боли, от страха или от обиды. Видеть ее на грани слез из-за пустяков в последние недели было странно. Видеть ее в слезах из-за того, что она была слишком счастлива… Тьен прикусил губу. Что-то здесь было не так.

Между тем сама Изи ужа давно забыла о случившемся, и радостно смеялась, открывая каждый сверток. И яркие игрушки, и новые башмачки, и россыпь конфет доставляли ей совершенно одинаковую радость, и каждый раз она с неизменным удовольствием демонстрировала подарок всем присутствующим. Когда она пообещала, что обязательно разделит конфеты на всех, Тьен почувствовал, как у него перехватило горло, и поспешил заговорить, чтобы отвлечься.

— Есть кое-что еще для тебя. Подарок от Жерара.

— От Мишки Жери? — Изи даже подпрыгнула на стуле, и Тьен со смехом вручил ей головоломку.

— Как красиво! — прошептала девочка, рассматривая металлическое кружево.

Тьен помог сестре разобрать и снова собрать шарик. Мара заохала, восхищаясь тонкой работой, и он согласно кивнул. Сам Тьен давно говорил другу, что настоящий его талант лежит не в кузнечном деле, а в таких вот необычных игрушках, каких не делал никто, кроме него, но тот лишь отмахивался. Сын кузнеца, с детства развивавший физическую силу, помогая отцу, он просто не мог воспринимать всерьез что-то настолько легкое и маленькое.

— Я… ммм… — колдун откашлялся и потянулся к своей сумке. — У меня тоже есть для тебя подарок. Если хочешь.

Он неловко протянул девочке сверток. Тьен сразу узнал покупку из книжного магазина и с удивлением посмотрел на колдуна. Тот явно чувствовал себя не в своей тарелке. Изи меж тем обнаружила книгу, немедленно открыла ее и радостно завопила:

— Сказки! Я люблю сказки!

— Надеюсь, ты умеешь читать, — пробормотал колдун.

Девочка энергично закивала.

— Да! Тьен меня всему научил. Читать, писать, считать, слушать магию.

— А ты не маленькая еще — слушать магию? — удивился колдун.

Тьен фыркнул, но ответила за него Мара.

— Фамилиары могут научиться чувствовать магию еще до того, как начнут превращаться. Чувствовать, но не открываться ей, для этого нужны превращение и колдун.

Колдун смотрел на нее так, словно узнал что-то очень любопытно. По опыту Тьена большинство колдунов не особо вникали в тонкости жизни фамилиаров. Хотя кто его знает, при одержимости Рена знаниями, возможно, ему и впрямь было интересно.

Изи между тем спрыгнула со своего стула, подбежала к колдуну и обняла его за ноги.

— Спасибо! Спасибо за книжку!

К удивлению фамилиара, Рен неловко опустился на колено и обнял девочку в ответ. Она с поразительной доверчивостью уткнулась ему в плечо, он погладил ее по волосам, и у Тьена снова перехватило горло, только на этот раз он никак не мог понять, что это было за чувство. Колдун тем временем шепнул что-то на ухо Изи, она кивнула, разжала руки и бросилась к брату.

— Спасибо, Тьен! Спасибо за куклу, и за лошадку, и за платье, и за башмаки, и за пастилу, и за ленточки, и за…

— Хватит, хватит, — засмеялся Тьен, подхватывая сестру и кружа ее вокруг себя. — Люблю тебя, воробушек.

— Я тоже тебя люблю, братик, — шепнула девочка и Тьен почувствовал, что все нежданные встречи, столкновения с прошлым и нелегкие разговоры стоили этого момента.

Тьен помог сестре отнести все подарки в их комнату. Мара уже давно расчистила для них пару полок, которые постепенно заполнялись вещами. Раскладывая на них новую одежку Изи, Тьен со странным чувством разглядывал свидетельство того, что у них был в этом доме свой уголок. Словно они действительно имели право на это. Словно им было здесь самое место.

Фамилиар покачал головой. Все это означало лишь то, что им сложнее будет собираться, когда неизбежно придет время двигаться дальше. Но тут на пол рядом с ним плюхнулась Изи, принялась показывать ему картинки в своей книге, и в душе Тьена мелькнула искра надежды на то, что, может быть, это самое время наступит не так скоро.

Вечером, с трудом успокоив взбудораженную событиями дня Изи и уложив ее спать, Тьен отправился на кухню. Он помнил, что после обеда остались пироги, и был уверен, что Мара не будет возражать, если он возьмет себе еще один кусок. Как выяснилось, такая же идея пришла в голову и колдуну. В неровном свете очага Тьену показалось, что при виде него Рен покраснел. Что было, разумеется, маловероятно. Мало того, что колдуну было не свойственно смущение, так и чего ему стесняться в собственном доме?

Однако затем на кухню вошла Мара со свечой в руке, и колдун попытался спрятать недоеденный пирог за спиной, словно мальчишка, застигнутый матерью в кладовке с полным ртом конфет. Назло ему Тьен демонстративно взял с тарелки самый большой кусок и жадно впился в него зубами. И немедленно закашлялся, подавившись. Кухарка покачала головой, но ничего не сказала, а молча повесила над огнем чайник и принялась заваривать чай.

Так они и оказались поздним вечером втроем за обеденным столом на кухне с чашками горячего чая. Огонь в камине уютно потрескивал, придавая сцене совершенно обыденный, домашний и даже уютный вид. Однако что-то не давало Тьену наслаждаться этим уютом. Сделав глоток, он вспомнил кое-что, замеченное днем.

— Изи. — Он поймал взгляды собеседников и понял, что ему придется быть чуть менее лаконичным. — Сегодня плакала. Раньше такого не было. Видел — переглянулись словно что-то знаете?

Колдун пожал плечами с невинным видом, словно не знал, о чем речь, но Тьен не отставал.

— Не была такой раньше. Что с моей сестрой?

Ответила ему Мара.

— Я тоже заметила, что Изи стала очень чувствительной. И у меня есть идея…

— Ну же! — подтолкнул ее Тьен, когда кухарка замолчала.

— А ты не помнишь время, когда ты сам был таким же чувствительным? Когда настроение менялось каждую минуту? А потом это чувство, словно твоя кожа вовсе не твоя, настолько, что хочется выпрыгнуть из нее… пока однажды ты не выпрыгнул.

— Превращение! — сообразил фамилиар. — Говоришь о превращении. Да, помню.

Несколько месяцев он тогда чувствовал, словно весь мир ополчился против него, ничего не получалось так, как надо, собственное тело казалось неповоротливым и тяжелым. Мама успокаивала его, поила какими-то отварами и обещала, что все это скоро закончится. Оно и закончилось, но прежде, чем он поднялся впервые на лохматые черные лапы и ощутил пульсацию магии в десятки раз сильнее обычного, его ожидали еще три последних мучительных дня почти лихорадочного состояния.

— Но Изи маленькая! Только будет восемь.

— В самом деле, — вмешался колдун. — Насколько я знаю, обычным возрастом первого превращения считается одиннадцать-двенадцать лет.

— Я превратился в десять, — вздохнул Тьен. На самом деле он был рад тому, что мама успела объяснить ему, что значит быть фамилиаром, успела найти ему учителей и поделиться советами. Страшно было даже представить, какой помощи он бы дождался от Люка, если бы превратился позже, когда матери не стало. Собственно, это была еще одна из причин, по которым он так спешил забрать сестру из дома.

— Я слышала, — протянула Мара, — что возраст первого превращения зависит от силы фамилиара. Мол, чем раньше превратился — тем мощнее, тем больший поток силы сможет пропустить через себя фамилиар.

— Ты права, — оживился колдун. — Мне тоже попадались такие наблюдения в одной из книг. Даже приводились определенные формулы…

Кухарка отмахнулась от него.

— Не в том дело. Тьен превратился в десять. Значит…

— Он очень силен, — кивнул Рен. — Я ни разу не сталкивался с таким потенциалом, как у него.

Тьен невольно почувствовал гордость, которую немедленно постарался подавить, напомнив себе, что сила от него все равно не зависит. Его больше волновало другое.

— Если Изи превратится сейчас…

— Если она действительно приближается к первому своему превращению в возрасте восьми лет, значит потенциально она самый сильный фамилиар из всех известных, — закончил мысль Рен.

— Бедная девочка, — вздохнула Мара, и Тьен от всей души с ней согласился.

---

Вечер пятницы - время танцевать

Старый клип - нашла его, бороздя просторы собственного дайри.Он все еще поднимает мне настроение - так что я снова с вами делюсь

---

Утренние страницы

Сегодня начала новую тетрадку. Заполненную убрала в шкаф, ко всем предыдущим. У меня почему-то не поднимается рука выбрасывать их, это все-таки выплески моего полупроснувшегося сознания, они так просто не отправятся в ведро



Забавно... я несколько раз начинала писать утренние страницы - с тех пор, как прочитала "Путь Художника" лет...10? 15 назад? Но, как всякое регулярное занятие, они мне долго не давались. Плохо я приспособлена к таким вещам.
Однако, если верить этой стопке, вот уже седьмой год - с начала 2015го - я вполне себе успешно пишу их каждый день. Правда, надо признать, я чуть нарушаю правила - я не делаю это первым делом проснувшись. Для начала я иду умываться, без этого мне вряд ли удастся даже просто сфокусироваться на листе бумаги Вот эта уступка плюс то, что я разрешила себе не уединяться с тетрадью и если надо писать при домашних, не заморачиваясь объяснениями, во многом и сделали это возможным.
И знаете что? Они действительно помогают. По разному помогают, причем. За эти годы у меня периодически менялся подход к УС. Иногда я тратила их на то. чтобы проанализировать свои ощущения - в тот год, когда я ходила на терапевтическую группу и поймала себя на том, что не могу просто сказать. что я чувствую. Иногда почти все три листа уходили на убеждение себя в том, что все будет хорошо и у меня хватит на все сил. Иногда страницы превращаются в планы на день (формулировки которые со временем трансформировались, кстати - из "надо" в "намерена", а потом в "хочу" - и это работает). Иногда на них обдумывается следующая глава текущего текста и задаются вопросы к нему. Сейчас вот, скажем, я взяла себе манеру в УС помогать ориентировать себя во времени, напоминать себе какой день недели, какая неделя какой школьной четверти. Это смешно, но с моей манерой теряться во времени это иногда просто необходимо.
Я прошла периоды написания каждого дня разным цветом, периоды перьевой ручки и первой попавшейся под руку ручки. Я превратила охоту на тетради в линию в хобби (вот не смейтесь, они бывают настоящим дефицитом, а мне еще надо, чтоб рисунок на тетради нравился).
И я намерена все это продолжать. Не знаю насчет творческих кризисов, о которых, собственно. писался ПуХ, но просто проснуться, сконцентрироваться и настроиться на грядущий день утренние страницы помогают прекрасно. Почему я и дальше буду всем их рекомендовать, ага

---

Фамилиар, глава 19

в которой нас ждет флэшбек в прямом смысле слова.
Текст на Фикбуке

Глава 19

— Твой…

— Мой бывший дом, — уточнил Рен. Подумал, и уточнил еще раз. — Дом моей семьи. Бывший.

Ему казалось, что за прошедшие годы запах гари должен был давно выветриться, но, похоже, он был неправ.

— Ты — Левари?

— Рейнард Левари, единственный и последний представитель почтенного семейства. — Он обернулся к Тьену. — Откуда ты знаешь?

— Ха, — выдохнул фамилиар. — Помню пожар. Мне было четырнадцать. Конечно был здесь. Все мальчишки были.

— И не только мальчишки.

Толпа собралась огромная, не смотря на позднее время. Рен помнил их взгляды. Любопытные. Испуганные. Обвиняющие.

— Т-твоя семья была известной. Одни из основателей города. Сильные маги. Никто не понимал, как такое могло случиться. Почему они… то есть в-вы…

Тьен резко замолчал, спохватившись. Колдун кивнул.

— Мои родители погибли в самом начале. Их… останки их и обоих их фамилиаров нашли в самом центре пожара. Там, откуда он начался.

— П-прости. И… соболезную.

— Никто не знает, почему он начался, — продолжил Рен, словно ничего не слышал. — Я был в своей комнате. Спал. Когда я проснулся, дом уже пылал. Я… я попробовал добраться до комнат родителей, но…

Рев пламени, жар, грохот падающих обломков, неприятное покалывание магии, разлитой в воздухе…

— Я остановился, когда услышал крики снизу. Огонь добрался до комнат прислуги. Трое не успели выбраться.

Виолетта. Сезар. Амалия. Крики. Удушающий запах горелой плоти.

— Меня вытащил кто-то из очевидцев. Они пытались тушить пожар, но огонь был магического происхождения, воды было недостаточно. Пламя грозило перекинуться на соседние дома. Я должен был... Я… я никогда не использовал столько магии за один раз.

Огонь, огонь повсюду, перед ним, вокруг него, в его крови, он разливается по его венам, он сжигает его изнутри, необузданная, используемая напрямую магия наполняет тело болью, он стискивает зубы и чувствует на языке привкус крови, но и на это нельзя отвлекаться, потому что пожар наконец-то начинает поддаваться, он отступает, шипя и плюясь искрами, и если только у него хватит сил еще на пару минут…

— Эй! Рен? Рен! — Кто-то трясет его за плечи, кричит ему прямо в лицо, и сквозь едкий дым проступают глаза. Ярко-голубые глаза, и в них тревога. — Рен, все кончилось. Все кончилось.

Рен вынырнул из памяти, словно из омута, жадно глотая ртом воздух, в котором не было и следа от дыма и гари. Он потер дрожащими руками лицо, посмотрел на ладони. Чистые. Колдун тяжело оперся на решетку ограды. Все действительно кончилось. Кончилось пять лет назад.

Они какое-то время стояли молча, пока дыхание Рена не выровнялось, и он не смог выпрямиться. Потом Тьен нерешительно спросил:

— Твой… твой фамилиар. Тоже погиб?

— Что? — Рен посмотрел на него непонимающе. Потом сообразил и горько усмехнулся. — У меня не было фамилиара, Тьен.

Тьен ошарашенно охнул, на его лице медленно проступал ужас. Колдун поторопился отвести глаза, не дожидаясь, когда он превратится в жалость.

— После пожара я больше не мог оставаться здесь, где все… Дом в холмах принадлежал моей прабабке. Я уехал туда, потому что не хотел никого видеть, но потом Мара нашла меня… Она была раньше моей няней. И я не смог от нее отделаться. Ты же знаешь Мару.

— Рен, — колдун не поворачивался, но буквально всем телом чувствовал пристальный взгляд Тьена. — С-сколько т-тебе лет?

— А на сколько я выгляжу?

Ответом было многозначительное молчание. Колдун обреченно вздохнул.

— Двадцать три. Мне двадцать три года. Та ночь по моим расчетам стоила мне лет двадцати, если тебе интересно. Потом было еще несколько… случаев. Да, мне двадцать три года, и я старик. И хватит об этом.

Тьен лишь демонстративно поднял руки, показывая, что не собирался продолжать тему.

Они еще немного постояли, глядя на ветви, скрывавшие черные камни. Когда колдун отвернулся наконец и двинулся прочь, Тьен вдруг сказал:

— Ты ведь знаешь? Что не виноват.

— В чем? — нахмурился колдун.

— Твои родители. Прислуга. Ты не мог с-спасти.

— Откуда тебе знать? — отрезал Рен, удивляясь, как фамилиару удалось так точно попасть в цель.

— Я в-видел пожар. Никто не мог ничего сделать.

— Я колдун. Я мог…

— Колдун не значит всемогущий. — В ответ на гневный взгляд Тьен пожал плечами. — Один учитель говорил.

Рену оставалось только фыркнуть, чувствуя, как раздражение, смешанное с невольным смехом, согревает его, разжимая ледяную хватку вины.

Больше они не говорили о прошлом. В библиотеке Рен долго копался в манускриптах, прежде чем попросить хранителя, имевшего большой опыт с дублирующими заклинаниями, сделать ему копии нескольких работ. Копии отправились в сумку колдуна, а сам он — в сторону торгового квартала. В походке Тьена, шагавшего рядом, наконец-то появилась легкость, словно он расслабился в первый раз с того момента, как они покинули гостиницу.

Поиск подарков, которые они обещали Изи, превратился в небольшое приключение. Не потому, что их было так сложно найти, а потому, что Тьен никак не мог остановиться на чем-то одном. Или двух. Или пяти. После седьмой покупки Рен не выдержал и поинтересовался, не пора ли остановиться. Взгляд, которым его наградил фамилиар, мог бы испепелить на месте.

— Не буду экономить на сестре!

— Я не предлагаю тебе это делать. Я просто предлагаю задуматься о том, что тобой движет больше — забота о сестре или чувство вины.

— Что?

— Я понимаю, что ты чувствуешь ответственность за все, что происходит в жизни Изи. За то, что оставил ее одну с вашим отцом, что не смог вернуться вовремя. Я могу лишь повторить твои слова мне — ты не виноват.

Тьен гневно вскинулся, но в следующий момент плечи его устало опустились, он вздохнул и прикрыл ладонью глаза.

— Просто... У нее почти не было игрушек. Никогда. Красивой одежды. Сладостей. Как у других детей. Хочу чтобы теперь было… все.

— Поверь мне, дело не в вещах. Не в их количестве.

— Легко говорить. Богатый. — Тьен обвинительно ткнул в него пальцем.

— Поэтому я знаю, что говорю. Искренняя забота и любовь стоят сотен игрушек. Впрочем, меня это не касается, — неловко прервал сам себя Рен. — Можешь хоть все деньги тут оставить, напоминаю лишь, что нам нужно успеть к вечеру добраться до поселка. И тебе придется самому нести все покупки. Пешком.

Тьен только фыркнул, но в лавки больше не заходил. Однако теперь зайти понадобилось колдуну, который направил их в сторону торговца книгами.

— Мало книг? — возмутился было Тьен, но Рен проигнорировал его и, тщательно изучив прилавок, выбрал томик сказок с изящно выполненными рисунками. Он поймал удивленный взгляд фамилиара, но комментариев не последовало.

Теперь можно было наконец-то покинуть город, но Тьен решил, что им обязательно надо на дорогу подкрепиться, и не чем-нибудь, а сладкими пончиками, продававшимися на улице. Колдун поморщился, но на лице фамилиара была написана такая неподдельная радость, что он не стал сопротивляться. И даже съел пару сладостей, за которые Тьен гордо заплатил из своего кармана.

Сам фамилиар проглотил минимум пять штук, и Рен не мог не признать, что сахарная пудра на щеках и подбородке делает Тьена удивительно похожим на его младшую сестру. И при этом странным образом не уменьшает его привлекательности для противоположного пола. По крайней мере продавщица пончиков чуть не забыла про остальных своих покупателей, строя глазки фамилиару. Колдун не был уверен, почему его это беспокоит. Он понимал, что Тьен объективно привлекателен. Хорош собой, возможно даже красив. Поэтому реакция окружающих на него была совершенно логичной. Нелогичным было раздражение, растущее в груди колдуна с каждой улыбкой, которой Тьен отвечал на заигрывания девушки.

Как бы там ни было, колдун был весьма рад, когда они наконец-то покинули пределы города. Впереди расстилалась дорога, и людей на ней практически не было, и можно было просто шагать размеренно, ни о чем не думая, ни о чем не говоря. Тьен, похоже, почувствовал его настроение, потому что не пытался заговорить и целеустремленно двигался вперед быстрым шагом.

Большую часть пути они так и молчали, словно встречи и разговоры в городе исчерпали силы обоих. Исключением стал лишь небольшой спор о месте ночлега, когда колдун настоял на том, чтобы заплатить за место на постоялом дворе, а не пользоваться тем самым сеновалом, на которым брат с сестрой ночевали, когда проходили здесь почти три месяца назад. Ворочаясь на жестком соломенном матрасе, Рен размышлял о том, что три месяца казались одновременно очень коротким сроком — и очень длинным, словно он знал Изи и Тьена очень давно. Тьен же никаких проблем со сном не испытывал, его сонное сопение всего в паре шагов в конце концов и убаюкало колдуна.

---

Дракон равных возможностей

Жил-был дракон, который однажды похитил принца.
— Ну почему? – возмущался принц. – Ты что, забыл, что похищать положено принцесс?
— Потому что я за равные возможности, — сказал дракон. – Думаешь, принцессам не хочется иногда тоже кого-нибудь спасти? Особенно той, из Северного королевства.
— Ей на меня наплевать, — вздохнул принц. – Я уже столько раз отправлял ей письма и подарки — все без толку.
— Это потому, что тебе не мешало бы получше узнать девушку прежде, чем ухаживать за ней. Она, между прочим, не любит украшения и шелка. А вот если бы ты подарил ей книги... А еще лучше пару хороших кинжалов.
Принц задумался.
Спустя три дня, сидя на коне за спиной своей спасительницы и крепко обнимая ее за талию, принц благодарно помахал дракону, старательно притворявшемуся поверженным. Дракон подмигнул ему в ответ.
. . .
Жил-был дракон, который похитил принца. Опять.
— Ну зачем? – поинтересовался недовольный принц.
— Потому что я за равные возможности, — ответил дракон.
— Не думаю, что хоть одна из окрестных принцесс захочет рискнуть собой ради меня.
— Зато соседский принц сделает это без раздумий.
Принц густо покраснел.
— Что толку? Мой отец никогда…
— Твой отец уже объявил королевским декретом, что отдаст тебя в мужья тому, кто тебя спасет.
— Серьезно? – принц оживился. – Тогда он не сможет взять свое слово назад. Но… как же быть с наследниками?
— У тебя столько сестер! – напомнил дракон. – Думаю, хоть одна да захочет, чтобы ее сын стал королем.
Спустя два дня пара принцев спешила прочь от драконьей пещеры, держась за руки так крепко, словно они боялись хоть на миг выпустить друг друга.
Дракон кончиком хвоста смахнул с глаз сентиментальную слезу.
. . .
Жил-был дракон, который похитил принца. Снова.
— Почему меня? – спросил принц. – Я младший из семи наследников, меня никто не будет спасать.
— Потому что я за равные возможности, — ответил дракон. – Между прочим, между драконами и людьми не такая уж большая разница.
— О? – принц захлопал огромными черными ресницами, обрамлявшими глаза, которые сияли ярче любых сапфиров из драконьей сокровищницы.
— Ты мне нравишься, — пояснил дракон.
— О! – Принц смущенно погладил переливающуюся чешую дракона и нерешительно улыбнулся. – Ты мне тоже. Очень нравишься!


И вот эта история влезла мне в голову сегодня по пути на работу и вертелась там так назойливо, что я на первом уроке дала детям задание, а сама тихонько ее записывала

---

Фамилиар, глава 18

к которой стоит поставить предупреждение: неграфичное описание домашнего насилия.

Глава 18

Тьен смотрел на человека, которому был обязан жизнью, и не испытывал ни одного теплого чувства. Он мог бы напрячься и припомнить время, когда покрасневшие от похмелья глаза были ясными и смотрели на него с любовью и заботой. Когда мозолистые руки были ласковыми и обещали утешение, а не боль. Мог бы — но не стал. Потому что слишком много всего случилось с тех пор, когда человек перед ним был ему действительно отцом. Потому что он не мог себе позволить помнить, ведь всякое воспоминание, всякая слабость будут использованы, чтобы сделать ему больно.

Поэтому он просто стоял и смотрел, как лицо Люка наливается нездоровым красным румянцем. Тот, разумеется, не выдержал первым, шагнул вперед, попытался ухватить Тьена за воротник куртки. Ускользнуть из его хватки было просто.

— Ах ты ублюдок! — выплюнул Люка, дохнув ему в лицо перегаром. — Ты украл Изи. Да я тебя в тюрьму засажу!

— Не засадишь. Я брат. Я о ней позабочусь.

— Она моя дочь, и она должна жить со мной! Ты не имеешь права… Я ее отец.

— Это ты не имеешь права называть себя отцом! — отрезал Тьен, и сам удивился тому, как легко льются слова, тому, как ни разу не сжалось горло, перекрывая их поток. — Не ты растил ее. Не ты кормил, одевал, утешал. Прятал от пьяных кулаков. Защищал от твоих дружков. Ты всегда был угрозой. Ты не отец нам.

— Не смей так говорить со мной, щенок!

— Или что? Ударишь меня? Ты же трус. Ты боишься делать это с тех пор, как я впервые дал сдачи.

Это, разумеется, заставило Люка броситься на него, но короткая потасовка закончилась ничем. Они снова замерли друг напротив друга, тяжело дыша.

— Я все равно найду вас! Изи принадлежит мне, и я заберу ее.

— Чтобы она убирала и готовила тебе? Продавать ее сомнительным колдунам, пока она еще не умеет закрываться? — Тьен почувствовал, как к горлу подступила едкая горечь от одной мысли об этом. — Нет! Я никогда, никогда не подпущу тебя к Изи, слышишь?

— И это твоя благодарность за все, что я для вас сделал? Видела бы это твоя мать…

— Не смей…

— Что она бы подумала?

— Не смей г-говорить о ней!

— Что она сказала бы, если бы была жива?

— Я н-не знаю! П-потому что она не жива. Ее н-нет. И это твоя вина!

— Я любил ее! — на глаза Люка навернулись пьяненькие слезы, он, похоже, сам верил в свою искренность.

Тьен полагал, что когда-то это было правдой. Мама говорила, что они с отцом поженились по любви, и в самых первых воспоминаниях Тьена было достаточно улыбок, смеха и тепла, чтобы в это поверить. Жаль, что любви хватило ненадолго.

— Но деньги ты любил больше. Не мог п-простить, что она зарабатывала больше, да? Что не хотела все отдавать т-тебе.

Это Тьен тоже помнил. Долгие споры, переходящие в крик и оскорбления. Фамилиары всегда хорошо зарабатывали, особенно настолько сильные, как его мать. Люка хотел все полученные женой деньги пустить на расширение своей столярной мастерской и злился, когда она настаивала, что деньги нужны на содержание дома, на заботу о сыне, на его учебу. Сначала просто злился, а потом...

— Т-твой щенок тебе дороже мужа, — пробормотал он.

— Что?

— «Твой щенок тебе дороже мужа». Т-ты сказал, когда впервые ударил ее. Мне б-было шесть лет. Я все видел.

Мать приказала ему идти в другую комнату, но он видел. Видел ее слезы, слышал сбивчивые извинения Люка, обещания, что это больше не повторится. Какое-то время все было спокойно. А потом был новый гонорар, новая ссора, новый удар. Когда Тьену было девять, Люка перестал извиняться. Когда ему было одиннадцать, мать сказала, что у него будет сестренка. Тьен умолял ее уйти, убеждал, что они смогут прожить сами, без Люка. Твердил, что пойдет работать, что сможет позаботится о маме, что им нельзя оставаться, но она была уверена, что второй ребенок все изменит. Когда родилась Изи, Люка целых полгода вел себя прилично. Мама улыбалась и твердила: «Я же обещала, все будет хорошо, милый». А потом она взяла первую работу после родов. Получила первый гонорар. Который Люка забрал, швырнув жену в стену с такой силой, что она повредила плечо, которым пыталась прикрыть от удара младенца. В тот вечер она сказала Тьену незаметно собрать свои вещи.

— Она хот-тела уйти.

— Ты врешь…

— Х-хотела уйти от т-тебя. Чтобы защитить нас с Изи. Собирались уйти на с-следующий день. Н-но утром я нашел м-маму на к-кухне с разбитой головой. Т-ты сказал, наверное у-у-упала и ударилась.

— Я…

— Т-ты убил ее. Ты убил маму.

— Заткнись! — взревел Люка, выходя из ступора, и бросился вперед, словно собираясь силой заткнуть рот сыну.

Тьен почувствовал, как его подхватывает волна ярости. Он отклонился от одного удара, второго, а потом его пальцы дотянулись до горла Люка.

— Нет, — прошипел он ему в лицо. — Ты не заткнешь меня. Никто не заткнет меня. Я буду говорить. Ты убил маму. Убил! Убил, убил, убил…

Кажется, кто-то тянул его за плечо, но Тьен был слишком сосредоточен на ненавистном лице перед ним, на теле, которое он тряс в руках, словно тряпку, и которое с каждой секундой сопротивлялось все меньше.

Знакомое ощущение текущей сквозь тело магической силы на мгновение разогнало красный туман перед глазами. Это был всего лишь небольшой импульс, и двигался он не привычно к колдуну, а напротив — исходил от него, но этого было достаточно, чтобы Тьена наполнило чистое и ясное осознание происходящего. Он торопливо разжал пальцы, и Люка мешком рухнул к его ногам.

Колдун немедленно убрал руку с его плеча и присел рядом с телом.

— Я же просил тебя воздержаться сегодня от убийства, — сказал он, нащупывая на шее Люка пульс.

— Он… Он м... м… — слова наконец-то покинули Тьена вместе с яростью и, кажется, всеми остальными эмоциями.

— Он жив. Я могу исправить все повреждения. Могу оставить ему пару синяков на память, если хочешь.

Колдун неловко улыбнулся, и Тьен даже нервно хихикнул в ответ, прежде чем понял, что тот имел ввиду.

— Х-хочешь лечить?

— Я думал, это очевидно.

— Сам?

— Я подумал, что ты вряд ли захочешь в этом участвовать, учитывая что именно ты нанес эти повреждения. Просить тебя было бы несправедливо…

— А тратить с-собственную с-силу на… на эт-т…

— Я уверен, что справлюсь.

Тьен громко зарычал и превратился. Потому что иначе этот придурок и впрямь потратил бы собственную жизненную силу, драгоценные дни или даже годы собственной жизни на то, чтобы спасти никчемный кусок человеческой плоти, бывший, к несчастью, отцом Тьена.

Рен незаметно выдохнул, потому что на самом деле ему совершенно не хотелось сейчас обращаться к сырой магии. Он сделал бы это, если бы выбора не было, но, по счастью, до этого не дошло. Прищурившись и отогнав прочь все эмоции — сейчас было не время для них — он положил руку на спину Тьену, подхватил поток силы и принялся лечить лежавшего перед ним человека. Убрав повреждения на лице и шее (и действительно оставив пару синяков, чтобы излеченный не счел все произошедшее пьяным бредом), он просканировал весь организм, наложил укрепляющие чары на некоторые внутренние органы и уже был готов убрать руку, когда ему пришла в голову идея. Рен даже усмехнулся. Он читал об этом заклинании лишь однажды и почти случайно запомнил формулу. Колдун свернул сложным узором завиток силы, оборачивая желудок и закрепляя сделанное парой слов, и только после этого выпрямился, отряхивая руки. Когда этот неприятный человек решит употребить алкоголь — а по всем признакам это случится скоро, как только они оставят его одного — его ждет сюрприз, который ему совсем не понравится. И ведь никто не сможет сказать, что заклинание причинило ему вред, напротив!

Мысленно похвалив себя за изобретательность, Рен повернулся к фамилиару, уже принявшему человеческий вид, и решительно кивнул:

— Нам пора.

Тьен последовал за ним, не говоря ни слова. Пока они шагали по улице, Рен незаметно наблюдал за фамилиаром. За тем, как он то нервно стискивает кулаки, то запускает пальцы в волосы, как отводит взгляд и как на его щеках загораются два красных пятна. Рен никогда не считал себя знатоком человеческих эмоций, но сейчас он был уверен, что прочел их правильно. Тьена сжигал стыд. Это можно было понять. Колдун, которому фамилиар никогда толком не доверял, оказался свидетелем чего-то очень личного, очень неприятного и болезненного, ему продемонстрировали грязное белье — по крайней мере, с точки зрения самого Тьена.

Это не могло быть приятным или легким. И пусть Рен считал, что Тьену нечего стыдиться — он понимал, что сам на его месте тоже не мог бы посмотреть себе в глаза. Он знал только один способ хоть как-то исправить положение. Поэтому на следующем перекрестке он повернул направо.

— Б-библиотека там, — возразил Тьен, указывая налево. Хорошо, значит он хотя бы следил за тем,что происходит вокруг.

— Библиотека подождет. Сначала я хотел бы показать тебе кое-что.

— Что? — нахмурился фамилиар.

Колдун поднял руку, призывая подождать, и торопливо зашагал вперед. Еще два поворота и они остановились перед участком земли, обнесенным кованой оградой. Когда-то здесь стоял дом. Почерневшие от огня остатки его все еще виднелись среди кустов и плетей дикого винограда. Эта печальная картина резко контрастировала с окружением — роскошными двух- и трехэтажными домами, принадлежавшими наиболее видным представителям городской знати.

— Т-так что ты хотел… — начал Тьен, но Рен прервал его, кивнув в сторону пожарища.

— Мой дом.

---

Когда люди хотят развлечься с использованием телефона - они ставят себе новую игрушку.

Когда Ро хочет развлечься с исполбзованием телефона - она ставит себе очередное приложение-планировщик дел и долго и с удовольствием в нем разбирается. Или даже возвращает одно из тех, что стояли у нее когда-то, и сморит, что там появилось нового. Иногда даже размышляет о версии Pro. Потом вспоминает, что ни одно такое приложение не выдерживает у нее дольше пары месяцев и со вздохом отказывается даже от бесплатного периода.

Хм.. или все же попробовать?

Да, я люблю составлять списки и ставить галочки, это упорядочивает мою прокрастинацию и обеспечивает мне дозу дофамина. Просто хаос во мне всегда побеждает любые попытки упорядочивания

---

Фамилиар, глава 17

в которой нас ждет еще больше встреч.
Текст на Фикбуке

Глава 17

Они снова уселись за стол и Жерар… нет, не потребовал, но очень осторожно попросил Тьена объяснить, что с ним случилось. Тьен покосился было на колдуна, но потом вздохнул и решительно кивнул. В конце концов, он все равно собирался все рассказать ему. Ну, или почти все. Он поежился, вспоминая комментарий Жери. «Интересно посмотреть». Каким же глупым он был тогда, полтора года назад. Повелся на шикарные формы и красивое лицо, забыл об осторожности.

Впрочем, он был несправедлив к себе. В Ариене было гораздо больше привлекательного, чем фигура и голос. И поначалу она вела себя совершенно нормально, не считая попыток флиртовать с нанимаемым фамилиаром. Не то чтобы и это было так уж необычно. Близость, возникающая во время длительного контракта, постоянный обмен эмоциями, ощущениями, желаниями часто приводили к романам между колдуном и фамилиаром. Не редкостью были и женатые пары с постоянным магическим контрактом.

Тьен был несказанно рад, что их с Ариеной флирт не зашел дальше. Но все же первые полгода их совместной работы он был всем доволен и не чуял подвоха. И даже когда Ариена начала заводить разговоры о постоянном контракте, он ничего не заподозрил. Не понял, насколько далеко она готова пойти ради обладания сильным фамилиаром.

Тьен глотнул сидра, чтобы промочить внезапно пересохшее горло, и попытался уместить всю истории в минимальное число слов.

— К-колдунья, с которой был контракт, захотела продлить его. Захотела постоянный. Я не согласился. Пыталась уговаривать. Потом угрожать. Потом наложила з-заклинание. Не м-мог превратиться, оставался собакой все время. Никто не видел, ч-что я ч-человек. Обещала снять чары, если соглашусь. Держала, — Тьен потер шею, — держала на п-привязи. В подвале. Я.. й-я...

Слова снова застряли у него в горле, как в первые дни после превращения. Как же он ненавидел эту свою слабость! Эту беспомощность. Эту…

Его локтя коснулась рука. Колдун смотрел на него вопросительно, словно прося разрешения. Тьен нахмурился, но кивнул. Почувствовал, как сквозь его сознание скользнуло прохладное прикосновение — Рен создавал контакт, как во время передачи магической энергии. В человеческом теле это не работало, однако знакомое ощущение внезапно помогло успокоиться, найти потерянную было опору. Фамилиар успел уловить тень чувства, ему показалось, что это забота, хотя тень была слишком быстрой. Но главное было сделано. Тьен вздохнул и снова кивнул колдуну, на этот раз благодарно. Повернулся к Жери, который смотрел на происходящее с подозрительным интересом.

— Я смог удрать. Запутал следы. Добрался до города. Нашел Изи. Мы всегда понимали друг друга без слов. Забрал ее и ушли. Как собирались всегда.

— Но куда?

Тьен виновато опустил голову.

— Куда-нибудь подальше. Отсюда. Слишком много… опасностей тут. Потом нашли его. Нечаянно, — он кивнул на колдуна и усмехнулся, припомнив первую встречу в амбаре. — Рен догадался. Предложил работу и помощь.

— И ты вот так просто согласился? На предложение незнакомого колдуна?

Тьен пожал плечами. Объяснять было очень долго и сложно.

Жери долго изучающе смотрел на него, потом хлопнул в ладоши.

— Хорошо. Раз уж ты здесь — не поможешь мне немного в кузне? Мне нужно срочно закончить одну вещь.

Тьен понимал, чего добивается приятель — он хотел поговорить наедине, убедиться, что колдун никак на него не воздействует. Он даже понимал его заботу, но…

— Время. М-мы…

— … запросто можем задержаться на час-другой, — перебил его Рен. — Идите, занимайтесь своими делами. Я могу почитать здесь.

И невозмутимо выудил из сумки одну из своих книг, с которыми был практически неразлучен. Тьен вздохнул и поднялся. В конце концов, он правда соскучился по другу. Ничего страшного не случится, если они поболтают еще немного. Настолько, насколько он теперь вообще способен болтать.

Рен терпеливо перелистывал страницы, мысленно отсчитывая время. Он не был уверен, почему сказал, что они могут задержаться. Он хотел в библиотеку. Он хотел поскорее вернуться домой. Когда-то он не верил, что сможет считать дом в холмах домом , но это случилось, и наверняка в этом была заслуга Мары, и теперь ему хотелось вернуться туда, подальше от людей, от города, от прошлого.

Но Тьену было важно поговорить с Жераром, было важно убедиться, что у него есть друг. У Рена никогда не было друга кроме, может быть, Анны. И Мары, но это другое. Но он прекрасно понимал важность дружбы. И потому сидел спокойно, переворачивал иногда страницы и даже не думал пойти искать пропавшего в кузне хозяина дома.

К тому же у него было о чем подумать. К примеру о том, что заставило его буквально протянуть руку помощи, когда Тьен запаниковал. Он хотел бы сказать, что это было рациональное решение, вызванное четким пониманием того, как магическая связь влияет на психику фамилиара. Что он поступил так потому, что ему было важно сохранить своего фамилиара в рабочей форме. Но правда заключалась в том, что в тот момент он вообще ни о чем не думал. Тьен запнулся, теряя слова, его душили недобрые воспоминания, и Рен хотел, чтобы это прекратилось, потому что знал по себе, как это тяжело. Он протянул руку, чтобы разделить не столько магию — это было невозможно без превращения — сколько чувство поддержки. И еле остановился вовремя, потому что открывать контакт с фамилиаром без его разрешения, даже для того, чтобы поддержать его, было неприемлемо.

Из-за двери раздались голоса, точнее — голос кузнеца. Друзья шагнули в комнату, и возможно Рену показалось, но Жерар смотрел на него с большим доверием и, кажется, даже с уважением. Колдун хотел бы знать, что именно рассказал ему Тьен. но спрашивать он, разумеется, не стал.

— Я знаю, что вам пора идти, — начал кузнец и положил тяжелую ладонь на плечо Тьену. — Но пообещай, что ты не пропадешь навсегда?

Фамилиар серьезно кивнул.

— Обещаю.

— Отлично. Я тебе доверяю, приятель. А теперь постой, я должен передать Изи подарок.

Он подошел к столику у окна и принялся перебирать вещи, пока не извлек откуда-то ажурный шар из блестящей металлической проволоки. Одно нажатие пальцев — и шар рассыпался на отдельные кольца. Ловкими быстрыми движениями кузнец собрал их снова в шар и протянул на ладони Тьену.

— В-волшебник Жери, — улыбнулся тот. — Изи обожает твои головоломки.

— А я обожаю ее. Передай ей это обязательно. Передай малышке, что Мишка Жери любит ее, ладно?

— Ладно.

Тьен грустно улыбнулся и крепко обнял друга. Жери обнял его в ответ и долго не отпускал.

Когда они вышли на улицу, колдун откашлялся и сказал:

— Ты мог бы остаться здесь, если хочешь? Вы с Изи оба могли бы.

— Х-хочешь, чтобы м-мы ушли? Я думал… — нахмурился фамилиар.

Рен торопливо затряс головой.

— Я имею ввиду, если ты этого хочешь. Жерар твой друг, и он наверняка будет рад помочь вам. Он очевидно заботится о вас обоих.

— Контракт, — напомнил Тьен.

— Мы заключили краткосрочный контракт. Я могу расторгнуть его, если ты пожелаешь. Я не буду препятствовать, если ты решишь, что вам будет лучше у кого-то знакомого.

— Мы с тобой знакомы. — Рен удивился, увидев на губах Тьена кривоватую улыбку. Правда, она быстро исчезла. — В городе опасно. Изи лучше подальше отсюда.

Колдун кивнул, не желая подавать виду, как он рад этому решению. Разумеется, исключительно потому, что исследование амулета было не закончено, а для продолжения ему требовался совместимый фамилиар.

Они отошли от дома кузнеца совсем недалеко, дошли всего лишь до угла, где улица вливалась в другую, шире и многолюдней, когда Рен услышал рычание, обернулся и обнаружил, что Тьен остановился, стиснув кулаки и обнажив зубы. Проследив за его взглядом, колдун заметил человека, отделившегося от стены дома впереди и шагавшего им навстречу. В нем не было ничего особенного — средний рост, широкие, но согнутые плечи, черные волосы с сединой на висках. Одет человек был довольно неопрятно, лицо его покрывала щетина, в которой пряталась довольно неприятная улыбка, но в целом Рен не понимал, что могло вызвать столь сильную реакцию фамилиара. Или понимал?

Брат с сестрой, судя по всему, унаследовали голубые глаза, носы и общую форму лица матери. Но вот волосы и рот достались Тьену от отца. Рен не мог бы сказать, когда он успел стать настолько знаком с формой губ фамилиара, но он узнал эту усмешку, когда человек подошел совсем близко — и быстро сделал шаг влево, чтобы оказаться между Тьеном и его отцом.

Тьен немедленно врезался ему в спину, попытался обойти, но колдун выбросил руку в сторону. Шагавший им навстречу тоже остановился. Окинул Рена оценивающим взглядом

— Ты еще кто такой? Один из дружков моего бесполезного сына?

— Наниматель.

— Что? — от мужчины пахнуло дешевым вином. Учитывая довольно ранний час, это многое о нем говорило.

— Я наниматель твоего сына. У него контракт со мной.

— А мне плевать. Ты не можешь запретить мне разговаривать с ним.

— Не могу, — кивнул Рен. — Но если ты попробуешь каким-либо образом навредить ему или помешать ему исполнить контракт, я вмешаюсь. Тебе понятно?

Мужчина очевидно хотел бы ответить грубо, но ему хватало ума не спорить с колдуном, поэтому он просто кивнул. Удовлетворенный этим ответом Рен повернулся к Тьену — и наткнулся на голубое пламя гневного взгляда.

— Мне не нужна защита. Я способен о себе позаботиться!— выплюнул фамилиар, не запнувшись ни на одном слове.

— Я в этом не сомневаюсь, — кивнул Рен. — Но я рекомендовал бы воздержаться от убийства. Во-первых, этот человек все же твой отец.

— Он…

— А во-вторых, я бы хотел сегодня покинуть город, а необходимость объясняться со стражниками определенно этому помешает. Ты согласен?

Губы Тьена дрогнули в кривой улыбке, похожей и в то же время абсолютно отличающейся от усмешки его отца.

— Согласен.

Рен еще пару секунд удерживал его взгляд, а потом шагнул в сторону.

---

Фамилиар, глава 16

в которой начинаются встречи...

Глава 16

Колдун проснулся с первыми лучами солнца. Точнее было бы сказать, что тогда он встал, потому что поспать этой ночью ему почти не удалось. Может он просто слишком привык к собственной кровати, чтобы уснуть в гостиничной. А может быть на него давил город за окнами, полный людей, воспоминаний и вины.

Тьен еще спал, крепко обняв подушку и натянув одеяло до самого носа. Во сне он выглядел почти по-детски беззащитным и спокойным. Ни следа вчерашней яростной уверенности, с которой он пообещал, что никому не позволит использовать себя.

Рен не понимал, кому при виде подобной беззащитности может прийти в голову эксплуатировать ее. Не представлял, кому из тех, кто регулярно прикасается к магии, к ее чистой, освежающей, живительной силе может прийти в голову рваться к ней напролом сквозь другое живое существо, игнорируя его желания и сопротивление.

Впрочем, нет. На самом деле Рен прекрасно представлял кому.  Он отошел к окну и хмуро уставился на пустые камни мостовой. В ушах против воли звучал знакомый голос. «Ты должен понимать, Рейнард, фамилиары во многом подобны детям, вне зависимости от их настоящего возраста. Это побочный эффект их близости к природе. Они не всегда осознают важность своей функции, своей роли в нашем общении с магией. Забывают, что в глобальном масштабе они лишь инструменты в руках мастера. Наша задача объяснить им их место в мире». Госпожа Лусия Левари четко знала место каждого в мире и в совершенстве владела умением указывать это самое место, в том числе своему мужу, своему сыну и, разумеется, своему фамилиару. За всю жизнь Рен ни разу не видел, чтобы тихий и незаметный Альбин, фамилиар матери, выразил хотя бы намек на собственное желание. Он существовал, чтобы служить своей колдунье… и он служил ей до конца. Их общего конца.

Рен резко отвернулся от окна. Схватил с вешалки плащ и принялся неловко его застегивать. Тьен завозился в своей постели, приоткрыл один ярко-голубой глаз и уставился на колдуна.

— Я пойду разузнаю насчет завтрака, — торопливо пробормотал Рен и выскочил из комнаты в тщетной попытке убежать от собственных мыслей.

Тьен нашел его спустя полчаса в общей зале гостиницы. Колдун сидел за столом в углу, натянув капюшон на голову несмотря на то, что находился в помещении. Руки его крепко обхватывали кружку, над которой поднимался ароматный пар. На столе красовалась тарелка со сладкими булочками, но, судя по всему, к еде колдун не прикасался.

Тьен рухнул на стул напротив и первым делом утянул себе булку. Да, он был сладкоежкой, и не считал необходимым скрывать эту маленькую слабость. Она, в отличие от слабостей больших, не грозила ему опасными последствиями. По крайней мере теперь — в детстве он, конечно, получил свою долю неприятностей из-за стащенных откуда угодно сластей, но сейчас он по крайней мере мог позволить себе сытный завтрак.

Подошла подавальщица — другая, постарше и помрачнее вчерашней, но Тьен по привычке улыбнулся и ей. Всегда лучше поддерживать хорошие отношения с теми, кто приносит тебе еду. По его просьбе она принесла еще кружку чая, и фамилиар молча принялся уплетать булочки, запивая горячим напитком.

Его хороший аппетит, похоже, вывел колдуна из раздумий и даже вызвал некоторое подобие улыбки на его лице.

— Я думаю, — начал тот, — нам стоит для начала зайти к твоему другу, чтобы ты мог забрать то, что тебе принадлежит. Потом мне бы хотелось заглянуть в библиотеку, найти пару редких книг. И нам нужно купить обещанные подарки твоей сестре. По моим подсчетам мы могли бы управиться до полудня и сразу двинуться назад.

— Разделимся, — развел руками Тьен. — Иди в библиотеку. Я к Жери. Так быстрее.

Колдун упрямо нахмурился.

— Насколько я помню, целью моего присутствия здесь было обеспечение твоей защиты в случае столкновения с неприятным людьми. Мне будет сложно это сделать, если мы разделимся.

— Справлюсь сам.

— Я не сомневаюсь. Но все же мне было бы спокойнее, если бы мы сделали все вместе.

Тьен подчеркнуто тяжело вздохнул. Он не боялся встречи с Люка, возможно подспудно он даже жаждал открытой стычки со своим так называемым отцом. Но одна мысль о том, что, возможно, Ариена выследила его и поджидает где-то на улицах города, заставляла леденеть от страха и по-собачьи скалить зубы. Поэтому он даже не попытался спорить всерьез.

Из гостиницы они вышли вдвоем, и Тьен повел своего спутника по узким улицам из торговой в ремесленную часть города. Он шел быстро, решительно, не оглядываясь, и потому не сразу среагировал на раздавшийся откуда-то сбоку возглас.

— Эй, а я тебя знаю! — повторил помятого вида мужичок в грязном плаще, отиравшийся под дверями трактира и наверняка дожидавшийся момента, когда эти двери откроются. По его лицу можно было легко догадаться, что вчерашний вечер он провел там же, в трактире. — Ты же парень Люка! Тот маленький засранец, что…

— Не маленький, — прорычал Тьен, отталкивая в сторону мужичка и решительно двигаясь дальше. Он не узнал этого человека, но он никогда и не пытался запомнить в лицо всех собутыльников Люка. И это все равно было не важно. Он больше не был маленьким и не боялся встречи ни с Люка, ни с его приятелями.

Тьен бросил быстрый взгляд в сторону, на колдуна, но тот шагал рядом с удивительно спокойным выражением лица, словно ничего не случилось. Тьен решил, что стоит взять с него пример.

Они остановились перед одноэтажным домом среднего достатка. Из трубы небольшого здания во дворе поднимался дым. На стук в двери ответил заливистый собачий лай, и Тьен едва ощутимо напрягся. Колдун бросил на него незаметный взгляд и в первый раз подумал о том, как складывались отношения фамилиара, запертого в зверином теле, в настоящими животными. Впрочем, тут дверь распахнулась, и от неожиданности колдун даже сделал шаг назад. Человек, появившийся в дверном проеме, с трудом в нем помещался, ему пришлось наклонить голову и повернуться чуть боком, чтобы шагнуть наружу. Телосложения он был среднего между кузнецом и медведем. Когда этот великан заграбастал Тьена своими лапищами, колдун был уже готов потянуться за магией, но тут Тьен радостно рассмеялся и принялся хлопать человека по плечам.

— Жери, м-медведище!

— Тьен, зараза ты блохастая, где ты пропадал? Проклятье, мужик, как я рад видеть тебя. Я уже думал…

— Я тоже, — выдохнул Тьен, и колдун наконец расслабился, поняв, что это и был «Мишка Жери», с такой любовью упомянутый Изи.

— Ну заходи же ты, заходи! — Великан выпустил Тьена из объятий, но все держал его за плечо, словно боялся, что тот снова исчезнет. Потом взгляд его упал на колдуна, и лицо его окаменело. — О. Это твой колдун?

— Короткий контракт, — пояснил фамилиар, делая шаг назад. Неловко махнул рукой. — Жерар Лефорж, мой друг. Лучший. Это…

Он замялся, и колдун осторожно протянул руку.

— Рен. Просто Рен. Текущий работодатель Тьена.

Ладонь, обхватившая его пальцы, была огромной, горячей и покрытой рабочими мозолями. Она таила в себе огромную силу, но рукопожатие было расчетливо мягким. Словно скрытое предупреждение.

— Рад познакомиться, — так же расчетливо мягко произнес Жерар. — Ну заходите же в дом. Тьен, мужик, рассказывай, что с тобой случилось.

Они не успели глазом моргнуть, как оказались в светлой комнате с прочной деревянной мебелью, удивительно подходящей ее хозяину. На столике у окна были разложены инструменты и мотки металлической проволоки, но было понятно, что это скорей для развлечения хозяина. За окном Рен разглядел то самое здание во дворе — оно оказалось кузней, что ничуть не удивляло. Жерар между тем усадил их за большой стол, поставил перед ними глиняные кружки, нырнул куда-то за угол и вскоре вернулся с холодным кувшином.

— Свежий сидр, — пояснил он, наполняя кружки. — Ну же, Тьен, говори!

Фамилиар неловко повел плечами, очевидно не зная, с чего начать. Жерар нахмурился.

— Когда я тебя последний раз видел? Года полтора назад, два? Ты заявляешься ко мне, суешь в руки сверток, говоришь, что уедешь на год, что нашел себе работодателя, на которую интересно работать и интересно смотреть. Просишь присмотреть за Изи, пока тебя нет. А потом — тишина. Проклятые два года тишины!

Рен силой удержал невозмутимое выражение на лице. «Интересно поработать и интересно посмотреть»? Что это должно было означать? Он взглянул на Тьена. Фамилиар опустил голову, но это не могло скрыть его пылающих щек. Тьен пробормотал что-то вроде «Идиот», но не уточнил, к кому относилась эта характеристика — к Жерару или к нему самому в прошлом. Не то чтобы это касалось Рена… впрочем нет, информация о другом маге, маге, который, вполне возможно, нарушил условия контракта, подверг Тьена опасности и мог преследовать его и теперь, совершенно точно касалась его. Поэтому Рен насторожил уши и слегка подался вперед, прикрывшись кружкой с сидром.

— Я думал, с тобой что-то случилось, мужик. Я знал, что ты не мог бросить Изи, а значит с тобой точно что-то случилось. Но потом вдруг ко мне врывается твой старик и требует, чтобы я вернул его дочь, иначе он, мол, позовет стражников.

— Люка приходил? — Тьен резко выпрямился.

— Я его, разумеется, послал. Но сам стал ждать. Думаю — малышку мог забрать только ты, а значит ты скоро придешь. Но ты не пришел!

В голосе великана звучали искренняя боль и обида.

— Ты не пришел и пропадал хрен знает где еще несколько месяцев, поэтому тебе лучше бы объяснить, что происходит! Изи… — Жерар вдруг побледнел. — Это ведь ты ее забрал? Она не…

— Я, — торопливо успокоил его Тьен. — М-мы. Ушли из города. Не могли зайти.

— Почему? Если вы боялись, что ваш старик вас найдет, я бы вас спрятал! И с ним справился бы запросто. Тебе стоило только появиться.

— Я н-не мог! — выдохнул Тьен. — Застрял в своем псе. Не мог превратиться. Н-не мог говорить.

— Я бы понял…

— Нет. Ты обещал. Отдать сверток, если скажу пароль. Только тогда. Я не мог сказать. Ты не мог отдать.

— И что, это все, на что я гожусь? Хранить твои вещи и отдать когда ты скажешь пароль? Неужели же мы не придумали бы что-то?

— Ч-что?

— Да что угодно, Тьен! Я думал, мы друзья. Я думал, ты мне доверяешь. Я помог бы тебе, помог бы Изи, сделал бы для вас все, что угодно. А вместо этого ты что? Просто взял сестру и ушел из города? Без денег, без поддержки, без направления? Неужели это лучше, чем принять мою помощь?!

— Я... — Тьен виновато опустил голову. — Я не думал…

— Тебе даже в голову не пришло, да, Тьен? — Жерар, до того взволнованно шагавший по комнате, вдруг опустился на стул, словно из него мгновенно выпустили все возмущение и вместе с ним всю энергию. — Тебе не пришло в голову попросить помощи. Ты никогда этого не умел, Тьен. Ты и деньги-то у меня оставил просто потому, что у тебя не было другого выбора.

— Жери. Тебе хватает проблем. — По сосредоточенному лицу Тьена было видно, как он старается выговорить все нужные слова, как это важно для него. — Я не хотел добавлять свои. Потому что ты друг.

— Хорош друг, — мрачно хмыкнул Жерар, но Тьен настойчиво продолжил.

— Друг. И. Я б-был не прав. Прости меня.

Его глаза впились в лицо Жерара, в них читалось искреннее раскаяние. Вместо ответа кузнец обнял его, стиснул крепко своими лапами.

Рен торопливо отвернулся, не желая вторгаться в столь эмоциональный момент. По какой-то причине в горле у него словно застрял ком, и содержимое кружки совсем не помогло с ним справиться.

---

В телевизоре кадры военной хроники, и в том числе мелькают там женщины, голосящие над трупами после бомбежки. Вот именно то, что называется голосить, не просто плакать. Выглядит страшно. И одновременно странно. Сейчас такое почти не увидишь даже в самых страшных войнах и катастрофах. Вообще в нашей культуре, кажется, потерялась сама допустимость вот этого открытого выплеска горя, выплеска эмоций. Контроль пробрался в подсознание и пустил там свои корни.
Были в моей жизни моменты, когда я очень ярко жалела о том, что не могу зарыдать от горя. Да даже заплакать толком.
А к чему это я? А ни к чему, просто вот такая мысль мелькнула.

---

Отчет - март

Флэшмоб "ни дня без строчки" продолжается. Или правильно это называть не флэшмобом? Тогда как? Стахановским движением?   
Тем не менее, филонила я в марте только два дня - и то они были потрачены на вычитку и правку. Результат - 14.5 тысяч слов. Не супер-скорость... но зато стабильная, а именно этого я и хотела И результаты есть, что радует.
Продолжаем!

---

Фамилиар, глава 15

в которой начинается путегествие почти-в-прошлое.
Текст на Фикбуке
Глава 15

Жером приходил в себя два дня. Даже когда он согрелся по-настоящему, он был слишком слаб. Колдун назвал это последствиями нервного потрясения и объяснил, что магия тут помочь не может. Поэтому возница наслаждался гостеприимством Мары, ее горячим чаем, сытными обедами и даже ее постелью, которую кухарка уступила ему, несмотря на протесты всех, начиная с Рена. Сама она перебралась на место Изи, а та уместилась на одной постели с братом.

Когда же количество благодарностей, комплиментов и жарких взглядов, которыми пострадавший награждал кухарку, перешло грань ее терпения, Рен благоразумно объявил, что возница достаточно выздоровел и может возвращаться в город. А когда Жером выразил сомнение в своей готовности преодолеть путь, колдун внезапно предложил лично сопроводить его.

— Рен, ты сошел с ума? — обрушилась на него Мара, когда они удалились от постели больного на кухню. — Или тебя подменили? Ты добровольно соглашаешься вернуться в город? Ты?!

— Не вернуться, а всего лишь посетить его. На полдня. Это небольшая цена за то, чтобы избавиться наконец от этого твоего поклонника, — попытался пошутить он, но Мара не подумала улыбнуться.

— Небольшая?!

Колдун устало вздохнул.

— Сам он еще пару дней не сможет управлять повозкой. А у зелий, которые я приготовил по заказу Брикара, довольно короткий срок годности. Я не могу позволить, чтобы все эти компоненты пропали зря, они слишком дорогие, и запасов у меня почти нет.

— Мне нужно в город, — подал вдруг голос Тьен.

— А ведь и правда, тебе нужно забрать твои деньги, верно? — обрадовалась кухарка. — Ты мог бы совместить два полезных дела. Видишь, Рен, тебе не обязательно…

— Тьен. — Колдун решительно перебил кухарку. Он внимательно смотрел на фамилиара. — Ответь, пожалуйста, на один вопрос.

Тьен поднял брови.

— Тебе безопасно появляться в городе?

Фамилиар взглянул на него удивленно, кивнул… потом нахмурился и прикусил губу.

— Ты уверен? — Колдун подождал, но ответом было молчание. — Насколько я понял, ваш… Люка может попытаться задержать вас.

— Пусть попробует, — процедил Тьен и быстро оглянулся, словно убеждаясь, что рядом нет Изи.

Колдун кивнул.

— К тому же, насколько я понял, твой предыдущий контракт не был завершен по обоюдному согласию.

Фамилиар замер, все мышцы его напряглись, словно готовясь к бегству.

— Не может ли быть так, что твой предыдущий наниматель желает тебя вернуть? И если так, она будет искать тебя в городе, верно?

Глаза Тьена широко распахнулись, он нервно облизнул губы.

— Если ты будешь с твоим нынешним нанимателем, это может предотвратить возможные… неприятности.

Тьен помедлил и кивнул.

— Значит правильней всего будет поехать нам обоим. Ты должна согласиться, Мара, это будет логично.

И Маре действительно пришлось согласиться. Не то чтобы она когда-нибудь была способна удержать Рена от любых поступков, но все равно его внезапная решимость посетить места, которых он избегал несколько лет, кухарку пугала. Достаточно, чтобы поймать в коридоре Тьена и потребовать от него обещание присматривать за колдуном во время поездки. Тот неловко кивнул, и дело было решено.

Зелья в повозку погрузили еще с вечера, а утром, после сытного завтрака, после того, как Изи убедили, что ей не нужно ехать с братом (не обошлось без слез, но их пресекло обещание подарков), после того, как Жером пять раз попрощался с «сударыней Мареллой», они наконец-то смогли двинуться в путь.

Колдун с утра был мрачен и молчалив, но это никого не удивляло. Жером пытался завести разговор с фамилиаром, но Тьен все еще испытывал трудности с речью, когда дело касалось кого-то, кроме Изи, и собеседник из него был плохой. Возница смирился с тем, что развлекать его никто не будет, и быстро задремал в повозке, предоставив право выполнять свои обязанности Тьену. Рен сидел рядом, закутавшись в плащ и надвинув капюшон до самого носа.

Так, в тишине, они и проделали весь путь. И так, в тишине, вечером того же дня въехали в городские ворота. Тьен не знал, где именно располагался магазин господина Брикара. Фамилиары сами редко пользовались магическими предметами, да и цены в этом почтенном заведении были гораздо выше того, что он когда-либо мог себе позволить. Поэтому ему пришлось несколько раз поворачиваться к колдуну, который еще перед воротами забрался поглубже под навес повозки, и молча уточнять дорогу.

Пока они добрались до магазина, пока передали готовые зелья его хозяину, пока тот охал над состоянием своего посыльного… В общем, пока они освободились, на город окончательно опустилась ночь, и все дела пришлось отложить на завтра. Колдун, конечно, предусмотрел это и взял с собой достаточно денег, чтобы снять комнату на двоих в небольшой городской гостинице. Тьен пытался сказать, что лично он может переночевать у старых знакомых.

— Можешь, — кивнул Рен. — Но я все равно буду снимать комнату. Так какая разница?

Тьен подумал, прищурился и кивнул:

— Я куплю обед.

Дело было решено.

Небольшой спор возник, когда выяснилось, что колдун собирался обедать в комнате. Переубедить его, используя минимум слов, было нелегко, но Тьен был настойчив. Он так давно не был в подобной обстановке — в полутемной комнате, полной самых разных людей, самых разных звуков и запахов самой разной еды. Он скучал по людным местам и не собирался упускать возможность. Колдун, хоть и с ворчанием, был вынужден согласиться.

Чего Тьен не учел, так это того, насколько он на самом деле отвык от шумных компаний. Несколько лет назад он чувствовал бы себя в общем зале гостиницы или таверны как рыба в воде. Сейчас… сейчас не мог отделаться от ощущения, что на него все смотрят. А хуже всего было то, что на него смотрел колдун. Смотрел с пониманием и, что самое обидное, сочувствием. Уж лучше бы он усмехался.

Немного разрядила обстановку подошедшая подавальщица, которая игриво спросила, что господа будут заказывать. Тьен немедленно улыбнулся ей, подмигнул и поинтересовался, что здесь самое вкусное. И заодно порадовался тому, что выговорил все слова, ни разу не заикнувшись. Выслушав ее ответ, он радостно потер руки и заказал мясной пирог и кувшин вина. Тьен повернулся к колдуну, чтобы уточнить, согласен ли он на пирог — и обнаружил, что тот смотрит на бедную подавальщицу с таким видом, словно она не просто наступила ему на любимую мозоль, а станцевала на ней чечетку.

— Эй! — тихо позвал он. И немедленно получил свою порцию недовольного взгляда. — Пирог? Или хочешь…

— Меня вполне устроит пирог, — перебил его колдун. — Я не очень голоден.

Тьен удивленно поднял брови, потому что точно знал, что колдун ничего не ел с самого утра. Но спокойно повернулся к подавальщице и попросил принести две порции. И только когда она ушла, покачивая бедрами, он повернулся к колдуну и спросил:

— В чем дело? Чуть не испепелил девушку взглядом.

— Мне нет до нее никакого дела, — задрал нос колдун. — Я просто не желаю смотреть, как она чуть не выпрыгивает из платья, чтобы привлечь твое внимание.

— Что? — моргнул Тьен.

— Она наклонялась гораздо сильнее, чем это необходимо, лишь бы продемонстрировать тебе свою… свой вырез.

— И что плохого?

— Ничего. Просто я считаю это непрофессиональным. Она здесь для того, чтобы предлагать посетителям еду, а не себя.

— Зарабатывает на жизнь. Как может. Как все, — пожал плечами фамилиар, совершенно не понимая, что так возмутило колдуна. Тот поджал губы, отвернулся и принялся разглядывать других постояльцев.

Девушка принесла им пирог, вино и кружки, Тьен расплатился и вручил ей пару дополнительных монеток, чтобы компенсировать недовольные взгляды колдуна. И просто потому, что представлял, насколько нелегко зарабатывать на хлеб насущный.

Рен тем временем выпил залпом половину кружки и мрачно поинтересовался:

— Ты не опасаешься, что тебя здесь могут узнать?

Тьен покачал головой.

— Никогда не был тут. Слишком дорого. — Он подумал немного и добавил. — Скорей будут твои знакомые.

Колдун помрачнел еще больше и тихо пробормотал:

— Если и будут, они меня не узнают.

После чего решительно допил вино в кружке. Разговор совершенно не клеился. Может поэтому, а может потому, что колдун теперь выглядел не раздраженным, а просто грустным, Тьен вдруг брякнул:

— После первого официального контракта. Я позвал друзей в трактир. Заказал самое дешевое вино и самое дешевое мясо. Веселились всю ночь.

— Первого официального контракта? — встрепенулся колдун, и Тьен почти не удивился, что он прицепился именно к этой фразе. — Значит, до этого были неофициальные?

— Конечно. — Формально фамилиары могли заключать контракты с шестнадцати лет, но на самом деле этого правила придерживались далеко не все, и закон не запрещал, скажем, родителям или опекунам фамилиаров, не достигших возраста, заключать контракты за них. — Не любил их. Люка забирал все деньги.

— Но почему ты от них не отказывался?

Тьен не знал, что было написано на его лице, но колдун, похоже, мгновенно понял, что сказал глупость.

— Прости, — пробормотал он. — И когда ты начал работать?

— С двенадцати. — Он пожевал губу и все же добавил. — Когда умерла ма… м-мама.

Рен охнул. Потом неловко выдавил.

— Сочувствую. Мне очень жаль, что такое случилось с тобой.

Какое-то время они ели молча, потом колдун поинтересовался.

— В двенадцать лет… Ты уже достаточно хорошо умел открываться потоку силы?

Тьен грустно усмехнулся и покачал головой.

— Открываться — плохо. Сопротивляться, когда открывали силой — тоже плохо.

Колдун помрачнел и произнес со странной убежденностью:

— Некоторым людям просто нельзя заниматься колдовством.

С этим Тьен спорить не мог. Сделав несколько глотков вина, он все же добавил, старательно выговаривая каждое слово:

— Я научился. И открываться. И сопротивляться. Больше никто никогда не использует меня против моей воли.

Колдун молча отсалютовал ему кружкой. Так же молча они прикончили обед, поднялись в комнату и рухнули каждый в свою кровать. Тьен еще успел понадеяться, что следующий день будет менее неловким — и мгновенно уснул.

---

Я все понимаю, но письмо о новом комментарии со ссылкой на пост трехлетней давности? В котором нет новых комментариев? Как-то это чуточку чересчур.

---

Запасной Дыбродром

На всякий случай, если кто-то паркуется на дыбре - я там вот https://dybr.ru/blog/lady_ro

---

9802 комментария в моем дневнике
9802 комментария
Открой один и ответь на него
9803 комментария в мсоем дневнике....

Посвящается глюку переезда, из-за которого, я так подозреваю, я узнала общее число комментов у мебя в дайри   

---

К вопросу о... мне еще и интереснейшие сны сегодня снились.

Вот представьте, снтся мне, что я прихожу в гости к своему двоюродному брату (которого в реале не видела лет 15, так что похож он скорей на какого-то сериального актера), а он собирается на ролевую игру. Костюмы готовит, сюжет с кем-то обсуждает по телефону. И фигурируют там средневековые рыцари и всякие сверхъестественные существа.
Я перебираю его костюмы, примеряю меч к руке, слушаю и по ходу дела соображаю, что не ролевая игра, а реконструкция исторического события, произошедшего какое-то круглое число лет назад. Того момента, когда люди заключили договор с ангелами и в огромной битве победили армию какой-то нечисти.
Тут с улицы раздаются гудки, мы выходим на балкон и видим на перекрестке пробку, в которой помимо прочих застряли несколько открытых грузовиков, у которых в кузовах стоят огромные белоснежные статуи ангелов. Действительно большие, в каждом кузове только одна помещается. Грузовики сигналят, и видно, что по дороге еще больше их подъезжает. Я соображаю, что их, наверное, тоже везут на место празднования юбилея битвы.
И вдруг ангел на ближайшем грузовике расправляет крылья. Он потягивается, разминает шею, а потом выхватывает неясно откуда меч и взмывает в воздух. Статуи на других грузовиках тоже начинают шевелиться, брат кричит мне: "Ангелы! Они оживают!" И я понимаю, что это были не статуи. это были настоящие ангелы, окаменевшие, когда в них исчезла необходимость, и раз сейчас они оживают значит что-то случилось.
Ух, скажу я вам, давно меня так сон не увлекал!